***
Дело было около полугода назад, я спокойно сидела на лавочке во дворе нашего дома и читала книжку «Приключения Капитана Блада». А привычка у меня в такие моменты ведь есть – если кто помешает мне читать, всё, кранты. Нужно бежать, причем как можно быстрее. Иначе ведь зубной состав тронется. Впрочем, лето было жаркое и красно солнышко светило во всех уголках города. А у меня внутри же был настоящий пожар, огонь, огнище, меня почему-то настолько захватывают книги, что я ухожу в мир иной и совершенно не замечаю ничего, даже если бы в это время на город упал метеорит. Тут же в меня что-то больно прилетело, а конкретно – в голову, и я даже ойкнула от неожиданности. Даже метеорит с этим не сравнится. Я подняла голову, в руках придерживая ловко пойманный мяч и увидела двух парней, которые нагло ржали надо мной. Собственно, началась словесная перепалка и, как выяснилось, парень, что был более спортивного телосложения и в белой футболке – тот самый Шутов. И смеялся он намного громче своего дружка, которому по балде мячом от меня прилетело.***
Лифт тронулся и поскрипел наверх, попутно издавая звуки из разряда «Рязанская резня бензопилой». Тут же послышался резкий толчок и он… встал. Нет, ну как так-то? А я ведь могла и пешком добраться, пусть руки бы тогда уже окончательно отвалились. - Что за… - я уже чуть не сматерилась, но вспомнила, что при мальчиках не выражаюсь. – Это еще что за новости? - Спроси у нашего лифтера, который вместо того, чтобы принять жалобу о «том, что лифт застревает через раз!» бухает третью неделю. - Черт!.. – обреченно выдохнув, я села на чистый – странно чистый – пол кабинки лифта и обняла руками согнутые колени. - Дьявол… - не сдавался Влад Шутов и попытался раскрыть двери вручную, но в конце концов с кулака ударил по ним. – Блин. Бухнувшись рядом со мной и обняв свои коленки, он спрятал в них своё лицо, не желая смотреть на всё происходящее. Хотя, разве тут что-то происходит? Как-то всё сегодня странно-невезуче для меня: пакет, руки болят, еще и в лифте застряла с тем, кого ненавижу. Где-то слышала, что труднее всего скрыть два чувства – смущение и отвращение. Неправда, ребят. Еще труднее всего сдержать смех, хотя бы вспомнить урок биологии вчера… нет, сейчас это совсем неудачная попытка поднять себе настроение глупыми воспоминаниями. - По ходу придется здесь просидеть до конца дня. Или когда там лифтер оклемается. - Похоже, Шутов, - делаю замечание в его неграмотности. Нет, я понимаю, сама жаргонизмами разговариваю порой, но сейчас мне жутко хочется его в чем-то упрекнуть. Интересно, он опять бесится начнет? - Похоже, - передразнивая мою интонацию, отвечает Влад. Черт, лучше бы наорал. - Сколько сейчас времени? - Правильно говорить «который час?». - Ну хватит, я поняла. - Сейчас… - приспустив рукав куртки, смотрит на наручные часы. – Восемнадцать ноль-ноль. - У меня мама в семь придет, явно не вытащат еще, - откидываю голову назад и обреченно вздыхаю, хотя в моём положении сейчас проще объявить с Владом перемирие. Временное. - Сегодня. В девятнадцать ноль-ноль. Без объявления войны, - четко проговаривает каждое слово с постоянными остановками, пытаясь меня насмешить. Пока что ему удаётся лишь вызвать мою улыбку. – Придет… - Ну хватит. Опускает голову и прячет лицо в коленях снова. Я не помню, если честно, сколько мы здесь сидели, но буквально через тридцать пять минут мы уже выпили бутылку вина, пусть и не особо много разговаривая, но смеялись. Или это Шутов на то и Шутов, что шутить умеет, или это я уже поддатая, но мне действительно больше не хочется с ним ссориться. - Света, - говорит он, допивая содержимое бутылки. И то ли вино такое крепкое, то ли я слабая. Скорее второе, так как продать крепкое мне не могли даже если бы я позвонила маме, и она бы поговорила с продавщицей. - Что? - А вот ты знаешь, что пить вредно? - Знаю. А ты знаешь, что хамить девушкам тоже вредно? - Ну прости меня, - улыбается как кот, и ведь одна эта улыбка сразу снимает злость за все обиды. Вот котище… - Ты извинился? Вау, Влад, завтра пойдет снег с дождем. - Ты назвала меня по имени? Завтра в Москве пробок не будет! – хлопает в ладоши, и мы заливаемся смехом. Странно, но я сейчас больше прислушиваюсь к его хохоту: он не такой, какой был прошлым летом, когда мы впервые поссорились из-за мяча, а такой обезоруживающий, звонкий, настоящий и… живой. Завораживает, знаете ли. Почему? - А ты знаешь, что пить с врагами в лифте - это как-то неправильно? Ну, вредно, что ли. - А я вообще вредная, - хихикаю, опускаю-поднимаю на него глаза. - А я тоже… - сглатывает и смотрит на меня странно-странно. Продолжая обнимать колени незаметно ко мне приближается. Как это незаметно, если я замечаю? Не знаю, кажется, едет крыша, ведь сама навстречу ему двигаюсь. Зарекаюсь, что больше никогда пить не буду! Рукой берет меня за лицо и большим пальцем гладит по щеке, затем придвигается еще ближе, губы накрывает… а у меня давление так резко подскакивает, я уже совсем ничего не соображаю, всё кружится и веки тяжелеют. Целует нежно, губы у него мягкие-мягкие, будто бы из шелка - как бы пафосно это ни звучало. Сама не соображаю, что делаю, то ли в ответ целую, то ли обнимаю его руками, жадно хватая губы. - Елки-палки! – раздается откуда-то, открываю глаза и вижу лифтера, который открыл двери так… вовремя? Или не вовремя? – Я тут бегу на всех парах, а они расселись, парочка! Ну-ка валите отсюда!