Подвалы Эрмитажа

      Подвалы Эрмитажа Устроив себе внеочередной перерыв до конца рабочего дня, Рябчик, Князь и Горшок отложили кисти, которыми больше махали друг на друга, чем не работали, выползли из мастерской. Юрко проскочив мимо каморки прораба Аллы, наводившей вселенский ужас на каждого, кто хоть раз в Государственном музее отлынивал от работы, они наконец скрылись за поворотом в Подвалы. Пришло время игры. Точно уже было и не вспомнить, кому из приятелей пришла в голову гениальная идея поиграть в «Убийцу Мейсона» и по какой причине Мейсоном всегда был Миха, но вот уже три месяца недавние выпускники реставрационного училища проводили нетипично жаркое питерское лето в прохладе подвалов. Коридоры напоминали собой жуткие катакомбы, что не могло не подстегивать интерес к игре. Рябчик и Князев прекрасно вживались в образы жертв: барахтались и по-девчачьи верещали, стоило Горшеневу явить из-за угла свою очаровательно пугающую беззубую улыбку. Вот и сейчас они стоят перед разветвлением коридоров, которые в своих хитросплетениях не раз и не два пересекаются между собой. Горшок, как Убийца, вошел в «катакомбы» первым, получив напутственный пинок от Князя и словив от него же лукавый взгляд. Была у них еще одна «традиция», появившаяся вместе с игрой. Но их личная: его и Князя. Андрей, в принципе, прятался лучше Димы, который выдавал себя то громким топаньем, то шумным дыханием. Дима «умирал» первым. Традиция такая была: если умер, идешь и тратишь свои кровные на пиво и тащишь его в их шестикомнатную хату, а потом ждешь там, пока Горшок не замочит Князя. Рябчик, в принципе, был не против своих скоропостижных «смертей», потому что тогда он мог завалиться в квартиру и, пока нет основной тусовки, выспаться в тишине или поиздеваться слегка над инструментами начинающей группы. Вообще, постоянное наличие посторонних людей жутко раздражало Князя. Вся ТамТамовская тусовка, за неимением собственного жилья, постоянно находилась где-нибудь поблизости. Сначала это были походы «поглядеть на репетицию», которые перерастали во вписку с реками дешевого паленого алкоголя и часами занятый туалет, потому что кто-то там блюет, трахается или же спит, а иногда и все сразу. Горшенев всегда был в центре внимания. Всем от него что-то было нужно, поэтому солист не имел возможности скрыться с Князевым в туалете или в любой другой комнате. Они однажды даже успели первыми в туалет. Но в тот момент, когда футболка Горшка уже валялась на полу, а брюки Князя были спущены до колен, дверь под напором какой-то парочки чуть не слетела с петель. Раздалось зычное: «Эй, потрахаться пустите!», и задребезжал жутковатый пьяный смех. Горшок тогда матерился как никогда в жизни, он поносил этих двух напившихся подростков на все лады, натягивая футболку обратно и попутно уговаривая собственный стояк исчезнуть. Андрей, уже покинувший комнату их верного белого друга, наблюдал, как какая-то малолетка (ей от силы-то было лет 14-15) прямо в коридоре отсасывает у взрослого мужика. На вид он хоть и был довольно хиленький, но его голос в противовес тому производил впечатление достойное. Когда же вслед за Князем вывалился бухой и очень злой Горшок с недотрахом, парочка незамедлительно ретировалась из квартиры и больше там не появлялась. Миха умел пугать, когда сам этого хотел. Тогда и появилась эта «традиция»: как только Рябчик оказывался схвачен и убит, по подвалам раздавался громкий свист, что означало переход от игры «Убийца Мейсон» к «Поймай и трахни». Обычно Андрей особо не прятался, но не сегодня. Он скрывался от Миши минут тридцать, бесшумно передвигаясь от одного темного тупика к другому, старательно обходя вызубренные наизусть повороты к главным коридорам. Горшок начинал уже понемногу закипать и чуть ли не бегом носился по катакомбам музея, стараясь застать приятеля врасплох на одном из поворотов. Наконец Князь устал убегать и, присев на корточки в одном из темных тупиков и тяжело дыша, свистнул, давая Горшку понять о своем местонахождении. Тот появился из-за поворота почти сразу же. Все еще пытаясь отдышаться, Андрей с готовностью поднялся на ноги. Панк надвигался на него как хищник, сверкая своими черными в полутьме глазами, обнажая беззубый рот в усмешке. Князев, прислонившись к стене, загипнотизированный этим животным взглядом, слегка развел ноги в стороны и облизнулся. С глухим рыком Горшок, не выдержав, впился в губы друга поцелуем, прижимая его кисти к стене и разводя коленом ноги еще шире. Князь попытался вырваться из цепкой хватки, но Миша лишь усмехнулся ему в губы, перехватив одной рукой оба запястья и зажимая их над его головой, а второй, проникая под широкую рубаху, начал поглаживать напряженный низ живота Андрея. Чуть наклонив голову и прикусив нежную кожу за ухом, Горшенев зашептал, опаляя его горячим дыханием: - Попаааался, теперь не сбежишь… Все еще не выходя из роли жертвы, Князев снова попытался освободить руки, но Горшок все-таки был сильнее. Он просто поднял его руки еще выше и провел пальцами по соскам Князя, слегка царапая их своими неровно обгрызенными ногтями. Андрей тихонько заскулил и выгнулся навстречу прикосновениям, но Миша отступил и вынул руку из-под рубашки, продолжая удерживать его руки. Но пауза была непродолжительной, и он, снова приблизившись к любовнику, потерся пахом о его пах и отстранился снова. Князь, почти хныкая от возбуждения, предпринял попытку потереться об него всем телом, но не выходило. Он понимал, что это и есть наказание за полчаса догонялок, но все равно упорно пытался вернуть контакт с телом друга. Отсутствие горячей руки Миши под рубашкой ощущалось легким холодком, то и дело пробегающим по спине и животу, в паху все горело, пред глазами разгорались яркие вспышки каждый раз, когда приятель вжимался в него. В итоге эта игра Горшку слегка поднадоела. Он вцепился в подбородок Князева пальцами, заставляя посмотреть ему в глаза. - Я тебя сейчас отпущу, а ты не рыпайся. Полчаса, блять, ловил, ты только подумай. Долговато для прелюдии… Понял? Дождавшись, пока взгляд друга прояснится, и он кивнет, Горшенев отпустил руки Князя, тут же вцепившись в ремень его брюк и чуть ли не сдирая их с него к чертям. Андрей охотно помог ему избавиться от футболки, откинув ее куда-то на грязный пол, в том же направлении полетели и их брюки. Князев уже потянулся снять собственную рубашку, но Миша остановил его, прошептав, что без штанов, но в этой длинной рубашке он выглядит до неприличия трогательно. Андрей только хмыкнул в ответ «гребанный фетишист» и оставил в покое оставшуюся на нем одежду. Миша подхватил Князя под бедра, а тот в свою очередь обвил ногами его талию. Страстные поцелуи возобновились. Горшок время от времени прикусывал губы Князя уцелевшими клыками, он же обнял того за шею, притягивая к себе еще ближе, не разрывая зрительного контакта. Удерживая свою драгоценную ношу одной рукой, Горшок накрыл член Андрея ладонью, лаская и поглаживая пальцами нежную кожу. Смачно плюнув на средний и указательный пальцы, он начал постепенно вводить их в задний проход любовника, пытаясь найти простату. Наконец найдя этот заветный бугорок и надавив на него, он ухмыльнулся, глядя, как выгибается Андрей от его пальцев. Подготовив любовника, Миша начал постепенно входить в него размеренными толчками, выбивавшими из Князя стоны. Войдя до конца, Горшок переместил руки на талию Андрея и поднял на него глаза в ожидании знака. Его голова была запрокинута назад, оставляя юношескую шею беззащитной, кадык нервно дергался, из его груди вырывались полустоны, волосы слиплись от пота. Они замерли, и время вокруг них остановилось тоже. Наконец Князев подался бедрами навстречу, и Горшок, безумно улыбаясь, сразу взял бешеный темп, буквально вдалбливая панка в стену. По подвалам Эрмитажа раздавались тихие стоны. Прораб Алла в своей каморке крестилась и шептала что-то про злых духов семьи Романовых. Рябчик стоял у ларька и подсчитывал мелочь. Темп Горшка все нарастал, и он с глухим рыком начал наполнять Князева спермой, не прекращая двигаться. Он опять положил руку на член Князя и начал ожесточенно дрочить ему. Наконец Князев выгнулся дугой и насадился на член Горшка полностью, кончая. Горшок устало развернулся с Андреем на руках, прислонился к стене и сполз по ней, усаживаясь на холодный пол и сажая друга к себе на колени. Где-то по лесам бегал в камуфляже Поручик; по Миллионной улице шагал счастливый Рябчик: ему хватило на целых три бутылки пива; многие ребята из клуба ТамТам потихоньку стягивались к центру города на очередную репетицию.