Деревья тоже умеют любить

Едва ощутимое прикосновение, будто лизнули шершавым языком, вызывало легкий вздох. Удар, оставивший на спине красный след, — короткий вскрик и прилив тепла. Корни крепко оплели ноги, прижимая их к земле, не давая пошевелиться, заставляя оставаться в одной позе. Руки оказались опутаны гибкими ветвями, и пришлось практически висеть, изогнувшись, прижимаясь лицом и голой грудью к шершавому стволу ивы. Еще один удар. Он был мягче, но одна из веток хлестнула по лицу, и Люси едва успела зажмуриться — сложно объяснить их ценность существу, не имеющему глаз. Она вздрогнула, рефлекторно попытавшись ухватиться за горло, когда один из корней обмотался вокруг него. Руками пошевелить не удалось, но, будто в наказание за попытку обрести больше свободы, ее заставили упереться подбородком в ствол и запрокинуть голову. Какая-то неровность на коре болью впилась в кожу, но чуть сжавшийся корень на шее недвусмысленно намекал на невозможность изменить что-то, сейчас ситуация была не в ее власти. Один из толстых корней, оплетших ее ноги, скользнул выше, туго обмотавшись вокруг талии и спустившись вниз, к промежности. На прерывистый вздох последовала незамедлительная реакция, и Люси заставили зажать в зубах несколько ветвей. Дышать с сильно запрокинутой головой было и так непросто, сейчас же задача только усложнилась. Люси сильно сжала зубы — во рту появился горьковатый привкус древесного сока, а листва наверху зашумела. Несколько корней рванулись вверх прямо из земли, оплетая груди у самого основания и сильно сдавливая их. Люси попыталась выгнуться еще больше, чтобы уменьшить боль, но это не принесло ощутимых результатов. Но вскоре эти корни убрались сами, скользнув прямо вовнутрь, жадно впитывая появившуюся влагу. Два скользнули глубже, и Люси, страдая от невозможности раздвинуть ноги, попыталась их сжать еще сильнее, чтобы хоть так получить желанное наслаждение. Тот корень, что оплетал талию и сейчас поглаживал лобок, мгновенно размотался, и сильно, с оттяжкой, хлестнул по спине, оставив ярко-красный след, а самым тонким кончиком даже пропоров кожу. Тонкие, мелкие корни тут же заскользили по телу, оплетая его, пока не добрались до крови. Люси дернулась, когда они попали в рану; слезы, выступившие на глазах после удара, покатились по вискам, быстро пойманные листьями. Корни внутри начали двигаться, к ним добавились третий четвертый, пятый, еще сколько-то, пока все, что оплетали ее ноги, не оказались внутри. И вся эта масса шевелилась, поглаживала, исследовала, доставляя ни с чем не сравнимые ощущения. Люси сжала в зубах ветку еще сильнее, раздвинула освободившиеся ноги, стараясь, чтобы корни могли проникнуть еще глубже. Они двигались все быстрее, и наконец Люси обмякла в своих путах, а корни все втянулись прямо в землю, получив желаемое. Дерево мягко опустило Люси, позволив ей наконец отодвинуться от ствола и сесть к нему спиной. Рубец саднило, но затекшие руки и шея болели даже больше. Вопреки всему этому, Люси устало улыбнулась, погладив ствол — листья, будто извиняясь за недавнее, скользнули по ее лицу, приласкав в ответ. Уходя, Люси обернулась — молодая ива приветливо шелестела под дуновениями ветра. Забавные они существа, эти древни.