В клетке

Свет моей звезды уже давно потух во тьме и ушёл на дно отчаяния. Просыпаться утром всегда было незачем, но всё равно мы продолжали вставать, надевать форму и идти спасать тех, кто даже в нас не верит. Они закидывали нас чёрными комками грязи, и каждый раз мы обрастали тёмным слоем всё больше и больше. Не имело смысла, но… Тьма, именуемая титанами, становилась всё сильней. От этой ямы было сложно убежать, но мы продолжали бороться. Не за себя. Мы боролись за тех, кто навсегда оставил в душе чёрную дыру. За тех, кто навсегда оставил на нас титул бесполезных. Счастье бледнело на наших глазах. Оно покрывалось сначала пылью, а потом уже и плесенью. Я это прекрасно видел, но даже я, известный чистюля, не мог отмыть эту грязь с сердец наших кадетов. Они сохли на глазах. При каждой вылазке. Мы все тонули в слабости. Нет… Не так. Мы просто стремительно погружались на дно этого океана отчаяния, и ничего не могло дать нам спасительного каната, по которому можно было бы подняться к небу. Вместо того, чтобы летать, мы тонули, а наши крылья мокли и теряли способность к полёту. Когда мне казалось, что я умру, я вспоминал все лики и голоса, которые хоть как-то мне помогли. Я понимал, что мы - птицы, которым не суждено выбраться. Птицы в клетке. Мы будем усыхать до тех пор, пока в клетке не останется никого. Или же до тех пор, пока кто-то из нас не откроет эту клетку. Мы живы, но мы давно сидим в клетке. Слёзы, крики. Это слишком стало привычно. Слёзы умирающих на наших коленях товарищей повторялись всё чаще и чаще. Это было не остановить, мы это понимали. Крики их родственников, которые были опечалены новостью о гибели. Их слова, в которых они проклинали нас. Это значило только то, что ещё один человек потерял в нас веру. Опять. На поле боя мы совершали глупости, а после вопили от того, что давно себе предрешили. От смерти. Страх охватывал всех. Даже я всегда чувствовал страх, когда мы выбирались за стены, но… Мои инстинкты говорили мне только одно: «Выживи». И я выживал, смотря на то, как мои люди гибнут и пускают тирады гнева на нас. Люди давно были в ловушке. Их сковывали тюрьмы сомнений, которые они же сами и накладывали на себя. Зачем? Почему? За что? Сомнения были вечно с нами. Сомнения вечно предрешали всё, что было и так понятно с самого начала. Как только начинались сомнения, тут же наступала смерть. Свершать что-то было невозможно. Люди были слишком высокого о себе мнения. Они думали, что если они вступят в разведку, то они особенные, но это было не так. Я много раз видел, как многие из ребят просто приходили к нам покрасоваться. Редко можно было найти тех, кто действительно боролся ради человечества. Боль есть у каждого. Даже у тех, кто казался непоколебимым солдатом. Если бы люди не были слабы… Это было бы просто прекрасно, но у каждого есть слабости. Каждый может совершить ошибку. Я всегда просил моих друзей меня не отпускать, а они меня просили не останавливаться. Никогда. Они просили, чтобы мои крылья всегда были готовы защищать человечество. Я согласился на это пари, но в душе понимал, что когда-нибудь кто-нибудь разрушит это пари. Ведь люди не вечны. Мы всегда находимся на краю пропасти, но я надеюсь, что нас ждёт Рай. Это всего лишь моя маленькая мечта, о которой можно только мечтать. Правда ли мы попадём в Рай, если на нашей земле уже разверзнулся Ад? Нормально ли желать Рай после Ада? Логично ли желать то, чего никогда не будет? Стоит лишь открыть глаза, и оскал моментально становится частью твоего грима. Твоей маски. И тогда ты не думаешь ни о чём. Ты просто отрекаешься от страха и кидаешься в небо, но только на время, ведь ты в клетке. Ты навечно привязан стальными и тяжелыми цепями к клетке. Мы никогда не должны сдавать позиций. Это единственное правило для разведчика, который решил добиться свободы. Мы должны достигать целей, какие они бы и не были идиотские. Это наше главное правило. Мир каждый может сделать лучше. Я это знаю. Я это помню, но каждый раз, когда мы стремимся к улучшению, нас закидывают грязью, и мы теряем веру. У нас есть вера, но в нас никто не верит. Нам привязали быть убийцами, когда мы хотим принести свободу. Это наш крест и наш грех. Это наш выбор, и, думаю, мы должны пройти его до конца, пока дышит ещё кто-то из наших рядов.