Нежданная встреча

Красный кардинал прострекотал в листве ивы, склонившейся над верандой богатого дома, и седой, как лунь, судья тут же наклонил голову, прислушиваясь к его песне. Старое кресло под ним скрипнуло, и девочка, чинно сидевшая за письменным столом с огромным томом, вопросительно взглянула на старика, но ничего не сказала: его лицо выражало такую сосредоточенность, что казалось немыслимым прервать его размышления. — Сюзи, — раздалось через некоторое время, когда гладкая головка ребенка вновь склонилась над книгой, — забери Сатану и скажи бабушке Полин, что можно накрывать на стол. Сатаной звали черного котенка, который пытался поймать край кисти от бархатной шторы. Маленькая Сюзанна послушно встала. Она напоминала девочку из иллюстрированного журнала мистера Артура Таунсенда — такая же аккуратная, тихая, покорная, с чистеньким личиком и двумя косами, уложенными в прическу по последней моде; полная противоположность своему деду-судье. Если ее можно было сравнить с полевым цветком у края дороги, то судья больше напоминал булыжник — морщинистый, как печеное яблоко, с буйной шевелюрой белых, как облако, волос. Как Сатана ни сопротивлялся, как ни пытался спрятаться под тяжелыми шторами, цепкая детская рука вытащила его из убежища, и вскоре он уже провожал испуганным взглядом удаляющуюся кисть от шторы, крепко прижатый к детскому плечу. Судья пошевелил кустистыми бровями и, как только дверь за внучкой закрылась, тяжело поднялся с кресла. На вид ему было лет шестьдесят, но он выглядел еще крепким, как старый дуб. Совершенно бесшумно он отворил дверь, ведущую на веранду, и на какое-то время замер, вдыхая свежий воздух. — Не открывай окно, Томас, — вполголоса передразнил он кого-то. — Тебя продует, Томас. Не кури в доме. Не ругайся при детях. Тьфу! — к этому он тихо присовокупил залихватское ругательство, не забыв на всякий случай оглянуться — плотно ли закрыта дверь. С высокой веранды дома, стоявшего на холме, открывался прекрасный вид на городок, спускавшийся к реке Миссисипи. На самом берегу, точно группка недовольных родственников, виднелись остроконечные крыши старых домов, построенных в начале века, а пришвартованный у пристани белый пароход ярко блестел на солнце. Старик сощурился, стараясь разглядеть надпись, и оттого не сразу понял, что кто-то надрывно закашлял под домом. Он вскинул брови и тут же нахмурился. — Томас! — раздался женский оклик из глубины дома. — Ты в порядке? — Да! — ответил он. — Просто... приступ кашля. — Не открывай окно, Томас! Старик страдальчески скривил лицо, но все же отозвался: — Конечно, дорогая! Не беспокойся. Он задержался у письменного стола. Стараясь не скрежетать ключом, отпер верхний ящик и достал оттуда блестящий, начищенный пистолет. К рукояти была привинчена небольшая пластинка с надписью: «От боевых товарищей. В память о славных деньках на Рэд-Ривер». Пистолет был заряжен, и, заправив его за ремень, судья вернулся назад, на свой наблюдательный пункт. Под верандой точно кто-то был. Шорохи и вздохи говорили о том, что ему нехорошо; этот кто-то явно пытался найти уютное местечко под домом, чтобы не отлежать бок. С сомнением оглянувшись назад, на дверь комнаты, старик подошел к самым перилам и с натугой перевалился через них. Он помедлил на узком карнизе, а затем спрыгнул. Здесь было невысоко: холм, на котором стоял дом, уходил вниз плавно, — но даже такое усилие заставило старика какое-то время переводить дух. Стараясь не шаркать, судья подобрался к чернеющей норе, которую вырыли под верандой в прошлом году лисы, и негромко приказал, одновременно наводя пистолет в темноту: — А ну-ка, выходи! Я знаю, что ты здесь. Вновь послышался шорох, и из норы показалось чумазое старческое лицо. Оно подслеповато сощурилось от света и невольно шмыгнуло носом. — Ну? — нетерпеливо поторопил судья, и, прошуршав одеждой по мелким камням, незнакомец вылез. Он молчал, смущенно разглядывая носки своих порванных сапог. — Ты кто такой? — судья спрятал пистолет и отступил на шаг, глядя на эту жалкую развалину сверху вниз. Оборванная одежда, обветренное лицо, мелкие шрамы и болячки явственно говорили о том, что в последнее время бродяге приходилось нелегко. — Не сердитесь, мистер, — несмотря на отталкивающую внешность, незнакомец выговаривал слова верно, как городской человек, получивший какое-никакое образование. — Если гоните, то я уйду. — Проблемы с законом? — Не совсем. Так вышло, что я остался без денег в чужих краях. Вот, пробираюсь домой. Судья хмыкнул и отошел назад. — Говори тише, — приказал он. — Голодный? — Коня бы сожрал, — признался гость. Большим пальцем судья потер подбородок. — Наверх залезешь? — он ткнул пальцем в сторону веранды. — Думаю, да... Но что вы хотите, мистер? — Не спрашивай. Лезь. Только тихо! Незнакомец удивленно пожал плечами, но ловко для своего возраста подтянулся и встал на карниз. Судья последовал за ним, с сожалением отметив, что сам-то он, кажется, совсем постарел. Когда они оказались наверху, он вновь призвал к молчанию и сделал жест следовать за ним. В комнате незнакомец совсем поблек и, кажется, растерялся. Судья задумчиво открыл пару шкафов, взвесил в руке рубашку и халат, а затем вручил их незнакомцу. — Переодень... — шепнул он, но тут в коридоре послышались энергичные шаги. Легкая паника отразилась на лице судьи, и он подтолкнул незваного гостя к шкафу. — Лезь быстро внутрь, — велел он, буквально заталкивая незнакомца в шкаф с одеждой. Тот не выказывал ни малейшего сопротивления, даже больше: паника передалась и ему. В растерянности он уронил рубашку, и судье пришлось за ней наклониться и сунуть внутрь, прежде чем плотно прикрыть дверцу. — Я так и знала, что ты откроешь окно, Томас, — с упреком произнесла низенькая миловидная старушка, затянутая в пышное платье. — Почему ты не заботишься о своем здоровье? — Я... да черт... То есть, так получилось. Она укоризненно покачала головой и подошла ближе, шурша черными шелковыми юбками. — Сколько раз я просила тебя не чертыхаться, Томас! Ведь ты же судья, — ее рука ласково коснулась щетинистого подбородка. — А зачем тебе пистолет? — Кхм... Понимаешь, Полин... Я решил немного пострелять. — Пострелять? — она так широко распахнула глаза, что мелкие морщинки в их уголках полностью разгладились. — Да-да, пострелять, — с облегчением подхватил судья. — Я подумал, что он немного... э-э-э... залежался. Жена с подозрением взглянула на него. — Я всегда знала, что ты любишь приврать, Томас Сойер! — в шкафу что-то с грохотом упало, и Полин, замерев, уставилась на него. — Что это там гремит? — Это... это кошка. — Так надо выгнать ее оттуда, — всплеснула руками старушка и кинулась извлекать несчастное животное. — Не надо, — так же проворно судья преградил ей путь. — А обед скоро? — Ах, ты совсем меня сбил, Томас, — она доверчиво и ясно взглянула на него. — Я ведь хотела сказать, что стол уже накрыт. Клара поднималась к тебе, чтобы позвать, но ты не ответил. — Гм. Ну да. Я немного ушел в себя. — Ты стал слишком рассеян, — осуждающе произнесла она и тут же добавила: — А кошку все-таки надо выгнать. Он не успел ее остановить; Полин быстро распахнула дверцу и ахнула. Судья буквально съежился, ожидая взрыва эмоций и криков ужаса, и зажмурил глаза. — А п-почему в шкафу джентльмен? — полуобморочным голосом спросила Полин, цепляясь за резную ручку. — Джентльмен? — вырвалось у судьи, и он осмелился приоткрыть глаза. — О, мы хотели устроить сюрприз, — непринужденно донеслось из шкафа. — Я — старый друг детства Томаса. Джозеф Харпер. Джозеф Мозес Харпер. — Джо Харпер? — в голосе у судьи проскользнуло явное недоверие. Имя из прошлого. Почитай, сорок пять лет прошло с того времени, как он в последний раз видел Джо Харпера, и этот человек ничем не напоминал юнца, который работал лоцманом на Миссисипи. Бродяга уже успел завернуться в халат с головой и сбросить свои драные ботинки. Лицо он, похоже, вытер рубашкой судьи. — Томас, — с упреком обратилась к мужу Полин. — Как же ты мог не представить нас? Неужели ты стыдишься меня? Или вы собрались тишком улизнуть? Полин Сойер, — почти кокетливо добавила она в шкаф. — и я надеюсь, что вы отобедаете с нами. — Всенепременнейше, — заверил ее бродяга, выглядывая из одежды, как дама из капора. — Не сердитесь на Тома, миссис Сойер. Он был очень взволнован. Я ведь еле добрался до вашего дома. На наш поезд напали бандиты, убили машиниста — и все это посреди пустыни! Ужасно. Нам пришлось питаться ящерицами и собирать воду из кактусов, пока не вышли на индейскую резервацию. Нет, нет, не ахайте! Это были замечательные дни! Вот только я там захворал, и пришлось провести полгода в Аризоне. Ко мне словно вернулась молодость! Деньги свои я потратил, и добираться домой пришлось пешком. — Поразительная разговорчивость, — процедил судья сквозь зубы. — Ах, Томас! В тебе нет ни капли сочувствия, — Полин, казалось, была очарована рассказом, и даже упрек мужу прозвучал не так сурово. — Я пришлю Клару с приборами для умывания, а потом непременно спускайтесь обедать! Ведь мой муж, — и она лукаво взглянула на седую голову судьи, — молчит о своем детстве, как пленный индеец. А сейчас, с вашего позволения, мистер Харпер, я вас покину. Мне надо распорядиться накрыть на вас стол. Жду вас! Она ласково дотронулась до ладони мужа, а затем выпорхнула за дверь. Судья устало вытер пот со лба и недоверчиво взглянул на гостя. — Джо Харпер, говоришь? — с некоторой угрозой поинтересовался он. — Видишь ли, я не верю в совпадения. Расскажи-ка мне, — судья прищурился, старательно выискивая в памяти что-нибудь посложней, — про тайное общество, которое я придумал в нашем детстве. — Это какое? — поинтересовался Джо, ступая из шкафа на пол, и не успел судья воспрянуть духом, как он добавил: — Ты же придумывал их по сто раз в год. Я помню то, за которое меня как следует выдрали. Мы собирались спасти красавиц и сокровища, а напали на воскресную школу, и из всех сокровищ получили только замызганные Библии. Зато потом учительницы прошлись по всем родителям... Я неделю сидеть не мог. Только Геку повезло, конечно. Его-то папаша был пьян и послал учительниц ко всем дьяволам. — Да... Геку повезло... — пробормотал судья. — Странно, Джо. Не ожидал, что это окажешься именно ты. Он хотел сказать еще что-то, но вошедшая с тазиком воды Клара помешала ему. Молча судья отвернулся к окну, чувствуя, как сжимается горло. Пока Джо умывался и приводил себя в порядок, он спрятал пистолет в ящик, дважды провернув ключ в замочной скважине. Может быть, он спит? Может быть, это все просто дурной сон... Ведь таких совпадений не бывает. Умытый и причесанный, в парадном костюме судьи, который был ему великоват, Джо выглядел вполне респектабельно, и в его стариковском лице чудились какие-то смутно знакомые черты. Но все равно он не был похож на того мальца, с которым судья провел бок о бок детство. Обед прошел хорошо: Полин играла свою любимую роль любезной хозяйки, а трое внуков — Сид, Кэти и Сюзи, раскрыв рот, слушали гостя. С легкостью он завладел вниманием небольшой аудитории, и рассказы его лились один за другим. Судья почти не открывал рта, но внутри него разгоралось какое-то теплое, давно забытое чувство. После сытного обеда все разошлись, а старые друзья отправились в сигарную комнату, чтобы уже без помех вспомнить былое. Приглашающим жестом судья предложил Джо сесть и, убедившись, что Полин ушла наверх, чтобы вздремнуть, достал заветную коробочку с кубинскими сигарами. — Мне нельзя курить, — заметил он. — Но порой я не могу удержаться. Будешь бренди? Сытый и расслабленный Джо кивнул. Он пристально следил за тем, как хозяин разливает напиток из бутылки, стучит стопками, ставит поднос на столик между ними. От предложенной сигары он не отказался и, откусив кончик, с наслаждением понюхал ее. — Кто б мог подумать, что вчера я ночевал в канаве, а сегодня — сижу рядом с тобой, Том, и пью восхитительный бренди... Три доллара бутылка, не так ли? Судьба удивительно своенравна. — Надеюсь, ты расскажешь о ней, Джо. Как вышло, что ты оказался под моим домом? — Долгая история, — небрежно отозвался тот, прикуривая. — Я прослужил два года лоцманом, сколотил небольшой капиталец. Женился, счастливо прожил несколько лет... Потом Мэри отошла в мир иной. Смешно, я до сих пор помню запах ее волос... После этого я поехал на побережье, решил начать новую жизнь в новом месте — вот только не успел окопаться у северян, как на тебе! Шестьдесят первый год, война. Мне оно надо? Конечно, нет! При первой же возможности я отправился в Неваду. Что могу тебе рассказать об этом месте? — здесь его речь изменилась, и судья, будто воочию, увидел затерянный поселок золотоискателей в далекой Неваде. — Много песка, много золота. Люди работают на износ, каждый мечтает о богатстве — да везет не всем. Мне повезло; правда, я чуть не связался со змеепоклонниками, еле убежал от них, оставив часть своего золота. Ну да Бог с ними, они каждый день помирают со своими гадами. Потом меня мотало по Неваде, как репейник на кобыльем хвосте. Я издавал газету и основывал общество садоводов, хотя ни в том, ни в том ничегошеньки не соображаю. Я перегонял мустангов и сражался с индейцами, еще раз женился и незаметно развелся. Дети мои уже выросли, да и на кой им старикашка, который не сидит на одном месте? Сейчас я решил двинуть к брату, в Ганнибал, да вот попал в заварушку. — Разве у тебя были братья, Джо? — Сын моей тетки, — чересчур поспешно возразил тот и тут же спросил сам: — А ты, Том? Я смотрю, большой дом, не так далеко от родных мест. Семья, внуки... Говорили, что ты пропал в двадцать лет; я помню, что ты тоже хотел быть лоцманом на Миссисипи. — Не вышло, — ответил тот коротко, не торопясь пить бренди. — Мне попались хорошие люди, которые наставили на верный путь. Я долго странствовал по свету, пока не оказался в помощниках у одного богатого человека. С его помощью я... стал человеком. Выучился, женился на Полин. Потом воевал. На стороне генерала Ли, разумеется. После этого вернулся в родные места. Немного пожил на севере. Потом вновь войны, на этот раз под началом Шермана. Выросли дети, сейчас уехали в Европу. Вот, воспитываем внуков... — Ишь ты, — Джо жадно слушал его речь, держа в пальцах тлеющую сигару. — Подумать только, как все повернулось. А помнишь, каким ты был шалопаем? Теперь вот якшаешься с Шерманом, с богачами... Может, и старину Эйби знавал? А что остальные наши друзья? — Бен Роджерс женился на дочери голландца. Потом уехал куда-то... В Нью-Йорк, что ли. Билли Фишер помер от скарлатины еще перед войной, Джонни Миллер стал проповедником. Джефф Тэтчер — адвокат, вроде жив. Про остальных не знаю. — Ишь ты, — повторил он. — А Бекки Тэтчер? Она же нравилась тебе. А Гекки? Что с ним? Судья замешкался с ответом, но как только он собрался с духом, дверь открылась, и в комнате появилась Клара. — Мистер Сойер, к вам гости, — сообщила она, чинно держа руки под передником. За ее спиной маячили две тени, в одной из которых легко было узнать местного шерифа. Он держался особняком, хотя видно было, что богатая обстановка дома судьи действовала ему на нервы. — Уж извините, что мы так внаглую, судья, — тягучий выговор шерифа выдавал в нем уроженца глубинки, — но тут такое дело... Один джентльмен хочет задать вам пару вопросов. Судья испытующе взглянул на него, а затем перевел взгляд на его спутника. Полненький, с румяными щечками, он напоминал удачливого маклера или агента по продаже патентованных средств. — Прежде всего, добрый вечер, шериф. Присядете? — и он обвел рукой с сигарой комнату. — Могу предложить вам выпить. Джо заерзал, и шериф Маклеллан посмотрел прямо на него. — Это наш шериф, — представил его судья. — А это мой друг детства, мистер Джозеф Харпер. — Я откажусь. Приятно познакомиться, мистер Харпер, — шериф остался стоять. — Это мистер Зебедайя Смит. Он из агентства Пинкертона. — Очень приятно, — голос у полненького оказался неожиданно красивым, густым. — Если не возражаете, то я бы все же выпил. Долгая дорога, устал. Он подождал, пока Клара бесшумно нальет ему бренди, отпил глоток, ничуть не стесняясь множества взглядов, и только после этого мистер Зебедайя Смит заговорил. — Как вы понимаете, джентльмены, я занимаюсь поисками преступников. В данный момент я иду по следу одного восхитительного негодяя... Вы ведь слышали о банде Черного Джима? Об ограблении банка в Арканзасе? О перестрелке в Неваде? — экспрессивно начал он. — Неважно, что именно сделал лично этот негодяй, я лишь намекну о том, что он скрылся с чужими деньгами. С весьма большой суммой. Примерно сорок тысяч долларов, — мистер Смит сделал длинную паузу, но никто не выказал удивления, и уже более обиженным тоном он продолжил: — Вчера мне удалось проследить его путь — он дошел до холма, на котором стоит ваш дом, судья Сойер, и здесь исчез. — Вы хотите сказать, что я скрываю преступников? — голос судьи прозвучал холодней стали. — Нет-нет, ни в коем случае, — заюлил агент, и шериф закатил глаза. — Я бы хотел осмотреть дом... И ваш двор... Разумеется, все только с вашего разрешения. Абсолютно точно, что он проходил через ваши владения... И думаю, оставил какие-то улики. И вы понимаете, — тут Зебедайя Смит понизил голос, — мой заказчик обещал щедро заплатить всем, кто поможет ему в возврате денег. Судья прищурился, глядя на незваных гостей. — Хорошо, — наконец разрешил он. — Прошу вас, можете осмотреть двор вокруг дома и подсобные помещения. Вдруг этот ваш негодяй, — он старательно не смотрел на Джо, — прячется где-то здесь. Только, молю вас, не беспокойте мою жену. После обеда она спит. Агент прижал руку к сердцу, слегка поклонившись, и попятился к выходу из комнаты. Когда все трое покинули сигарную, оставив легкий флер беспокойства, судья залпом допил бренди и решительно потушил сигару. Он не говорил ни слова, и Джо тоже не стремился к беседе, бездумно выдувая дым изо рта. Солнце уже совсем клонилось к горизонту, когда шериф и назойливый агент наконец ушли, разочарованные неудачей. Полин читала в столовой книгу девочкам, а Сатана охотился за жуками на веранде. — Паршивый из меня судья, — трехчасовое молчание наконец было прервано, и Джо качнул головой. — Да, не очень-то, — легко согласился он. — Почему, Джо? Ты ведь не случайно пришел к моему дому. — Угадал, — и друг детства беспечно улыбнулся. — Я знал, что ты здесь живешь. И ты всегда был мировецким парнем, Том. Я помню, что на тебя можно было всегда положиться. Но ты не волнуйся. Я уеду сегодня ночью, на пароходе до Сен-Луиса. Ты ведь не станешь лишать меня этого барского вида, а, Том? Я пришлю тебе письмишко, если будет возможность. Судья кивнул. — Не думал, что так получится, — пробормотал он. — Не стар ты для таких приключений, Джо? — А ты не стар, чтобы прыгать с пистолетами с крыльца? — задал тот ему вопрос в ответ. — Я не немощен, и теперь у меня как раз достаточно денег, чтобы пожить в свое удовольствие те дни, что мне остались. Давай остановимся с проповедями, Том. Мы прожили слишком разную жизнь. — Да, пожалуй. — Но ты молодец. Я думал, что ты, раз стал богачом, клюнешь на деньги. Да еще удачно вышло, когда я закашлялся, а ты услышал это. Веришь-нет, но я все думал о том, как выманить тебя из дома. Судья промолчал, и незаметно разговор свернул совсем в другие края. Говорил, в основном, Джо, и это были воспоминания о былом. Щемящее чувство тоски по молодости, горечь от такой встречи с другом, — все это заставляло сердце болеть, словно неведомый проводник привел его к краю пропасти, на дне которой лежала вся жизнь. Ужин они провели в молчании. Сюзи и Кэти отчаянно хотели спать, бедняжка Полин волновалась из-за визита шерифа, а Сид отправился в гости к друзьям и собирался переночевать там. Сразу после еды Джо попрощался с хозяйкой, потрепал девочек по головам, поиграл с Сатаной и сделал судье знак следовать за ним. — Ну, вот и времечко настало попрощаться, — заметил Джо, как только ночной воздух коснулся его лица. Он в нетерпении переступал с ноги на ногу, словно хотел сорваться и побежать. — Пора мне. Не хворай, Том. Может быть, я к тебе еще заеду. Вот выпутаюсь из всего и заеду. Судья закашлялся, прикрывая рот рукой, и взглянул на протянутую ладонь. — Джо, — тихо произнес он. Пора. Надо было сказать то, что мучило его последние сорок лет. — Мне надо, чтобы ты кое-что знал. — Рассказывай, — Джо почти перестал приплясывать, но нетерпение сквозило во всей его позе. — Я весь во внимании. — Видишь ли, я вовсе не Том Сойер, — выпалил судья, мысленно помертвев. Сорок лет он носил это имя, и сейчас выбивал нижнюю карту из заботливо построенного карточного домика. — Так получилось, что я уехал, — продолжал он, запинаясь и захлебываясь, что пристало больше юноше, чем почтенному старцу, — и в городе не хотел носить свою фамилию, назвался Томом Сойером... Ведь он был моим лучшим другом. Всегда. Всю жизнь. Потом война. На войне я был рядовым Сойером, лейтенантом Сойером, капитаном Сойером. Потом вернулся домой — а тут жена, дети. Но я — не он, Джо. Я — не он. Лицо Джо белело в темноте, и было непонятно, что за гримаса на его лице — отвращение или страдание. Но когда он заговорил, в голосе слышалась нежность. — Я знаю, кто ты, Гекки. Я всегда знал, кто ты. — Но откуда? — ошеломленный, судья никак не мог взять в толк, что весь его тщательно сохраняемый секрет оказался пустышкой. — Все просто. Я ведь и есть настоящий Том Сойер, Гекки. Ну, пока, не поминай лихом! С этими словами он исчез в темноте, оставив Гекльберри Финна в беспросветном одиночестве. Медленно, очень медленно судья вернулся в дом и заперся в своем кабинете. Свеча в его окне горела до самого рассвета, но что он делал до утра, так и осталось неведомым.