Делириум

A/N: Эта глава получилась ужасно длинной, но дальше дробить ее не имело смысла. Еще она получилась довольно графичной и оправдала тэг "насилие", поэтому будьте готовы. Но в ней наконец-то что-то происходит, а не просто диалоги и перемещения по комнате, поэтому мне нравилось ее писать) К тому же я довольно долго собирала для нее материал, но в конечном итоге почти его не задействовала. Надеюсь, что она получилась не мутной, а понятной, обстоятельной и увлекательной (ведь в ней есть экшн!). Если заметите какие-то ошибки, выделите их мне, пожалуйста, а то, по иронии судьбы, ворд отказался меня проверять) P.S. Если вам хочется послушать какой-нибудь приятной музычки, то эта глава писалась под песни: Andrew Bird - Anonanimal; Hatari! - Bolero Day; Brainstorm - Ветер. Глава 5: Абсанс, часть 2. Абсанс – один из разновидностей симптомов эпилепсии. Типичный припадок, являющийся в свою очередь разновидностью абсанса, заключается во внезапном кратковременном отключении сознания. Через несколько секунд психическая деятельность возобновляется. Воспоминания об абсансе не сохраняются. Подобное явление может наблюдаться в ряде случаев: при некоторых психических заболеваниях, недостатке сна или во время электрошоковой терапии. Стоило Руперту войти обратно в общую столовую и комнату отдыха, как Шкипер нашелся практически сразу же - он стоял посреди обеденного зала, тряся за грудки субтильного женоподобного юношу, причем так сильно, что иногда ноги того отрывались от земли и болтались в воздухе, словно две макаронины. - Ты можешь помолчать хотя бы одну! Чертову! Ночь! - Кричал Шкипер, сопровождая каждое слово встряхиванием, от которого зубы юноши клацали. - Ну что за глупости, сосед! - Отвечал юноша неожиданно глубоким для такой комплекции голосом с легкой хрипотцой; глаза его блуждали по лицу Шкипера, будто камера, никак не способная найти точку фокусировки, - это же Нью-Йорк! Говорят, что он никогда не спит! - Из-за тебя! - Шкипер снова потряс несчастного. Хотя... Приглядевшись, Руперт заметил, что юноша был мало обеспокоен направленным на него гневом. Казалось, даже его положение - ноги в паре дюймов от пола, лицо в паре дюймов от лица рассерженного Шкипера - не особенно его волновало. Его тонкая ручка, украшенная разноцветными плетеными браслетами, поднялась и постучала Шкипера по нахмуренному лбу. - Ну ты и нудный, сосед, - беззлобно усмехнулся юноша. - Джулиан, если еще хоть один раз... - Начал было Шкипер, покрепче перехватывая ворот больничной рубашки, за который держал этого Джулиана, как вдруг неизвестно откуда под их ногами возник маленький человечек неопределенного возраста. Шкипер замолк на полуслове и нахмурился на пришельца - тот испуганно пискнул и обнял своими маленькими ручонками ноги Джулиана, все еще касавшиеся пола одними носками. - Нет! О Король Джулиан, я защищу ваши ноги! - Пропищал человечек, крепче прижимаясь к ногам Джулиана. - Убери его немедленно, мы не договорили! - Повысил голос Шкипер. - Я хотел его убрать еще раньше, чем ты сказал! - Огрызнулся Джулиан и, взяв небольшой размах, пнул маленького человечка прямо в живот. - Я кому говорил, Морт, только не ноги! Никогда! Не трогай! Королевские! Ноги! - Сказал он, подкрепляя каждое слово пинком. С ловкостью лемура он вывернулся из рук Шкипера и спрыгнул на пол, чтобы пинать Морта было удобнее. Руперт, все еще стоявший истуканом в паре метров от спорящих и каким-то образом умудрившийся остаться незамеченным, наконец смог разглядеть Джулиана получше. На вид он был едва ли старше самого Руперта, хотя Куинси никогда толком не умел определять возраст человека по его внешности. Парень был явно нe с этого континента - кожа смуглая, волосы цвета темного шоколада, лицо по-детски открытое. Глядя на него, на ум сразу приходили томные юга с пальмами, буйной зеленью, граничащей с пустынным пляжем на берегу океана, белым как молочный шоколад песком и разноцветными как перья попугаев коктейлями. Молодой человек был просто создан для камеры или сцены. Наверное, он был какой-нибудь телезвездой, подумал Руперт, в той другой, нормальной жизни. Сумасшедший дом, и без того казавшийся юному Куинси самым странным местом в мире, умудрился показаться ему еще страннее - кто только не попадал сюда. Даже этот красивый юноша. Хотя... Было в нем что-то необычное, даже для его экстравагантной внешности. Руперт неожиданно понял - глаза! Белки у по-кошачьи больших глаз Джулиана были желтыми, даже почти оранжевыми, как грейпфрутовый сок. Их украшал ажурный узор лопнувших сосудов. Зрачки у него были огромными, казалось даже, что радужки у него и вовсе нет - только две черные дыры. Глаза Джулиана напомнили Руперту глаза лемуров - большие, но пустые и невыразительные. - Так, что здесь происходит? - раздался строгий низкий голос, заставивший Джулиана, Шкипера и Морта замереть, каждого в по-своему нелепой позе, а Руперта - с трудом выбраться из своих мыслей. К ним подошел низенький, полный врач с добродушным лицом - такие всегда располагают пациента к проникновенной беседе уже одним своим видом. - Мори-и-ис! - Заныл Джулиан, тряся ногой, к которой все еще цеплялся малыш Морт, - они оскорбляют мою королевскую персону! - Что-то не так? - Спросил доктор у Шкипера, мягко вклиниваясь между ним и Джулианом и награждая первого взглядом из-под нахмуренных бровей. - Не так то, что я не сплю уже неделю! Плюс-минус неделя! - сказал Шкипер, размахивая руками. Доктор только покивал, будто поддакивая Шкиперу, а затем ответил спокойным и размеренным тоном, каким говорят с буйными: - Я поговорю с Джулианом, и мы посмотрим, что можно сделать. Вовсе необязательно устраивать из этого шоу. - Я?! Я устраиваю...? Это он устраивает мне шоу каждую ночь! Но доктор Морис уже отвернулся от него к Джулиану. Он елейно улыбнулся юноше, который смог наконец избавиться от назойливого Морта, прицельным пинком отправив того в нок-аут на полу. - Пойдёмте, ваше величество, - сказал он Джулиану, беря его под руку, - у меня есть для вас кое-что. - Наконец-то! - Капризно протянул смуглый юноша, - эти простолюдины просто ужасные невежды. Доктор, держа Джулиана за руку, увел его от Шкипера, все еще красного от злости, и вон из комнаты, мимо двух карауливших выход грузных санитаров, синхронно жевавших по банану и не обративших на двоих совершенно никакого внимания. Наверное, этот доктор Морис - родственник юноши Джулиана, раз так его опекает, подумал Руперт, наконец-то очнувшийся от немого наблюдения сцены. Иначе почему еще они ушли чуть ли не в обнимку из комнаты, откуда никого из пациентов не выпускают? - Проклятый джанки, - выругался Шкипер, плюнув себе под ноги от злости. Руперт подошел к лежавшему на полу Морту. Выглядел он жалко и беспомощно, и Руперт осторожно тронул человека за плечо. - Вы в порядке, сэр? - Спросил он, легонько сжимая плечо Морта. Тот не шелохнулся. - Оставь его, Рядовой, - махнул рукой Шкипер, по-видимому наконец-то взявший себя в руки, - оклемается, ему не впервой. - Кто это был? - Спросил Руперт, распрямляясь и качая головой в сторону двери, за которой скрылись доктор и пациент. Ему было одинаково неуютно и оставлять несчастного маленького пациента на полу, и пытаться привести его в чувства, но тону Шкипера отчего-то хотелось беспрекословно подчиняться. - Который конкретно из всей этой их шайки? Доктор Морис? Или этот чертов певунчик Джулиан? Может быть когда-то он и был знаменитым артистом, "Королем сцены" или как там он себя называет, вот только сейчас его даже пожарная сирена перепоет, - раздраженно сказал Шкипер. Он тряхнул головой и несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. - Ладно, Рядовой, сейчас мы все равно его не утихомирим. Для него не существует никаких авторитетов, избалованный мальчишка. Лучше скажи мне, что тебе вчера сказал доктор Дыхало? - Он сказал, что если... - Нет! Не говори мне ничего! Здесь повсюду глаза и уши... - Шкипер воровато оглянулся на остальных сидевших за столами пациентов. - Пойдем, - он схватил Руперта за руку и потянул за собой, - напишешь, как все было, на блокноте Ковальски. Потом заставим Рико съесть все улики. Может быть отрыгнуть обратно и съесть еще раз - для надежности. - Я уже рассказал все Ковальски и Рико, - сказал Руперт. Шкипер недовольно посмотрел на него и выпустил руку юноши. - Это была секретная информация, Рядовой! Надеюсь, ты сказал это хотя бы шепотом! - Да что у вас здесь вообще не засекречено? - В сердцах воскликнул Руперт. Столько секретности было явно не нормально, даже для ненормальных, и Куинси начал порядком уставать ото всех этих странностей. - Ничего. Всмысле все. Это вопрос с подвохом! - Шкипер тяжело выдохнул и жестом велел Руперту идти к их столу, - пойдем, Рядовой, пока ты еще кому-нибудь чего-нибудь не выболтал. За столом Ковальски уже прекратил свои манипуляции с Рико: пластырь на лбу пациента со шрамами выглядел почти комично, а нос, как ни странно, казался прямее, чем был до этого - видно, Ковальски все таки попал в свои удачные 60%. Подносы с посудой все еще стояли на столе, и Руперт невольно скривился при виде разлитой повсюду каши. Возле Рико стояло уже три пустых стакана из-под какао. При виде Шкипера те тут же выпрямились по стойке "смирно" - насколько это было возможно в сидячем положении, с и без того идеально прямой спиной Ковальски и безнадежно сгорбленными плечами Рико. - Вольно, - махнул рукой Шкипер, усаживаясь за стол, и Рико, облегченно вздохнув, тут же осклабился. - Сэр, Рядовой рассказал нам о том, что доктор Дыхало собирается отправить его на шоковую терапию, - доложил Ковальски. Рико закивал и красочно изобразил нечто, похожее на судорогу. Шкипер нахмурился сначала на Руперта, потом куда-то в пространство и стукнул кулаком по столу, отчего подносы с приборами звякнули. - Нельзя этого допустить. Уж не знаю, за что тебя сюда упекли, Рядовой, но ты уж точно не заслуживаешь старой доброй шоковой терапии. - Я и сам не знаю, за что, - вздохнул Рядовой, отодвигая подальше поднос с кашей, чтобы положить руки на стол, а голову на руки, - что вообще такое эта шоковая терапия? - Ковальски! Объясни мальчику все в красивых картинках, - приказал Шкипер, и в руках у ученого в мгновение ока оказался блокнот и огрызок карандаша. - Электрошоковая терапия, она же электроконвульсивная терапия, она же электросудорожная терапия - начал он лекторским тоном, проворно чертя в блокноте, - заключается в том, что с помощью двух электродов в височную область твоей головы подается электрический ток напряжением 127 или 220 вольт, что вызывает судорожный припадок. Он повернул блокнот к Руперту и Шкиперу. Рико пришлось перегнуться через стол, чтобы разглядеть картинку. На листе был изображен стол, на котором лежала маленькая фигурка самого Руперта - Ковальски предал его лицу грустное выражение. К его вискам вели провода от десятка приборов, которые Ковальски изобразил хоть и наскоро, но на удивление детализированно, с маленькими ручками, тумблерами, стрелками и лампочками. Над столом с несчастным Рупертом были нарисованы направленные на него молнии. Стиль рисования у Ковальски больше подошел бы художнику комиксов или мультипликатору, нежели ученому, подумал Руперт - все было слишком детально прорисовано для схемы, никаких диаграмм, секторов или острых углов. Самого Руперта Ковальски обозначил большими, жалобными, слегка раскосыми глазами и вьющимися в колечки волосами, окаймлявшими лицо. Если бы это не было описанием его будущей пытки, Руперт бы даже рассмеялся над почти карикатурным рисунком себя. - После серии судорожных припадков, во время которых ты потеряешь сознание, ты придешь в себя скорее всего уже в своей комнате. Считается, что эта процедура оказывает благотворное влияние на мозговые центры, стимулирует их активность и в определенном проценте случаев это действительно так. Из побочных действий подобной терапии часто наблюдается ретроградная амнезия, однако могут случаться самые разные психические отклонения... - Например, галлюцинации, - вставил Шкипер, поднимая бровь на Ковальски. Тот презрительно фыркнул. - Я сделаю вид, что ничего не слышал, - сказал он, возвращаясь к блокноту и объяснениям, но Руперт уже не слушал. Пропускание тока через чей-то мозг - рациональная часть его сознания подсказывала ему, что с медицинской точки зрения от подобной процедуры может действительно быть какая-то польза, но остальная часть его разума, коррумпированная страхом, насквозь проеденная ужасом словно ядовитым червем, кричала о том, что это бесчеловечно. Недопустимо. Страшно. - Не волнуйся, Рядовой, - Шкипер положил руку на его плечо, - мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе. Мы не можем допустить, чтобы с тобой произошло то же, что и с Манфреди и Джонсоном. - А что произошло с ними? - Удивился Рядовой. - Ничего хорошего, - нахмурился Шкипер, крепче сжимая плечо Рядового, - скажу только, что все, что от них осталось, прислали в конверте из манильской бумаги. - Из Манилы, по иронии, - Брови Ковальски сложились домиком. - Ладно, парни, нам нужен план, - Шкипер снял руку с плеча Руперта и, видимо для наглядности, стукнул рукой по столу, заставляя неубранные подносы с посудой звякнуть еще раз, - Ковальски, опции! Однако едва ученый успел перевернуть страницу и снова начать писать, как дверь в комнату отдыха распахнулась. Все голоса пациентов тут же смолкли, словно ветер, шевеливший до этого листву деревьев, внезапно стих. Это был доктор Киттинг. Его глаза быстро нашли Руперта, и доктор расплылся в ухмылке. Руперт не заметил, что вцепился в руку Шкипера и придвинулся поближе к нему и подальше от двери. А доктор, в сопровождении троих санитаров, похожих друг на друга как капли воды и появившихся за его спиной из коридора так же внезапно, как грозовые облака затягивают небо, быстрым шагом направился к столику. - Не дайте им забрать меня, - прошептал Руперт. Губы Шкипера вытянулись в тонкую линию. - Рико, скрепку, - тихо скомандовал он. Рико, до этого наблюдавший за происходящим с отсраненностью привыкшего ко всему человека, тут же напрягся, а затем широко открыл рот и засунул туда руку по самые костяшки пальцев. - Добрый день, Руперт, - поздоровался доктор Киттинг, - я смотрю, ты снова со своими друзьями. Он одарил троих пациентов отвратительной ухмылкой. Глаза Шкипера превратились в две узкие щелки. Ковальски, продолжая вперивать взгляд в блокнот, поудобнее перехватил огрызок карандаша. Рико трясло от рвотного позыва, он давился собственными пальцами. - Ты подумал о том, о чем мы говорили вчера? Я не тороплю тебя, еще не вечер... - доктор тяжело вдохнул через нос, отчего следующая фраза вышла у него немного гнусаво, - но зачем оттягивать неизбежное? Я ведь просто хочу поговорить. В повисшей тишине, похожей на мгновенье между вспышкой молнии и звуком грома, Руперт услышал, как часы на стене над дверью комнаты толкнули свою секундную стрелку вперед на одно деление. Шкипер высвободил руку из хватки Куинси. Тут Рико наконец отнял руку ото рта, сопроводив это тихим, но отвратительным хлюпающим звуком. На его ладони, в лужице слизи, желчи и полупереваренного какао лежала большая канцелярская скрепка. Движение Шкипера было молниеносным. Руперт, как и доктор Киттинг, не успел опомниться, как пациент вырвал из руки Рико скрепку, не обращая внимания на то, что тот не успел вытереть ее о полу своей рубашки. Не прекращая движения, Шкипер разогнул скрепку и столь же быстро вскочил из-за стола. Не прошло, казалось, и секунды, как тот уже подскочил к доктору Киттингу и с размахом чудовищной силы всадил конец скрепки в его правый глаз. Доктор понял, что произошло, еще через долю секунды, и из его глотки вырвался дикий гортанный крик, в тишине прозвучавший, как вой сирены. Ковальски уже вставал из-за стола, держа карандаш грифелем вниз, словно нож. Рико схватил один из подносов и швырнул его в ближайшего из трех санитаров. Все происходило так быстро, что Руперт мог только ошеломленно смотреть. Киттинг, зажимая глаз, согнулся пополам и попятился, давая проход санитарам. Один из них тут же подскочил к Шкиперу и с размаху ударил его в челюсть. Ковальски уже замахнулся на другого санитара карандашом, целясь в лицо, но его ноги запутались между лавкой и ножками стола, и ученый глухо повалился на пол, где его уже настиг санитар, на которого тот попытался напасть. Его ботинок с глухим стуком врезался в лицо ученого, затем, когда Ковальски попытался закрыться, еще один удар обрушился на его руку, выбивая из пальцев карандаш и заставляя пациента взвыть от боли. Рико успел нанести оторопелому санитару, пытавшемуся стереть с лица остатки каши, несколько сокрушительных ударов, но к нему на помощь пришел второй, закончивший с Ковальски и видимо посчитавший, что ученый уже не сможет причинить большого вреда. Кулак вонзился в основание позвоночника Рико, и ноги того подкосились. Его грудь оказалась открыта для ударов противника, и вдвоем санитары повалили на пол и его. К доктору уже неслись двое санитаров, охранявших вход. - Под ток его! - заверещал Киттинг, показывая на Руперта пальцем той руки, которой он не зажимал окровавленное лицо. Шкипер попытался остановить их, замахнувшись скрепкой еще раз, но получил еще один удар в челюсть, который развернул его и заставил припасть на одно колено. Руперта схватили и за волосы выволокли из-за стола. - Не надо! - закричал Руперт, моля санитаров неизвестно за кого, попытался брыкаться и цепляться ногами за лавку, но тут его руку с силой вывернули, и под хруст, похожий на треск ломающихся веток, он повис в руках мужчин тряпичной куклой. Боль и страх заполнили сознание Руперта без остатка, и он с ужасом понял, что не может больше даже кричать. Пока его волокли к выходу из комнаты отдыха, он еще мог видеть завершение драки. Ковальски, лежавший на полу, из последних сил выбросил вперед руку и попытался схватить одного из санитаров за щиколотку, но тот с легкостью увернулся и, сделав оборот, похожий на танцевальный пируэт, что есть силы пнул лежащего ученого в живот. Тот согнулся пополам и так и остался лежать на полу в позе эмбриона. Санитар вернулся к Рико, и вдвоем со своим товарищем они принялись с какой-то пугающей методичностью обрушивать на него удары каблуков. Рико умудрился перехватить ногу одного во время очередного пинка, но, каким бы ни был его маневр, завершить его пациент со шрамами не успел. Ботинок врезался в его лицо, и из недавно вправленного носа брызнула кровь. Санитар, успевший ненадолго оглушить Шкипера, схватил его за волосы и приложил головой об лавку. Киттинг кричал, но Руперт не разбирал слов. Пока его не выволокли прочь из комнаты, он успел окинуть взглядом остальных пациентов - те отвернулись от ужасного зрелища, продолжая сидеть за своими столами, как истуканы. Никто не пытался помочь троице несчастных. Никто даже не мог поднять на них глаза. Тело больше не слушалось. Его тащили вниз по коридору, а ноги, словно куски тряпья, волочились по полу следом. Он попытался пошевелиться, но его руки вывернули так, что в глазах закружился вихрь радужных искр, и он снова безвольно повис. Из комнаты отдыха доносились крики, и прежде, чем санитары с почти бесчувственным от страха Рупертом исчезли за углом, он увидел, как в коридор повалили пациенты. Видимо, их выгоняли из столовой. Чтобы расправиться со Шкипером и остальными. Крик застрял в горле Руперта, словно моток колючей проволоки, он подавился им, и из его рта вырвалось нечто булькающее и хрипящее, похожее больше на те звуки, которые издавал Рико. Он подвел их. Он всех подвел. Сердце его сжалось, а губы искривились от невыносимой горечи вины. Из-за него, все эти ужасы - из-за него. Он виноват во всем. Руперт против воли всхлипнул, попытался сказать хоть что-то, попросить прощения, умолять о пощаде для троих пациентов, но один из державших его санитаров шикнул на него, еще раз сжал его больную руку. Боль проткнула его, как игла, быстро и резко, и так же резко ушла, оставив после себя гудящую пустоту. Его затащили в маленькую комнатушку без окон. В центре комнаты, словно алтарь для варварских жертвоприношений, в окружении десятков приборов стояла прикрученная к полу кровать. По бокам ее свисали до пола потертые кожанные ремни. Рядом с кроватью стоял длинный и тонкий как зубочистка человек с почти желтыми волосами и улыбкой, от которой Руперту стало еще хуже. Его тошнило и мутило, перед глазами поплыло. - Доктора Киттинга не будет? - спросил человек, с неподдельным интересом разглядывая Руперта. - Боюсь, что доктор сейчас… не может подойти. Думаю, нужно начинать, - ответил один из санитаров. - Замечательно, - улыбка человека стала шире, из-за зубов показался по змеиному тонкий язык, быстро прошедший по губам, - укладывайте его. Приборы тихо попискивали, словно загнанные в угол мыши, подмигивали своими крошечными диодами и маленькими экранами. Руперт вдруг понял, откуда в рисунках Ковальски была такая детализация, такая точность - он был здесь. Они все были здесь. Доктор принялся возиться с машинами, щелкая тумблерами и крутя ручки, пока Руперта волокли к кровати. Увидев кожаные ремни и грязную простынь в желтых и ржавых пятнах, Руперт принялся вырываться с новой силой. - Нет, нет, прошу вас, умоляю, - голос снова изменил ему, и вместо крика вышел надтреснутый, слабый шепот. Санитар вновь схватил ушибленную руку Куинси, вывернул ее так, что из глаз юноши брызнули слезы, и вдвоем с другим санитаром они повалили его на кровать. Руперт продолжал умолять, пока санитар укладывал его, давя огромной ладонью на грудь, а его тело обхватывали ремнями и затягивали - слабо, но при этом достаточно, чтобы он не мог встать. Руки и ноги оставили не привязанными, но оба санитара, встав слева и справа от кровати, прижали конечности Руперта вниз, не давая шанса пошевелиться. - Обычно перед подобной процедурой пациента полностью обследуют, - сказал лекторским тоном доктор Савио, - и затем делают ему общий наркоз, чтобы избежать боли или страха. Рядом с головой Руперта громыхнула металлическая тележка, и он, повернув голову, увидел, как доктор ставит на нее небольшую наполненную прозрачной жидкостью ванночку. Рядом с ней он уложил два продолговатых наконечника, соединенных проводами с одной из гудящих машин. Электроды, услужливо подсказало въедливое подсознание из объяснений Ковальски. Через них ток подают в височную область. Слезы потекли вниз по вискам Руперта с новой силой, затерялись в волосах, несколько капель упало на простыню рядом с его головой. - Но так делают только для послушных пациентов, которые вели себя хорошо, - сказал, все также улыбаясь, Савио, подходя ближе к кровати и нависая над лицом Руперта, - которые говорили то, что от них хотят услышать, и не связывались с дурной компанией. - Прошу вас... - Руперт уже не смог сдержать рыданий, и несколько коротких всхлипов вырвались из его искривленных губ, - умоляю... Я все скажу... я не знаю, что вы хотите, но я скажу… - Конечно скажешь, - хмыкнул Савио. Приборы мерно гудели, словно улей шершней за стеной чердака. Руперт зажмурился, надеясь, что так станет чуть менее страшно. Это помогло лишь на долю секунды, а затем страх вернулся с новой силой - он еще отчетливей почувствовал горячие, потные руки санитаров на своих конечностях, лежащие на груди и талии ремни, гул приборов, гул целого роя смертоносных шершней. Что-то влажное коснулось его висков, стирая слезы, смешанные с потом. Ему пришлось открыть глаза - это доктор Савио промокал мокрой марлей его голову. - Чтобы ток проходил лучше, - пояснил тот, улыбаясь. Руперт почти закричал, но сдержался, потратив на этот последний и единственный доступный ему акт героизма все свои силы. - Где он?! - Взревел кто-то у двери, заставив Руперта и Савио обернуться. В комнату ворвался доктор Киттинг. За ним неслась Шона, на ходу накладывая тому повязку на окровавленный правый глаз. - Мы уже можем начинать, доктор Киттинг, - произнес Савио елейным тоном. Киттинг подбежал к кровати, на которой лежал Руперт. Хватка санитаров на его теле усилилась, хотя Руперт не стал пытаться сопротивляться. - Отвечай! - Взревел доктор, задыхаясь, не замечая, что кровь, несмотря на старания Шоны, затекает за воротник его рубашки, - за кем шпионил твой чертов дядя? США?! Россия?! Может быть, Япония?! - Я не знаю, - простонал Руперт, - он не говорил, что был шпионом! - Врешь! Тебя бы сюда не засадили, если бы он был простым солдатом! Сюда просто так не попадают! - надрывно хрипел Киттинг, сжимая кулаки, - он шпионил для Англии! Где его документы?! - Их забрали, все забрали, клянусь вам, - Руперт вжался в кровать, попытался отвернуться, но пальцы доктора вцепились в его подбородок и рванули на себя, чуть не свернув Куинси шею. - Должно было остаться хоть что-то! Где его записи?! Мы перероем весь твой дом, снесем его, если понадобится! - доктор кричал, захлебываясь, почти задыхаясь от собственного крика, - он шпионил за красными, я знаю! Говори все, что знаешь, сопляк! - Я ничего не знаю, - принялся повторять Руперт, тоже захлебываясь, глотая слова, всхлипы и собственные слезы, - не знаю, не знаю, не знаю... Несколько секунд доктор Киттинг смотрел на него, тяжело дыша. Казалось, все в комнате замерло, перестали шумно сопеть санитары, перестали гудеть приборы. Руперт перестал дышать. Наконец, Киттинг отпустил подбородок Куинси, оскалился и смачно сплюнул на пол кровь, затекшую в рот. - Продолжайте процедуру, доктор Савио, - сказал он, распрямляясь и глядя на Руперта сверху вниз. - Но доктор, не слишком ли это...? - Тоненько прощебетала взволнованная Шона, приложив руки к лицу. - Пока я здесь заведующий, Шона, и я буду решать, - огрызнулся Киттинг, и, наградив юношу последним взглядом - Руперту показалось, в нем мелькнуло мрачное удовлетворение, какое испытываешь, отрывая надоевшей мухе крылья - и, резко развернувшись, широким шагом вышел из комнаты. Шона тоже взглянула на Руперта. В глазах ее стояли слезы. Руперт хотел сдержать свои, но они снова текли по его щекам, вискам, шее неукротимым потоком. - Вот, - Шона достала из кармана и показала Куинси маленькую детскую игрушку, легко умещавшуюся на ладони. Это был единорог с глупым выражением лица и непропорционально большой головой, фиолетового цвета, - один из детей при посещении потерял. Говорят, с игрушками не так страшно... Ну, когда ты... Не один. Она вложила фигурку в руку Руперта. Тот сжал ее, не обращая внимания на врезающиеся в руку острые углы, и попытался улыбнуться, но вышел только истерический всхлип. - Мы начинаем, - зашипел на нее Савио, вставая в голове кровати Руперта. - Не уходите, умоляю вас, пожалуйста, не уходите, - зашептал Руперт, глотая слезы, давясь ими. Какой-то невыносимо долгий момент тишина протягивалась между ними, как линия электрокардиограммы, и Руперт уж было подумал, что сейчас Шона скажет санитарам отойти, заткнет пасть этому доктору Савио, вырвет из розеток все эти дьявольские приборы и спасет его. Заберет его из этого ужасного места. Но он опять ошибся. Шона только прижала к глазам рукав белоснежного халата и выбежала из комнаты, не оглядываясь. Дыхание Руперта стало быстрым и неровным, он почувствовал нарастающий приступ неконтролируемой, страшной паники. Он открыл было рот, чтобы закричать, чтобы вдохнуть поглубже, чувствуя себя словно рыба в грязной воде, но в рот ему поперек зубов тут же вставили тонкую деревянную палку. Руперт едва не подавился. - Мы же не хотим, чтобы ты прикусил язык, правда? - сказал Савио, убирая несколько локонов, упавших на мокрый лоб Руперта, - кто знает, может быть ты все-таки поумнеешь достаточно, что мы смогли его развязать, м? Руперт отдернул голову от руки ненавистного доктора, но тот не обратил на это внимания. Он уже брался за электроды, чтобы окунуть их в жидкость в ванночке. Через секунду, едва ли не первую секунду в этом ужасном месте, которая действительно ощущалась как одна секунда, одно мимолетное мгновение, Руперт ощутил на висках прикосновение прохладного металла. Один из санитаров отпустил ногу Куинси, чтобы положить пальцы на рычажок мерно гудящей машины. Руперт подумал, что может быть, стоит воспользоваться этим, пнуть ногой санитара слева, а затем вырвать руки из хватки санитара справа... - Разряд, - сказал доктор Савио. Щелкнул тумблер. Тело Руперта словно было утыкано иголками снаружи и одновременно нашпиговано иголками изнутри, и две эти силы давили друг на друга с неизмеримой мощью, пытаясь достичь равновесия. Иглы вонзались ему в глаза, под ногти, в сердце, легкие, бежали по кровеносным сосудам и выходили из пяток и пальцев ног. Он не мог вдохнуть, не мог пошевелиться, казалось, даже сердце его больше не в силах сокращаться. В голове будто взорвалась осколочная граната. Это длилось в десятки раз меньше секунды, и может быть еще столько же после выключения тока, но Руперт уже успел вновь взмолиться о пощаде. Наконец, его сознание, благосклонное к терзаемому страданиями телу, смилостивилось над ним, где-то в его голове щелкнул тумблер, и Руперт отключился. Однако блаженная тьма длилась недолго. Коварное сознание заставило его вырваться на поверхность, будто прорвать ядовито-радужную пленку нефти на поверхности воды. Ощущения нахлынули на него - все его тело было скручено судорогой, мышцы ног и рук напрягались так сильно, что казалось, вот-вот лопнут. Слезы из глаз течь больше не могли - слишком велико было напряжение всего тела. Кажется, его больше не держали, ведь он не смог бы сбежать, даже если бы захотел. Наконец, Руперт вновь провалился в желанный обморок, на этот раз до конца сеанса. В зоопарке был ясный солнечный день. Рядовой радостно вскочил с койки и потянулся - все тело жутко болело. Видно слишком много вчера танцевал - кажется у Короля лемуров Джулиана снова была вечеринка. Он заправил кровать, не забыв обнять и заботливо спрятать под подушку принцессу Лунорогов, свою любимую игрушку. Воздух в тот день был чистый и свежий, и Рядовой с удовольствием сделал глубокий вдох. Ах, сегодня будет чудесный день.