Главное — не торопиться.

Пальцы скользят по его обнажённой спине: нервные движения, кривой маршрут по зигзагам старого шрама. Пальцы тёплые, даже горячие, только в комнате всё равно прохладно и хочется укрыться, но он продолжает лежать, не двигаясь. Маршрут чужих пальцев по своей спине – пунктир чужой и ненужной вины – выучен наизусть, врезался в кожу глубже и надёжнее следов удара. Хироми вздыхает, тянется всем телом и переворачивается на спину. Ему надоело это путешествие в прошлое, в которое превращается каждый их вечер. Акихито улыбается ему так, что он почти всерьёз верит, что тот не смотрел две секунды назад на его спину тяжело и виновато. Он бы поверил, если бы знал его чуть меньше. И его раздражает, что ему пытаются врать. Пусть не словами, но так ещё хуже: -Не надоело, Акки? -Считай это ещё одним фетишем, - спокойно звучит в ответ, и охотнику в эту же секунду хочется удавить его своим шарфом. Чтобы не пытался так откровенно врать этим спокойствием. -Буду считать это мазохизмом, - хмыкает Хироми и бьёт подушкой по корпусу полукровки. Целился в голову, вообще-то, но тот увернулся. И теперь улыбается. Отгрёб и улыбается. Что он только что говорил про мазохизм? -Мне хватает того, что меня твоя младшая сестра считает извращенцем, - ворчит Акки, и не договаривает «а старшая – чудовищем». С Изуми он наверняка согласен, в этом Хироми не сомневается. И бесится от этого. Отвратительная привычка – повесить на кого-то клеймо и так и оставить. И ладно ещё, когда, как сестра, на другого. Но на себя? -Мицуки и меня считает извращенцем, - он садится, обнимает своего идиота со спины, зарываясь носом в светлые волосы. – Это не аргумент. Хироми улыбается, чувствуя, как Акихито дрожит от смеха в кольце его рук. Вот так – хорошо. Правильно. Идеально. Ни одна ошибка не стоит того, чтобы вспоминать о ней вечно. У всякого эгоизма должны быть пределы, и отказ принять то, что тебя простили – лежит за этими пределами. Со временем он сможет объяснить это, главное – не торопиться. -Если мы не поторопимся, то опоздаем, и твоя сестра будет недовольна, - напоминает Акихито, откидывая голову на чужое плечо и закрывая глаза. На самом деле никуда не хотелось идти, хотелось завернуться в одеяло и спать. -Которая из? -Обе. -Да, это аргумент, - соглашается Хироми и отпускает его, снова падает на кровать, лежит так пару секунд, а потом скатывается на пол, почти падая. Знает, что это раздражает Акки, но каждый раз не может отказаться от привычки. Впрочем, его никто об этом и не просит. Через пятнадцать минут они уже готовы выходить и бежать на семейную встречу Насе, на которую приглашают только родственников. И ближайших друзей. Поэтому Хироми не сомневается, что Мирай тоже придёт, приведённая Мицуки едва ли не за руку. А Изуми будет смотреть на них всех… так, как только она это умеет: то ли одобрительно, то ли осуждающе, но всегда понимающе и отстранённо. Они уже готовы выходить, но почему-то стоят в коридоре, не торопясь выйти на улицу, хотя времени осталось не так много. Почти впритык. И Хироми, наконец, поворачивает ручку, когда его плеча осторожно касаются чужие пальцы. Слишком осторожно, чтобы это было просто попыткой привлечь внимание. Как будто опасаясь, не решаясь… И он замирает, вслушиваясь в дыхание за спиной, не двигается, чтобы не вспугнуть эту очередную попытку, чувствуя спиной тепло Акки. Это не первый и, наверняка, не в последний раз, когда Канбара только отдёрнет пальцы, опустит руку и сделает вид, что ничего и не собирался делать. Не собирался обнять его, вместо того, чтобы раз за разом вычерчивать по чужой спине маршрут своей старой ошибки. Акихито всё ещё боится, как дикий зверь боится подойти к человеку. Только он боится самого себя и того, что с человеком может сделать. Даже если поджидающий его человек и охотник с заряженным ружьём. Но это со временем пройдёт. Хироми не сомневается. Ни в себе, ни в Акки. Главное – не торопиться. Он знает, что они не опоздают.