Чего боится Акутагава Рюноскэ?

Лес шелестел. Казалось бы недавнее солнце теперь было спрятано под плотной дымкой серых туч, поднявшийся резкий ветер с неслыханной живостью трепал деревья, заставляя их с измученным треском сгибаться над землей. Даже прочные стены деревянного дома стонали, иной раз трещали и стекла, когда взбушевавшийся воздух старался проникнуть внутрь здания с искренним желанием смести все на своем пути, всколыхнуть шторы и пробраться холодом к лишь немногим постояльцам. Следы одной организации, вставшей на пути мафии, бросившей ей самоуверенный вызов, вели далеко за пределы города, и оставалась всего пара шагов до самонадеянного главаря, который таил в себе слишком много знаний, чтобы скидывать его на пусть и опытного, но излишне однобокого стиля Акутагавы. Он совершенно не умел выпытывать информацию. Теряя терпение, увлекаясь, он скорее служил отличным киллером, нежели добытчиком интересного материала для Мори. Но и без него нельзя было идти: пусть сначала и считалось, что организация включала в себя ну очень ограниченное количество людей, но с каждой последующей миссией росла и численность «пушечного мяса», которую так хорошо резала способность Рюноскэ. Он был гуру в убийствах. И в большинстве своем не думал ни о чем: последствия разгребать все равно не ему. Порыв резко ударился в окно, отсылая вибрацию по всей комнате. Акутагава вздрогнул, натягивая одеяло на дрожащие – совсем не от холода – плечи, и продолжил смотреть в окно, где мучились сосны. Тоска, безмерная тоска и страх сковали тело. Там, в трущобах, ветру был разгул: сколько раз уже сносило крышу с позволения сказать жилища, сколько раз он бил по телу сильнее «воспитания» Дазая, сколько раз он заставлял задыхаться, не позволяя глотнуть простого воздуха: а попытаешься, так сопрет горло, сведет легкие и ты сможешь лишь беспомощно открывать рот, чувствуя, как от недостатка кислорода на глаза наворачиваются слезы. Это было страшнее всего, что Рюноскэ когда-то испытывал. Акутагава ждет: вот-вот и упадут первые капли, вот-вот и начнется ливень, пусть даже гроза, но ветер все выл и выл, заглушая в испуганном разуме все, что происходило на нижнем этаже: а там наверняка было весело, какие-то перепалки между черными ящерицами, экспрессивность Чуи, запах сигарет Хироцу и… Кряхтит чердак, и Рюноскэ вскидывает голову кверху. Будто кто-то ходит, неосторожно, роняет и спотыкается обо все, что попадется ему на пути. И вновь порывы. Вновь вскрики досок, так сильно звучащие в голове. Вновь вой, леденящий душу. Скрип открывшейся двери звучит так сильно, что Акутагава немеет. По инерции хочется призвать Расемон, но тело буквально не слушается, он может лишь сжимать в руках одеяло и все так же смотреть в окно будто очарованный. - Ты ужинать пойдешь? – спрашивает вошедший Накахара, смотрящий на черную макушку: Акутагава даже не удосужился повернуться. - Нет, спасибо. – как можно тверже произносит Рюноскэ. Голос дрожит, и Акутагава проклинает себя и всю свою слабую сущность, проявившуюся так не к месту. Он старается скрыться, укрывается с головой, но надежды на то, что его оставят в покое, рушатся, так и не успев сложится в единую картину «я хочу, чтобы…». - Что с тобой? – спрашивает Чуя. Выглянув в коридор, он проходит в комнату, прикрыв за собой дверь. Рюноскэ не отвечает, лишь сидит, закрыв глаза и слушая ветер за окном. Накахара хмурится. - Ну и погодка, да? – старается он разговорить Рюноскэ и проходит к нему, садясь рядом на футон. Рюноскэ робко кивает. - Хуже не придумать. – отвечает он, стараясь удержать сползающее одеяло пальцами. Он старается отвернутся от взгляда Накахары, но тот излишне допытлив. - Я бы в жизни такого не сказал, но ты какой-то бледный. – Чуя смотрит пристально, будто пытаясь уловить любой невербальный знак от Акутагавы. Тот горько хмыкает. - А есть куда больше? – с иронией спрашивает Рюноскэ. - Вот я тоже удивлен. – мафиози смотрит в окно. – Волнуешься о завтрашнем дне? – вариант кажется Чуе наиболее логичным нелогичному поведению Акутагавы. – Аку, мы через столько прошли, ты действительно думаешь, что что-то пойдет не так? Брось. – начинает Накахара, но его прерывают. - Нет. Я уверен, что все пройдет хорошо. – отрезает Рюноскэ, после тяжело вздыхая. – Все в порядке, Чуя-сан. Идите к остальным. - Накахара только было хочет подняться и оставить неразговорчивого подопечного наедине с самим собой, как стекла вновь резко дребезжат. А с ними вздрагивает и Рюноскэ, что совсем не укрывается от взгляда Чуи. И это вызывает недоумение. Непонимание. Смех. - Ты что, боишься ветра? – Накахара искренне считает, нет, хочет считать, что все это лишь шутка, но стоит только заглянуть в омут испуганной до дрожи бездны, наполненной сейчас еще и осуждением с обидой, как смех быстро стихает. - Это просто ветер, Аку. – с полуулыбкой произносит Чуя. – Мы здесь, он там, все в порядке. - - Дом ходуном ходит. – тупится Рюноскэ, будто ища оправдание своему страху, но, честно сказать, оправдываться не хотелось. Смысл? А вот Чуя был обескуражен. Мрачный образ Акутагавы вселил в умах мафии, что он ничего не боится, ни проигрышей, ни ран, может, разве что, никогда не быть признанным Дазаем, но это же глубоко травмированный страх, а этот… Этот просто глуп! - Акутагава, ты мафиози. – как будто пытается вразумить Накахара, но сталкивается лишь с черным льдом пронзительного взгляда. - Все чего-то боятся, Чуя-сан. - Голос такой спокойный, такой вкрадчивый, словно Рюноскэ сам не считал свой страх чем-то постыдным. Накахара осаждается. Ведь так и есть, у каждого в этом мире есть ужасно глупые на первый взгляд страхи, стоит лишь покопаться в себе. Тем более учитывая, что для одного незначительно, для второго – вся жизнь. - Да, ты прав. Мы же, все же, люди. – соглашается Чуя. - Я не пойду вниз. – вновь повторяет Рюноскэ, отворачиваясь от Чуи. - Значит, и я не пойду. – мягко отвечает Накахара, понимая, что оставить Акутагаву одного означало предать самого себя. Поэтому он забирает край одеяла из руки Рюноскэ и садится к нему вплотную, укрывая теплой тяжестью и свои плечи. - Чуя-сан… - удивленно выдыхает Рюноскэ, смотря с непониманием, с надеждой, с такой щепетильностью, от которой щемит сердце. Глаза Рюноскэ всегда говорили больше, чем его слова. - Подожду с тобой, пока ветер не утихнет. Вдвоем не так страшно, верно? – нежно улыбается Чуя, приобнимая паренька и вынуждая того склонить голову на плечо. – Скоро все утихнет. - - А если всю ночь так будет? – настолько тихо произносит Рюноскэ, будто не хочет, чтобы его вообще услышали. Но все равно доверчиво жмется к сильной руке. Рядом с Чуей и правда было более спокойно… - Значит, мы не выспимся. – легко смеясь, отвечает Накахара, потирая плечо Акутагавы ладонью. – Все хорошо. Я рядом. -