Телефон доверия

Под утро не стоит никого ждать, поэтому парень вырывает из блокнота листок, что-то черкает на нём и, уже уходя, оставляет его под магнитом на доске объявлений. "Этот Руки уже примеряет себе место в Аокигахаре. Какой способ он выбрал себе, Рейта?" Второй парень, поставленный на ночную смену, сопит, опустив голову и сложив руки на животе. Наверное, именно он будет первым, кто увидит это и не поймёт, о чём идёт речь. Контора "Света надежды" оживает часам к десяти утра. Второй парень хлопает дверью, даже не взглянув на доску, а вместо него приходят дневные сотрудники. Двое молчаливых сменяются на троих не замолкающих. Свежие, отдохнувшие, готовые разрешать людские проблемы. Скоро кто-то из них замечает лишний листок среди десятка других и замолкает. Прочитав текст, он думает несколько секунд и забирает его, пряча в карман джинсов. Только перед самым уходом блондин достаёт его, разглаживает бумагу и пишет ответ. Листок снова оказывается под тем же магнитом. И прочитанное под тусклым светом сообщение раззадоривает. "Он отказывался отвечать. Но Руки занимательный снег на голову, не так ли? Держу пари, он не продержится до конца месяца." Взгляд вправо - на календарь. Десятое октября. Парень с листком в руке думает, что даже у совершенно разочаровавшегося в жизни не найдётся столько историй на каждую ночь. Колпачок зажат в зубах, листок прислонён к доске, и по нему скользит ручка. "Если оно получится именно так, то жди от меня бутылку пива, кто бы из нас ты ни был." Даже добрые люди глубоко в душе на самом деле подлецы, для которых никто ничего не стоит. Поэтому теперь эти двое будут ждать момента, когда звонящий сломается. Прошло время, и вот неожиданно стрелки часов уже показывают час и двадцать минут ночи. Как по заказу раздаётся оглушающий звонок. - Телефон доверия. Расскажите и получите помощь. - Здравствуйте. - Да, здравствуйте, Руки, - узнают его по голосу. - Сегодня прекрасная ночь, не правда ли? - Не очень. Парень в комнате вспоминает разговор, закончившийся несколько минут назад. Нытьё о неразделённой любви. Скука. - Знаете, я уже давно хочу сказать, - хитрый тон. - Мне очень нравится, как вы из раза в раз послушно повторяете приветствие. - У меня какая-то особая интонация? - Нет, просто меня забавляет эта строгая система, которой вы следуете. Это для того, чтобы люди подумали, что они нужны этому миру? Парень задумывается. - В какой-то мере вы правы, Руки. - Я не сомневался. Надежда - это то, в чём нуждаются набравшие номер "Света надежды". В соседней комнате звонит телефон, трубку быстро снимают и тоже произносят заученные слова. - Я начну? - Да, конечно. - Спасибо. В трубку тихо выдыхают. - Вы часто лишались чего-то очень ценного? - В смысле? - В прямом. Утрата материального имущества, близкого человека, вынужденный разрыв связей с кем-то - что угодно. Парень ненадолго задумывается, перебирая в голове воспоминания, которые послужат ответом. - Ну, наверное, было несколько раз. - Это сильно вас ранило? - Несомненно да, но и забылось оно всё достаточно быстро. Пауза. - Скоро я тоже забуду случай, который хочу вам рассказать, но с одним нюансом - насовсем, не будет даже и мысли о том, что подобное могло произойти. - Сочувствую, - парень говорит то, что, по его мнению, наиболее подходит под ситуацию. - Не стоит, - лёгкое раздражение на том конце. Железный стук в трубке. - Так что вы хотите мне рассказать? - парень возвращается к теме. - Да, точно, - деревянный стук. - Прежде всего я хочу сказать, что это, наверное, моё последнее воспоминание из детства с небольшими вытекающими - круг общения на тот момент, отношения в семье, немного о той жизни родителей. "Последнее", - даже с некой горечью за человека повторяет про себя парень. - Я помню то время только с момента вступления родителей в секту, - два железных стука подряд, и в зубах будто что-то зажимают, но пытаются говорить внятно. - Тогда я не осознавал, что это плохо - легко внушаемые родители. И даже после этого они продолжали покупаться на рекламу по радио и телевизору. Но в четырнадцать-пятнадцать лет ещё не до конца понимаешь, что под чьим-то влиянием могут твориться ужасные вещи, особенно если в тебе всегда воспитывали доверие к людям. "Дойные коровы", - первое, что приходит парню на ум об участниках сект. - Нам троим - мне и родителям - провели какой-то обряд очищения, чтобы мы стали полноправными членами. Отдали кругленькую сумму и обзавелись кучей знакомых, которых условно записали в друзья, - голос ненадолго становится прежним, но затем снова сменяется на голос в тисках. - Помню, что всех нас часто собирали вместе и заставляли нескончаемо молиться, а после молитв нам "отпускали совершённые грехи" за последние несколько дней. Даже я во всё это втянулся, обсуждая с новыми друзьями случавшееся на наших сборах. Каждый из нас был больным фанатиком, чувствующим глубинный смысл в своей вере. - Как долго это продолжалось? - Полтора или два года, пока из нас не выкачали всё до последней йены. Когда больше не было возможности платить за нашу веру, люди посчитали, что мы им не нужны. Холодная ночь в ожидании нарушителей спокойствия на тихой улице. Четверым людям удаётся без шума проскользнуть за скрипящую и немного проржавевшую калитку. Шёпот, шёпот, шёпот. Звон ключей - дубликаты ото всех домов, которые к ним привязаны. В огромной связке быстро находится нужный ключ, и его медленно поворачивают в замочной скважине, надеясь не издать резкого щелчка. Этого не получилось, щелчок даже оглушил людей в такой тишине, но, кажется, хозяева не проснулись. Шёпот, шёпот, шёпот. Четверо разбегаются кто куда, и повсюду, булькая, разливается жидкость, образуя то дорожки, сливающиеся в одну, то большие тёмные пятна. Быстро небольшой дом наполняется удушающим запахом. Один из хозяев - мальчик - всё-таки начинает просыпаться. Во сне ему тяжело дышать. Четверо выбегают на улицу, ведя за собой мокрую дорожку. В доме мальчик выходит из комнаты, ступая ногой прямо в бензин, а на улице чиркает спичка. - Это называлось "Всевышний отвернулся от вас". Таких "покинутых Господом" ждало одно - смерть. Устав секты, чтобы учения оставались только среди тех, кто способен за них платить. Спичка падает настолько медленно, что хочется самому с силой толкнуть её вниз, а пламя вспыхивает в доли секунды. Четверо садятся в машину и удаляются, пока огонь набирает силу. Дикий крик наполняет дом. Родители на втором этаже отрезаны от мальчика на первом. Выше лестницы огонь ещё не поднялся, они в безопасности, пока их сына стискивает пламя - порог горит ярче всего. Плавится пластик, пылает обивка и ковролин, чернеет потолок, кислород вокруг сжигается, не давая сделать вдоха. Один из родителей прыгает вниз, не боясь, что пламя ухватит кусочек одежды. Хоть ничего и не сломало, идти всё равно тяжело - ступишь шаг и почувствуешь весь жар на себе. Отыскав глазами сына, мужчина бросается к нему и за руку вытягивает из укрытия, которое само скоро вспыхнет. Жена прыгает за мужем и начает вопить, что нужно выбраться на улицу, словно не замечая вывиха в лодыжке. Слёзы закипают прямо на щеках. - Я даже не помню, как мы оказались на улице, помню только тот дикий страх перед смертью, который каждому предвещал настоятель. "Господь отвернулся от нас... Господь отвернулся от нас..." - вертелось у меня в голове, - голос в трубке звучит свободно, но с какой-то непонятной интонацией. Снова пережит тот страх? - Помню, что на улице, когда мы уже выбрались, были скорая и пожарные. Вокруг крутились соседи, смотрящие на нас то ли с жалостью, то ли с презрением - они знали, что мы состоим в сомнительной секте. Если же вспомнить свои ощущения, то я почувствовал дикую боль, когда шок немного отпустил меня. Помни я разговоры врачей, сказал бы, какие степени ожогов у нас были. Мои левая нога и левый бок обезображены навсегда. Парень в комнате молчит, ожидая окончания рассказа. - Тогда я впервые понял, что даже люди, которых ты полюбил, могут сделать зло. - То есть вы сразу догадались, что это проделки кого-то из секты? - Я был смышлёным, несмотря на дурман в голове под её влиянием. Мне почти сразу стала ясна связь между поджогом и тем, что у нас кончились деньги. Яснее картину делали настоятельные требования заплатить до конца текущего месяца, - на том конце тянут "хм". - Думаю, это всё на сегодня. - Ясно, спасибо, - парень думает, что нужно поинтересоваться, пока трубку снова бесцеремонно не повесили. - Можно спросить вас? - О чём? - Вы чем-то заняты на протяжение звонка? - Не думал, что вы спросите об этом, - шорох в трубке. - Я рисую. Парень озадачен. - Но, кажется, ранее вы говорили, что больше не рисуете с тех пор, как начали звонить сюда. Недолгая пауза. - Тогда я имел в виду, что больше не рисую то, что характеризовало бы моё состояние. Я и словом не обмолвился, что теперь рисую то, о чём рассказываю каждую ночь. - Воспоминания? - Совершенно верно. В представлении парня собеседник кажется ему отчаявшимся. - Пока шёл разговор, я не особо аккуратно нарисовал горящий дом. Правда, не думаю, что в последующем от этого будет толк, если события на некоторых картинах я уже не узнаю. Пока парень осмысливает сказанное, короткие гудки дают знать о нежелании продолжать диалог.