Монмут энд Пойнс Лтд.

- Это языческий праздник! – отрезал Хэл. - И Шекспир писал о языческом празднике? И твой приятель Чосер? – Нед напоминал сейчас разозленного лемура. - Он не мой приятель. И никогда им не был. - «Зане был день Святого Валентина, Когда пернатые вступают в брак», - процитировал Нед «Птичий парламент». - А ты пернатый? Не знал, не знал, - фыркнул Хэл. - Ну что плохого в празднике, мой принц? – пытаясь подражать шекспировскому слогу, мурлыкнул Нед, разом сменив тон. – Чем Валентинов день Вам неугоден? - Тем, что разврат и блуд он превозносит, - подхватывая ритм стиха и стараясь не улыбаться, отвечал Хэл. Он заранее знал, что за этим последует: движение гибкого тела за его спиной, почти балетный прыжок – и тяжесть оседлавшего его бедра Неда. - А что есть ваш разврат? – растягивая гласные и не отводя взгляда от аквамариновых глаз Хэла, проговорил Нед и немножко поерзал на своем насесте, с удовольствием ощущая, что сидеть становится все более неудобно. – Вот так – развратно? – он уперся ладонями в плечи Хэла, сперва сильно сжал дельту, а потом большими пальцами провел по выступающим ключицам. - А так?.. – бывший оруженосец прижался грудью к груди Хэла и кончиком языка легонько коснулся мочки его уха. С наслаждением поймал всем собою сладкую дрожь распростертого под ним человека и продолжил рисовать языком пунктир на шее Хэла, спускаясь от уха к плечу. - А так… развратнее стократ… - дыхание Хэла стало сбиваться, он сильно сжал ягодицы Неда и, улучив момент, одним движением перевернулся, подмяв оруженосца и разводя бедрами его ноги. - Полегче, принц! – взвыл Нед, ощутив вторжение, резкое и болезненное, несмотря на то, что, еще оседлав бедра Хэла, он был уже вполне готов ко всем видам разврата. – Вы не в сарае с шлюхой И не в трактире доброй миссис Нелл. - Пощады… от меня ты… не дождешься, - в ритме движений говорил Хэл, раз за разом почти выбивая дух из извивавшегося под ним Неда. – Пощады не… дождешься ни… малейшей, - голос его сбивался и стал уже срываться на крик, и стоны Неда под ним тоже стали громче. - Как не дождалась Франция ее! – выкрикнул Хэл, достигая пика. Нед конвульсивно дернулся и, выхрипнув «О, Боже…», кончил, пачкая семенем и себя, и Хэла, и простыню. - А что там с Францией? – спросил Нед, когда они, наконец, просто улеглись рядышком. – Вы отымели Францию, мой принц? – произнес он с интонацией Ричарда Бербеджа*. - А то ты не знаешь, - сонно хмыкнул Хэл ему в плечо. С рассвета в Валентинов день Я проберусь к дверям И у окна согласье дам Быть Валентиной вам. Он встал, оделся, отпер дверь, И та, что в дверь вошла, Уже не девушкой ушла Из этого угла**, - пробормотал Нед, засыпая. А утром его разбудил запах корицы, ванили, кардамона и еще чего-то такого же манящего, сладкого и несомненно праздничного. А увидев входящего в спальню – она же гостиная, - Хэла с подносом, Нед не смог удержать чеширскокотовой улыбки. На подносе исходили ароматным паром чашки кофе, а рядом в сладостном ожидании возлежали два теплых свежайших кекса в форме сердечек.