Пускай решают тамаазран

Риса торопилась как могла, подгоняя детей, но силы давно оставили её, тонким ручейком крови утекая из раны. Голова кружилась, темные мушки перед глазами временами сливались в сплошную пелену. Приходилось останавливаться и ждать, пока зрение прояснится. Терять драгоценное время. Риса умирала и знала это, удар копья задел бедренную кровяную жилу, и сейчас её могла спасти только магия. Как жаль, что она бездарна, словно рожденная рабыней, хотя приходится Данариусу племянницей. Собственно, поэтому её и бросили на островах три года назад, когда стало ясно, что экспедиция провалилась. Вместе с рабами, прикрывавшими отход кораблей хозяина и малолетней дочерью. Данариус не собирался рисковать имуществом и жизнью, дожидаясь, пока его личная кухарка добежит из лагеря до шлюпок. — Быстрее... — прохрипела женщина, толкая отставшего маленького коссита в спину. — Быстрее! Как хорошо, что она жила в деревне косситов. Дети послушны и дисциплинированы, словно маленькие взрослые, им не надо объяснять, что происходит, куда пропали родители и почему нельзя отходить далеко в джунгли... — Мама? — малыш обернулся, но Риса не дала ему сосредоточиться, еще раз пихнув в спину. Нужно увести детей подальше. Кому, как не ей знать, на что способен Фенрис, исполняя приказ хозяина. — Нужно... идти дальше, — женщина закашлялась и пошатнулась, оперевшись на ствол пальмы. В глазах снова все поплыло, слетевшиеся на запах крови насекомые лезли в уши, забивались в складки одежды. — Дальше... Руки разжались, и Риса сползла на землю, понимая, что уже не сумеет подняться. Душили злые слезы. На свою бездарность, на дядю, взявшего ее в поход только за тем, чтобы она очаровала его ученика и сына его близкого друга. Чтобы зачала ребенка. Хорошо, что он не знал, что это ей удалось сделать еще до отплытия на Сегерон. — Мама? — дети, и маленькие косситы, и её дочь, единственный среди них человек, обступили ее полукругом. Мариса шмыгнула носом, сердито вытерев его о рукав, и не выдержав, отчаянно разревелась. Плач подхватили остальные, и через минуту рев разносился на все джунгли. — Тшш... тихо... нельзя шуметь... — Риса протянула к дочери окровавленную руку. — Все будет хорошо... Только не бойся. Дети не затихали. Им было страшно, слов самой Рисы они даже не услышали. Ей тоже было страшно. И обидно. Она даже не смогла выполнить такую простую и важную задачу — спасти детей, увести как можно дальше от деревни! — Тихо, пожалуйста!.. — из последних сил попросила Риса, а затем застыла, чувствуя как страх перехватывает горло и скручивает внутренности. Кто-то шел через джунгли. Шел к ним. *** Басра умирала. Это было ясно с первого взгляда, и даже ей самой. Глупо подставилась, не смогла спасти имекари. И имекари не лучше. Впрочем, какой спрос с Тал'Васготов? Пусть даже маленьких? Неправильное воспитание корень всех бед Тедаса. Кунари ни за что бы не выдали свою позицию громким плачем. Правильно воспитанные имекари вообще не стали бы плакать. — Мама!!! — единственная не-коссит среди маленьких Тал’Васготов бросилась к умирающей, в отчаянии обнимая её за шею. Глупо. Только сама испачкалась в крови и добавила боли раненой. Женщина скривилась, с заметным трудом подняв руку и погладив дочь по спине. Ашаад уважительно кивнул — басра умела терпеть боль. — Тихо, малышка, — прошептала басра, и подняла затуманенный взгляда на коссита. — Он... он поможет... поможешь? Ашаад не стал тратить слова, чтобы произнести вслух очевидный ответ. Помогать басра он точно не будет. И даже не потому, что она — басра, и не заслуживают помощи, а потому, что с такими ранами не справится даже тамаазран. Наверное, такую рану не в силах исцелить и тевинтерским саирабазам. И помогать имекари Ашаад тоже не собирался. Это не его забота. Он разведчик, а не женщина, не воспитатель и не жрец. Имекари — дело тамаазран. Не Ашаадов. И нынешняя ситуация — закономерный итог ереси серых демонов. Они сами обрекли детей на гибель, не желая следовать путем Кун. Кунари просто хотел быть уверен, что женщина умрет. Ашаад две недели наблюдал за деревней, и видел, как басра несколько раз надевала тевинтерские одеяния. Не все тевинтерцы маги — но риск недопустим. Теперь же у него больше нет дел у мертвого селения. Долг велит вернуться в бересаад и доложить об увиденном стэну. Ашаад бросил на женщину последний взгляд и, развернувшись, скрылся в джунглях, игнорируя растерянных имекари. *** Наверное, он был несправедлив к Тал’Васготам. Или их тлетворное влияние просто не успело коснуться чистых разумов имекари. В любом случае, за полдня они не потеряли его след. И упрямо не отставали больше, чем на полмили. Глупые имекари. В джунглях не выживет даже правильно воспитанный тамазраан имекари. Если ему не больше пяти-шести сезонов. Но то, что из детей Тал’Васготов до сих пор никто не погиб — царапины и ушибы не в счет — вызвало у Ашаада... некоторое уважение. Он даже остановился на ночевку раньше на целый час, позволяя имекари его догнать. Кунари успел разложить костер, соорудить лежак из охапки листьев и шелкового одеяла, проверить оружие, а имекари все еще робко жались за деревьями, рассредоточившись вокруг полянки. Наверное, решили, что Ашаад их не видит. Как разведчик, Ашаад полностью одобрил их действия, но на месте тамазран выпорол бы за исполнение. Запах разогретого на костре мяса и свежезаваренного чая заставил кусты заволноваться. Громким дружным хором пробурчали несколько животов, кто-то из маленьких Тал’Васготов всхлипнул. Звонкий девчачий голос приказал всем молчать. А потом к костру выбралась маленькая басра. Она успела потерять ленточку из волос, обзавестись ссадиной на лбу и по пояс вымазаться в уже подсохшей грязи, но присутствия духа не потеряла. — Мы хотим кушать, — заявила басра, обвиняющим и просящим тоном одновременно, исподлобья уставилась на Ашаада и сунула палец в рот, видимо, пытаясь справиться с волнением. — Это не моя забота, — предельно серьезно сообщил Ашаад, допивая чай. — Но мы же хотим!.. — возмущенная маленькая басра притопнула ножкой. Кунари едва удержался от усмешки. Малышка походила на недельного котенка пятнистой кошки. Слепого, слабого, с едва заметными зубами и мягкими коготками, но уже наглого, настойчивого и громкого. В ответ Ашаад пожал плечами и убрал припасы в мешок, готовясь ко сну. Имекари не обманули его ожиданий. Уже через полчаса после того, как Ашаад «заснул», на его лагерь был совершен дерзкий набег. Имекари изо всех сил старались не шуметь, втроем утаскивая мешок с припасами в джунгли. А маленькая басра честно молчала, отдавала приказания жестами. Очень... выразительными жестами. Ашаад едва удержался от смеха, когда на прощание маленькая поганка обернулась к нему и провела пальцем по горлу, а потом приложила палец к губам. Спустя пару часов мешок непонятным и почти неслышным образом вернулся на место. Ну не считать же треск пары сломанных веток и рев из-за наколотой пятки, провалом операции? На другом-то конце острова Ашаад бы точно ничего не услышал. Сообразительные имекари. Не желают ограничиваться разовым перекусом. Наверное, тамаазран не прогонят таких. В любом случае, если они дойдут — то будут достойны шанса стать кунари. После обеда он «забыл» две освежеванные и разделанные тушки ящериц у кострища, ограничившись хвостами, а наполняя флягу из крохотного источника, «потерял» небольшую связку бананов. Стоя у почти пересохшей речки, и не замечая передвижение стада яростно ругающих «кабанов» по его следу, Ашаад решил, что слишком «устал», чтобы сегодня форсировать такую сложную преграду. Лучше он сейчас обустроит лагерь, приготовит ужин и сходит освежиться, прежде чем съесть его. Утро встретило его холодной росой, громким щебетом птиц и сосредоточенным сопением столпившихся вокруг имекари. Ашаад мысленно хмурился и упорно продолжал «спать», давая юным Тал’Васготам шанс уйти, не потеряв достоинства. Хотя, что Тал’Васготы могут знать о достоинстве? Но имекари медленно и неуверенно сжимали кольцо, нерешительно пихая друг друга локтями и перешептываясь. Кто-то предположил, что «страшный жадный дядька» помер от обжорства, еще два голоса его поддержали. — Тихо! — в намечающуюся дискуссию вмешался звонкий голосок басра. Её послушались — и на поляне действительно стало тише. А девочка подобрала палочку, на которой Ашаад вчера зажарил змею и нерешительно потыкала мужчину подмышку. Кунари резко распахнул глаза и сел. Слитный визг приветствовал «воскресшего», и половина имекари исчезла в кустах. — Да стойте же! — басра сердито махнула прутом, едва не попав Ашааду по уху. — Идите сюда! Он не кусается. — Не стоит сообщать непроверенные сведения, басра, — мрачно посоветовал Ашаад, отбирая у ребенка прут, пока она не ткнула им кому-нибудь в глаз. Например, ему. Басра сжалась, словно мышь, которую нерадивая хозяйка застала на столе. За объеданием оставленной на ужин краюхи. Сложно выглядеть иначе, если едва достаешь собеседнику до колена. Но через минуту девочка приоткрыла один глаз, убедилась, что бить и кусать её пока не собираются, и взяла себя в руки. — Кунари не кусают других кунари! — звонко заявила она. — Мы, — она махнула ручками, видимо обращая внимание Ашаада на своих товарищей, — кунари! Анаам эсаам кун! Вооот. Ашааду захотелось рассмеяться. — Кунари защищают других кунари! — продолжала хорохориться басра. Кусты за ее спиной зашевелились и на Ашаада выжидательно уставились маленькие талвасготы. Кто-то с надеждой, а кто-то с недоверием. — Вы не кунари, — Ашаад покачал головой. — Я ничего вам не должен. Басра закусила губу. Ее глаза наполнились слезами, но она не расплакалась, а лишь сжала кулаки и с еще большей решимостью посмотрела на Ашаада. — Значит, мы хотим стать кунари! Отведи нас к тамаазран. Пускай они решают! Ашаад задумался, машинально пересчитывая имекари. Они не его забота. И поиск новых виддатари — тоже. Но эти малыши заслуживают уважения. Они достаточно сильны и крепки духом, чтобы дать им шанс пойти путем Кун. Сейчас имекари трезво оценивают свои силы. Без помощи Ашаада они погибнут. Даже если он продолжит оставлять им еду и будет делать частые остановки. Удивительно, что еще никто из хищников не соблазнился такой легкой добычей. — Да, — кивнул коссит после долгого молчания. Некоторые имекари уже плакали, но, подражая своей предводительнице, делали это почти беззвучно. — Пускай решают тамаазран. Он отвернулся от басра и начал неспешно собирать вещи. Имекари потребовалось всего несколько минут, чтобы осознать смысл его слов. Когда кунари двинулся дальше — они гуськом пристроились за его спиной. Остановившись и осмотрев нестройную колонну, Ашаад поманил пальцем безрогого Тал'Васгота. Тот, прихрамывая на левую ногу, опасливо приблизился к Ашааду и испуганно пискнул, когда кунари подсадил его на плечо. Басра сама пристроилась рядом, вцепившись в штанину. — Я же говорила! — обернувшись, победным шепотом заявила наглая мелочь. Ашаад улыбнулся и погладил виддатари по голове. *** — Расаан говорит, что я буду хорошей таллис, — беззаботно болтая ногами и стуча босыми пятками о камень, щебетала имекари. — У меня нужный характер. Я ловкая и умная. И незаметная. Я буду почти как ты, только в землях басра. — Для начала, тебе следует быть в храме и постигать путь Кун, — с легким оттенком недовольства в голосе пробурчал Ашаад, не отрываясь от свежевания туши гигантской ящерицы. Зверя заметила имекари. Она же его и прикончила. Ядом. Ашааду пришлось вырезать большой кусок, но он все равно сомневался, что оставшееся мясо пригодно в пищу. Но на шкуре способ убийства не отразился, и её еще можно использовать. — Не должна, — имекари показала ему язык. — Мне нельзя привыкать к правильному поведению. Иначе я буду плохой таллис. А вот тебе следует меня учить! — Я не тамаазран. — Ага. Ты разведчик. И я буду разведчицей. Еще лучше, чем ты. А еще у меня будут тамаазран-басра. Родители. — Глупое слово, — фыркнул Ашаад. — Сам ты глупый, — она спрыгнула с валуна и подошла к нему, обнимая за левую руку. Прошло три года, а она все равно едва достает ему до пояса. — Ты будешь по мне скучать, когда я уйду? Глупый вопрос. Глупая имекари. И он тоже глупый, раз не желает промолчать. — Да, — тихо ответил кунари и слегка оттолкнул ее, чтобы кровь не забрызгала будущую таллис.