Where is my mind?

В приемном покое любой больницы никогда не бывает полной тишины. Даже во время вынужденного затишья спертый воздух разрывают тихие стоны и приглушенные крики. Десятки израненных душ томятся в ожидании. Деревянная скамейка кажется невероятно жесткой, вода из кулера - теплой и безвкусной, сердце почти успокоилось, но ненадолго. Молоденькая медсестра приносит кофе. Глаза её блестят от навернувшихся слез - им всегда меня жалко - губы дрожат. Не задумываясь, беру стаканчик и невидящим взглядом всмастриваюсь в мутноватую жидкость. Время течет до ужаса медленно.  Мысли роятся, словно назойливая мошкара. Сегодня его День рождения. Моему мальчику сегодня исполняется ровно год. Какая ирония судьбы. - Мистер Бартон? - из операционной вышел доктор Браун. - Пойдемте со мной. Мужчина устало потирает переносицу и  идет в кабинет. Я послушно плетусь за ним. - Присаживайтесь, - доктор указхывает на стул. - Это будет нелегкий разговор. На негнущихся ногах подхожу к стулу. Неяркий свет кажется слишком резким, биение сердца отдает где-то в горле. - Мистер Бартон, - мистер Браун сел в кресло и  пристально посмотрел на меня. - Позвольте спросить, а где ваше жена. - Она ушла от меня, - я немного не готов к таким вопросам и не успеваю придумать ложь. - Да и какое это имеет отношение... - Мистер Бартон, понимаю, что вам неприятна эта тема, но мы должны быть уверены в том, что в дело не вмешалась генетика. У вашего сына редкая аномалия - его органы расположены в зеркальном положении. Понимаете? И обычно подобного рода отклонение сопровождается нарушениями работы сердца. Ваш сын не исключение. Нам нужно знать хоть что-то про вашу жену, чтобы выявить причины возникновения такой аномалии. Я с несколько секунд изучаю висящие нас стене  дипломы, пока вдруг не понимаю: Наташа. Сыворотка. Эта стерва и здесь смогла все испортить - Сколько нужно денег? - черт, не сорваться бы на крик. - Вы знаете, как устроено сердце? - кроткий кивок. - Тогда вы знаете, что левый и правый желудочки сердца у нормальных людей не сообщаются. В сердце вашего сына между желудочками есть перешеек. Известны случаи, когда оперативное вмешательство и не требуется... Реальность перед глазами отчего-то становится мутной, уши закладывает, а страх липкой рукой хватается за горло - организм отчаянно требует сна. Пробормотав что-то невнятное, я поднимаюсь с места и иду к выходу. - Удачи вам, мистер Бартон, - доктор Браун тяжко вздыхает. - И терпения. Оно вам очень понадобится... - Эй, ты чего? Плакать вздумала? - Я оглядываюсь на сидящую рядом подругу. Мэри тупит взгляд и действительно вхлипывает. Женщины. Что с них возьмешь? Я усмехаюсь. Им всегда почему-то меня жалко, хотя я и не даю на это поводов. В маленьком фургончике с небезызвестным орлом на боку душно. Девушка утирает со лба пот и поднимает взгляд покрасневших от слез глаз. - Это потрясающе, Клинт, - по бледным щекам Мэри бегут слезы. - Я... я... черт... Девушка совсем расклеилась и сейчас, уткнувшись в мое плечо, плачет. - Мэри? - Алекс отрывается от своего робота и смотрит на меня испуганным взглядом. - Папа, почему Мэри плачет? Откровенно говоря, я и сам не понимаю, что случилось. Лишь ошарашенно провожу ладонью по растрепанным волосам. - Все будет хорошо, не плачь... - Правда? - не переставая плакать, шепчет Мэри мне в плечо. - Конечно, милая... Машина резко тормозит. В глаза бьет яркий свет. -Выходите.

***

- Агент Бартон, вы понимаете, чем это может для вас обернуться? - директор Фьюри зол. Очень зол. Он мечется по комнате для допроса, словно раненный зверь. Это было бы даже забавно, не будь так удручающе неприятно. - Поверьте, я способен позаботиться о себе. А для ваших грязных делишек вы создали себе этих стероидных уродцев. Я поднимаюсь с места и направляюсь к выходу. Все это начинает напоминать дешевый фарс. - Не сомневаюсь,- единственный глаз бывшего начальника горит нехорошим огнем. - Но ваш сын, Бартон. Что, если он умрет на твоих руках? - Не посмеешь... - я замираю у двери. - Ну что вы, Бартон, не сочтите за угрозу, - улыбка директора напоминает звериный оскал. - Просто подумайте: стоит ли так рисковать? - Всего доброго, - шиплю я, сдерживаясь из последних сил. Фьюри усмехается и отворачиваетсяя к окну. Не разбирая дороги, я ношусь по коридорам ЩИТ. Меня буквально разрывает от злости: он прекрасно знает, что я бессилен сделать что-либо, чтобы избавить Алекса от мучающей его болезни. Им нужен был он, как очередной подопытный кролик, чтобы изучить воздействие сыворотки. - Ой!- пищит маленькая рыжеволосая девочка и падает на попу. Большущие серые глазки наполняются слезами, кроха, зажмурившись, забивается в угол. В том, чья она дочь, сомнений не возникает. Острые черты лица резали не хуже острых ножей. Она ребенок. Маленький, запуганный ребенок. Может быть, немного здоровее и счастливее Алекса, но абсолютно неповинный в том, что его мать ложится под каждого встречного. Я приседаю рядом с ней. - Привет, - едва проталкивая через горло слова, произношу я.- Не бойся, я не сделаю тебе больно. - Обещаешь? - Конечно. Как тебя зовут? - Клэр... - девочка опускает взгляд. Из тени показалась алеющая щечка. От уха к щечке тянется тонкий белый шрам, пересекаемый свежей царапиной. Сердце предательски ноет. Я протягиваю руку, чтобы вытереть с щеки проступившие капельки крови, но девочка еще больше забилась в угол и зажмурилась. Сказать, что я был шокирован и удивлен, означает лишь промолчать. Подвинувшись чуть ближе, хочу коснуться, но вдалеке раздаются чьи-то шаги, и Клэр сама юркает в мои объятия. Она что-то шепчет, но что именно, разобрать невозможно. - Ах вот ты где, - этот, даже искаженный ненавистью, голос я не мог спутать ни с чьим другим. Наташа настолько разъярена, что даже не замечает меня. Или делает вид, что не замечает. Она хватает Клэр и резко тянет её на себя. Что-то хрустит, девочка снова плачет. Короткие рыжие волосы шпионки прилипают к мокрому лбу, лицо искажено гримасой отвращения и ненависти к этой маленькой девочке, к собственной дочери. Она хватает дочь за волосы, и, больно сжав рыжие локоны в руке, шипит что-то на русском. Когда шпионка первый раз замахивается и сильно бьет Клэр, я настолько шокирован, что не могу отреагировать. Девочка уже не плачет - она скулит и вскрикивает, пытаясь вырваться из крепкого захвата матери. - Маленькая тварь, еще раз сбежишь, я тебя так изобью - забудешь как дышать! - шпионка снова дергает девочку на себя и замахивается для следующего удара. То, что случается дальше, происходит слишком быстро, чтобы кто-то из нас это смогосознать. Тело двигается на автомате - я хочу лишь защитить малышку от очередного удара. Как так получилось, что Наташа полетела с лестницы, понять не возможно. Несколько секунд я, не отрывая взгляда, смотрю на распластавшееся внизу тело. Убил. Сердце пропускает удар, но мне удается взять себя в руки. Быстро сообразив, что этот участок коридора -"слепая" зона камеры видеорегистрации, - я подхватываю Клэр и спускаюсь вниз, туда, где, по моим подсчетам, находятся лаборатории. Нужно найти Алекса и уходить. Бережно прижимая малышку к груди, я переступаю через тело, которое вдруг начинает шевелиться. Наташа хватает меня за ногу. Клэр падает на пол. Я умудряюсь удержать равновесие, но оказываюсь прижатым к стене. Количество попадающего в легкие стремительно уменьшается - Наташа слишком хорошо меня знает, чтобы дать мне возможность вырваться. Когда я уже отчаиваюсь уйти живым, на затылок шпионки что-то обрушивается, и она ослабляет хватку. Краем глаза замечая Мэри и Алекса, я тихо сползаю по стенке. Отчаянно не хочется куда-то идти.