Издержки профессии

      После первых двух фотосессий Воскресенский взял недельный перерыв. Максу было интересно, куда он делся, потому что чёрный «кадиллак» фотографа так и простоял все дни на парковке позади гостиницы, где жил Ви. Разумеется, Макс не специально туда бегал, чтобы посмотреть на машину. Просто гостиница находилась недалеко от бизнес-центра, в котором Стас арендовал офис.       На последней съёмке ничего особенного не произошло: фотограф был в своём репертуаре, Макс всеми силами изображал профессиональную модель. И даже с экзаменом всё оказалось не так уж плохо: он сумел сдать его на четвёрку, несмотря на то, что спал всего три часа. Зато какие у него были усталые и красные глаза! Воскресенскому бы понравились…       Поначалу Максу казалось, что неделя – это очень много, но она пролетела практически незаметно. Каждое утро он просыпался, и первой мыслью, которая приходила ему в голову, было: какое счастье, что сегодня он снова не увидит Воскресенского!       За эти семь дней погода сильно изменилась. Сначала просто стало прохладнее, а потом наступили небывалые для начала июля холода: днём было всего около десяти градусов, а ночью и четыре, и три. Бабки у подъезда оплакивали судьбу помидоров, высаженных в грунт, и ещё каких-то овощей и ягод. С неба лился дождь почти не переставая. Разумеется, Макс надеялся, что он пойдёт и в этот день, из-за чего фотосессию отложат. Конечно, он понимал, что это не избавит его от необходимости сниматься. Но это как с походом к стоматологу: понимаешь, что всё равно пойдёшь, но хотя бы на денёк попозже…       На этот раз съёмки должны были проходить на улице. На окраине города находилась небольшая церковь, а в садике возле неё росли невероятно красивые розы. Скамейки с изящными литыми деталями оставались чистыми, не изрисованными и не поломанными благодаря тому, что садик закрывался на ночь. В этом идиллическом антураже Максу и предстояло сниматься для рекламы чая с добавлением лепестков роз.       Как назло, в этот день пусть и не светило солнце, но дождь тоже не шёл. Погода для съёмок была вполне приемлемой. Стас привёз племянника к церкви заранее, так как ему опять надо было ехать куда-то за город – договариваться о месте для будущих фотосессий. Сони и Воскресенского ещё не было, другие ассистенты возились с оборудованием. Макс немного погулял по садику, огляделся, постоял около маленького фонтана с круглым бассейном. Он сам тут ни разу не был, а место действительно оказалось очень красивым.       Иногда порывами налетал ветер, и Макс решил, что лучше ему укрыться на заднем крыльце церкви: опасался, что ему раздует всю причёску, и Воскресенский опять начнёт возмущаться. В этот раз им занимался не Влад, который вернулся в Москву. Приезжал он только на первые съёмки, чтобы показать местной стилистке, как и что делать. Сегодня красоту наводила она, хотя красивым результат Максу не показался. Визажист размалевала его, как невесту на свадьбу, навертела что-то сложное на голове. В общем, никакой естественности…       На крыльцо поднялась Соня и тут же достала из сумки сигареты.       – Покурю, пока Ви не приехал. Скоро будет. Ну, у нас всё готово уже.       – Интересно, что ему сегодня не понравится? – устало усмехнулся Макс.       – Сегодня ему всё не понравится, – мрачно ответила Соня. – Я серьёзно. Он не в духе. Ты лучше молчи, Макс. Вообще ничего не говори, ни слова.       – Вы давно вместе работаете?       – Лет шесть…       – И вот так все шесть лет?       – Нет, он не всегда такой. У него сейчас проблемы. И вообще он не любит мужчин снимать.       – А зачем взялся тогда?       – Зачем-зачем? Как маленький… Денег много предложили, вот и взялся. И ехать никуда не надо, можно тут работать. О, дождь пошёл, – вдруг сказала Соня. – Можно тент сверху поставить, но не факт, что хорошо получится. Может, придётся отменить.       И правда, начал накрапывать дождик.       – Я не расстроюсь, – пробормотал Макс.       – Слушай, Макс, что у тебя с глазами? – нахмурилась ассистентка. – Это что за смоки айз?       Он не успел ответить – за решёткой сада остановилась машина Воскресенского.       – Ищи визажистку, она где-то тут бродила, – скомандовала Соня. – Пусть убирает всё нахрен, пока Ви эту порнографию не увидел.       Соня пошла встречать босса, а Макс, толком ничего не поняв, отправился разыскивать стилистку. Её нигде не было, а номера телефона он не знал. Кто-то из ассистентов сказал, что она пошла в церковь свечку поставить, пока служба не закончилась. Вот что за дура!.. Какие свечки?! По ней самой скоро свечки ставить придётся, если Воскресенский разозлится. Вход в церковь был с другой стороны, но Соня чуть не за шиворот поймала Макса на выходе из сада:       – Где тебя носит? Всё же готово!       – Ищу визажистку эту…       – Поздно теперь искать. Иди туда, – Соня мотнула головой в сторону круглой площадки с фонтаном. По её периметру были расставлены скамейки, на одну из которых были направлены объективы и осветительные приборы – персональный эшафот Макса. Парень побежал к скамейке, низко наклонив голову, чтобы начавшийся мелкий дождь не подпортил и без этого ужасный макияж. Как снимать в такую погоду? Пусть кто-нибудь другой Воскресенского об этом спрашивает. Он сам будет молчать как рыба.       – Здрасте, – бросил Макс, пробегая мимо Воскресенского. Тот смотрел в видоискатель на скамейку и даже не повернулся в его сторону, только буркнул:       – Позу знаешь?       Макс скинул куртку. Под ней была светлая рубашка с коротким рукавом, наброшенная поверх тонкой белой футболки. Бррр… Без куртки было холодно. Что за собачья работа?! То в жару свитер наденут, то в холод в одной рубашке оставят, ещё и под дождём! Ну, ничего… Полчаса он так продержится, насмерть не замерзнет, а там точно перерыв сделают.       Он даже не успел сесть на скамейку, как к нему подбежал Воскресенский, чуть не снеся по дороге рефлектор, и схватил за плечи.       – Это что такое?! – взревел он, встряхнув Макса, словно котёнка. – Ты на кого похож?       Макс не сразу нашёлся, что и ответить… Хотя, следуя совету Сони, ему правильнее всего было бы молчать.       – Что за завитушки на голове?! Глаза на что похожи?! – Воскресенский продолжал его трясти. – Как тебя снимать теперь? Иди всё смывай!       – Ви, у нас тут условий нет, – вставила Соня. – Придётся его везти в город обратно, тут негде перекрашивать.       – Где эта корова? Что она мне с моделью сделала? – Воскресенский ещё раз встряхнул Макса. Тот испуганно смотрел на бесновавшегося фотографа, даже не пытаясь вырваться.       – Да это вообще не город! Это деревня какая-то! Ни одного нормального человека! Условий нет…       Он наконец-то отпустил Макса, и тот озирался по сторонам в поисках тётки-визажистки.       – Условий нет… Условий нет?! – на глаза Воскресенскому опять попался Макс. – А ты куда смотрел? Слепой, что ли?       – Да больно я понимаю, – ответил тот. – Может, в следующий раз? Всё равно дождь пошёл…       – Ты ещё учить меня будешь? – прикрикнул Воскресенский. – Иди-ка сюда… Соня, дай салфетку.       Макс послушно подошёл, хотя очень не хотелось. Воскресенский выхватил из рук ассистентки влажную салфетку:       – Замри и не шевелись, смотри наверх.       Он сам начал оттирать сначала румяна со щёк Макса, потом тени под нижними веками, периодически отшвыривая в сторону грязные салфетки и протягивая руку за новыми, которые ему исправно подавала Соня. При этом Воскресенский громко ругался, не замолкая:       – Что за блядский вид! Неужели непонятно? Естественный вид, естественный! Намалевала мне тут! Бал-маскарад устроила! А ты куда смотрел, придурок? Глаза тебе на что? Чтобы красили их тебе? Покрасили вот… Выглядишь как шлюха малолетняя…       Макс молча терпел. Он, кажется, уже начал к этому привыкать.       – Ви, не мучайся. Не стирается толком, только хуже, – сказала Соня, вглядываясь Максу в лицо. – И с головы-то ему кудряшки не сотрёшь.       Над правым виском у Макса на самом деле красовались два прихотливых завитка. Воскресенский тут же вцепился в них, попробовав растрепать, но они не поддавались. Он потянул посильнее, заставив Макса заскрипеть зубами и дёрнуть головой. Чем бы стилистка ни зафиксировала причёску, это средство держалось на совесть.       – Чтоб её порвало, эту дуру! Я отпрашиваюсь, еду сюда… Дождь, холод! А она кудряшки крутит! Ничего, отмоем!       Воскресенский поволок Макса в сторону. Тот, оторопевший, даже и не думал сопротивляться. Макс просто представить себе не мог, что этот псих сделает такое! Он подтащил его к фонтану и одним быстрым движением, так что Макс и понять ничего не успел, макнул головой в воду, тем боком, где был завиток. Тут же выдернув его обратно, он начал тереть Максу залакированную чёлку.       Макс даже пикнуть не успел. Он просто смотрел на Ви ошалевшими глазами и часто дышал. Ледяная вода закапала с волос на шею и грудь. Воскресенский опять потянулся к нему, думая окунуть ещё раз, но это Макс уже не мог стерпеть. Он многого наслушался и натерпелся, но полоскать себя в фонтане в собачий холод он не даст!       – Вы с ума сошли! – оттолкнул он от себя Ви. – Уберите руки!       Тот опять попытался ухватить его, но Макс – не со всей силы, конечно, – ударил его под рёбра. Эффект получился неожиданным – Воскресенский застонал и согнулся в три погибели, чуть не упав на колени. Соня бросилась к нему со всех ног.       Макс и сам не понимал, как такое получилось. Он ударил не очень сильно, к тому же на Воскресенском была толстая куртка. Вроде здоровый мужик… Воскресенский матерился сквозь зубы и тяжело дышал. Соня бегала вокруг него, усаживая на раскладной стул.       – Может, в больницу тебя отвезти? Вдруг со швами что…       На Макса никто не обращал внимания. Теперь понятно, где пропадал Воскресенский всю неделю. Он ещё тогда, на кастинге, врачу звонил. Видимо, какую-то операцию делал, а он ему прямо по шву врезал… да уж, ситуёвина… Макс стёр воду с лица. Съёмок сегодня точно уже не будет. Фотограф еле на ногах стоит, модель по плечи мокрый и уже весь трясётся от холода, визажист пропала... Макс взял куртку, лежавшую на стуле под натянутым тентом и поэтому оставшуюся сухой, накинул прямо на сырую рубашку и пошёл к выходу из садика.       – Куда собрался? – окликнул его сзади громкий командный голос.       Макс не остановился и даже не обернулся.       – Если уйдёшь, можешь больше не возвращаться, – добавил Воскресенский.       Макс замер и до боли сжал кулаки. Если он уйдёт, то проект будет провален, его отдадут другому агентству, и Стас… Чёрт, Стас! Если бы от этих проклятых съёмок зависела его собственная карьера, Макс бы плюнул и ушёл без всяких сомнений. Но поступить так со Стасом он не мог, и не из-за того даже, что он был перед ним в долгу за все те годы, что дядя заботился о нём, а просто не мог. Совесть не позволяла.       – Садись! – прозвучало сзади.       Макс обернулся. Воскресенский указывал на пустой стул, стоявший напротив того, где сидел он сам. Макс заставил себя пройти несколько шагов и сесть.       Они молча сидели друг перед другом: Ви с неопределённым выражением на лице рассматривал мокрого замёрзшего Макса, тот глядел куда-то в сторону.       Воскресенский покачал головой:       – Надо подумать, что мне с тобой делать теперь.       Они сидели так ещё минуты три-четыре. Сверху благодаря тенту не капало, но Макс всё равно был в сырой одежде и отчаянно мёрз.       – Найди ему, Соня, чего-нибудь горячего, – скомандовал Ви. – А я пока подумаю.       Воскресенский встал со стула и начал ходить кругами, потирая подбородок, сегодня чисто выбритый. Соня сунула Максу в руки крышку от термоса, полную горячего крепкого чая.       – Это тот самый? – спросил Макс.       – Какой ещё тот самый?       – Ну, для которого рекламу снимаем…       – Ага, конечно, – хохотнула Соня. – Дурак, что ли? «Гринфилд» обыкновенный. Будут на нас чай такой переводить – по двадцать баксов за пакетик!       – А ты его вообще пробовала? Тот? – Макс сделал большой глоток.       – Да, у Ви дома две банки есть. Ему прислали. Ничего особенного, ну или я не разбираюсь.       Воскресенский подошёл к ним и встал над Максом. Судя по всему, он выплеснул эмоции и теперь был настроен работать.       – Лицо в общем и целом отмылось, – задумчиво сказал он. – А вот волосы висят, как у пугала. Прикрыть бы чем… Слушай, Сонь, дождевики у нас есть с собой?       – Есть парочка. И у тебя в машине всегда лежит один, жёлтый такой.       – Организуй-ка давай.       Соня скрылась и через две минуты принесла три дождевика. Два одинаковых серых и один блестящий, клеенчатый, ярко-жёлтый, как в американских фильмах.       На Макса надели серый, надвинули капюшон чуть ли не на самый лоб, прикрыв мокрые волосы, и выгнали под дождь. Поз никаких принимать было не надо: Ви снимал только лицо. Он объяснил, как его держать: чуть приподнятым вверх, расслабленным. Глаза должны быть широко открыты.       Дождь падал прямо на лицо, из-за чего Макс с трудом сдерживался, чтобы не моргать, когда капли попадали в глаза. Воскресенский сам перемещался вокруг него с камерой. Он сделал уже порядочно снимков, когда, не переставая делать кадры, скомандовал Соне:       – Плёночный мне приготовь, – и, предвосхищая её вопрос, добавил: – Сама подумай, какую плёнку, для этого тебя и держу. У меня сейчас голова не тем занята.       Они сделали небольшую паузу, пока Соня готовила плёночный фотоаппарат. Воскресенский в это время ходил вокруг Макса, словно акула, плавающая вокруг тонущего человека.       Вся история повторилась с плёночным фотоаппаратом, а потом Макс надел жёлтый дождевик – и опять всё по кругу.       К тому времени как Ви закончил снимать, дождь разошёлся по-настоящему. Все начали торопливо сворачивать и упаковывать оборудование и реквизит. Макс пытался вызвать такси. Стас пока не вернулся, а перспектива ехать в таком мокром виде через весь город на общественном транспорте Макса не вдохновляла.       От холода он уже дрожал. Он успел переодеться в свою водолазку, тёплую и сухую, но голова всё равно была мокрой и куртка тоже. Впрочем, куртка и снаружи уже стала сырой от долгого стояния под дождём. У него даже зонта с собой не было.       До такси дозвониться было невозможно, а если он чудом и дозванивался, то говорили, что свободных машин в его районе нет. В дождь всегда были проблемы с машинами, потому что вызовов оказывалось в разы больше, а он ещё и просил подъехать на пустынную окраину. Кому охота забирать клиента отсюда, если можно людей по центру практически через дорогу перевозить?       Макс поинтересовался у ребят-ассистентов, не подбросят ли они его. Но у них было полно оборудования в машине, и лишний человек уже не умещался. Они там втроём чуть не друг на друге сидели. Подошла Соня с сигаретой в одной руке и раскрытым зонтом в другой.       – Я бы тебя подвезла, только надо какую-нибудь плёнку найти. А то ты насквозь сырой, я тебя такого в свою машину не посажу. Всё сиденье мне вымочишь, как потом сушить в такую погоду…       – Соня, я его отвезу, – неожиданно и для ассистентки, и для Макса предложил стоявший поблизости Воскресенский.       – У тебя же кожаный салон, конечно, тебе-то что, – пожала плечами Соня.       Макс не был уверен, соглашаться ему или нет. Сидеть с этим извергом в одной машине не очень-то хотелось. Воскресенский даже сейчас, предлагая помощь, говорил о нём в третьем лице, словно о мебели, как будто Макса тут и не было вовсе. С другой стороны, дождь был холодный и неприятный, поэтому ломаться и строить из себя принцессу не имело никакого смысла. Никого он своим гордым жестом не уест. Всем плевать…       – Спасибо, – произнёс он. – Я у машины подожду.       – Можешь садиться, – сказал Воскресенский, доставая из кармана ключи от «кадиллака» и снимая его с сигнализации.       Макс уныло побрёл к машине. Он попробовал отряхнуться от капель, прежде чем сесть внутрь, но особого результата это не принесло. Он был мокрый как мышь. Через пять минут к нему присоединился Воскресенский, сел за руль и включил навигатор.       – Адрес скажи.       – Мира пять, квартира сто сорок пять, – на автомате ответил Макс привычным стишком.       – До квартиры тебя за ручку довести? – спросил Воскресенский, набирая адрес на навигаторе.       – Сам дойду, – огрызнулся Макс.       – Точно? Не заблудишься? – насмешливо посмотрел на него Ви.       – Слушайте, если вы меня терпеть не можете, зачем выбрали для съёмок? – не выдержал Макс.       – Думаешь, я тебя выбрал?! Моя бы воля, я бы тебя близко к площадке не подпустил. Ты же не умеешь ничего. Кандидатур не так и много было, тут с ними трудно, тип лица не тот, – пояснил Воскресенский, когда машина тронулась с места. – В России, а тут особенно, лица славянские, широкие, черты мягкие, а у тебя хорошее лицо, интернациональное. Мне только такие для этого проекта нужны были, но после кастинга я на тебе крест поставил. Это заказчику твои фотографии понравились. Они настояли. Не им же с тобой мучиться на съёмках.       Макс ничего не ответил. Отлично, у него, оказывается, хорошее лицо, да ещё и интернациональное. Отец был наполовину испанец, оттуда и интернациональность.       Больше они не обменялись ни словом. Макс даже не смотрел на сволочь-фотографа, тихонько дрожал в своём кресле, пока Воскресенский не заметил это и не включил обогрев салона.       Когда машина остановилась напротив его подъезда, Макс открыл дверь и вылез из салона, бросив лишь короткое и не очень любезное:       – Спасибо.       – Знаешь, – сказал вдруг Воскресенский, – я погорячился сегодня. Извини.       Парень сверкнул на него злыми серыми глазами и сказал:       – Можете засунуть свои извинения… сами знаете куда!       Он поднялся в квартиру, стащил с себя мокрую одежду и залез под горячий душ. Потом позвонил друзьям, с которыми сегодня планировал сходить в ледовый дворец покататься на коньках, и всё отменил.       Надо было что-нибудь приготовить на ужин, но сил не было даже пельмени сварить. Он только приготовил себе чаю и сел с чашкой отогреваться. Только заболеть не хватало!.. Анфиска пришла за ним с кухни и устроилась на диване рядышком, положив ему на колени пушистый хвост. Кошка была не очень ласковая, но сегодня будто чуяла, что хозяину плохо. Не успел Макс и половины чашки выпить, как домой вернулся Стас. Он долго шуршал чем-то в прихожей, тряс и раскрывал для просушки зонт.       – Под дождь попал? – спросил он, посмотрев на мокрые волосы Макса.       – Под дождь тоже. Этот Воскресенский – псих ненормальный! Он даже съёмок в бассейне дожидаться не стал, чуть в фонтане меня не утопил.       Макс вкратце пересказал события сегодняшнего дня. Стас сел рядом с ним на диване, вид у него был расстроенный. До сих пор он, видимо, считал редкие жалобы Макса преувеличенными и не воспринимал всерьёз.       – Может, мне поговорить с ним? – предложил дядя.       – Да о чём с ним разговаривать… Ладно, три сюжета сняли, семь осталось.       Макс поднялся на ноги и ушёл в свою комнату.