Такой милый

Этой вещи явно не место в его сумке. Однако конверт из ярко-розовой бумаги об этом и знать не знает, и, поэтому, абсолютно спокойно возлежит между учебником по физике и тетрадью по алгебре, успешно покрывая собой половину почему-то надгрызенного ластика. Бумага, надушенная чем-то омерзительно-сладким, до ужаса похожим на любимый парфюм Бьянки, навевает панический ужас и желание сжечь эту дрянь поскорее. Прямо тут, не выходя из душного кабинета биологии. Пучеглазая лягушка в банке с формалином бездумно таращится в пыльный угол и Гокудера медленно переводит взгляд туда же, задумчиво сминая уголок письма. Нет, он много раз видел, как бейсбольный придурок охапками выгребает подобное добро из своего шкафчика для обуви, а под партой у него и вовсе склад, но чтоб ему, Гокудере Хаято, подсунули подобную дрянь?! Рука на автомате тянется за пачкой сигарет, однако вместо искомой пачки пальцы натыкаются на непривычную пустоту, и он злобно чертыхается, вместе с досадой на забытую дома любимую вредную гадость, просыпается запоздалое любопытство. Воровато оглянувшись, Гокудера вскрывает конверт и едва не роняет его на пол - на отвратительно розовой бумаге отчетливо видна надпись : "Ты такой сладкий", - и отпечаток губ в уголке листа. Гокудера чувствует, что челюсть медленно отвисает, а тело заполняет неудержимая злоба, вот только попадись ему эта тупая курица, да он ее взорвет, нет, пристрелит, хотя нет, придушит собственными руками... - Эй, ты что, уснул? Что это у тебя? Сильный хлопок по плечу обрывает поток убийственных мыслей. - Список продуктов. - Бьянки написала? - Угу. Еще раз так сделаешь - убью. - Гокудера поспешно сминает письмо в комок и ловким движением забрасывает в мусорную корзину. Ямамото улыбается и чешет в затылке. - Спрошу про Бьянки? - Подкрадешься со спины. Всю дорогу домой Хаято непривычно молчалив и спокоен. - Ты домой, Гокудера-сан? И эта прилипала Хару здесь, и как только он мог ее не заметить? Бесит всем своим конфетно-воздушным видом. - Угу. -А вечером к Тсуна-куну придешь? - Угу. - Тогда до встречи. "Сладкий." Гокудера замирает столбом посреди дороги и резко оглядывается назад, ребята уже исчезли из виду, только то и дело слышится веселый смех. - Показалось. Твою ж мать. Это не может быть она, кто угодно, только не Миура. - Он резко вскидывает голову, отбрасывает надоедливые пряди с лица, и смеется. Дальнейший путь домой омрачают только мысли о домашнем задании. Вот только дома его ждет очередной сюрприз - на половике под его дверью лежит еще один приторно пахнущий розовый конверт. Гокудера борется с собой несколько минут, прежде чем поднимает его с пола и, кляня свое неуемное любопытство, достает очередное письмо. "Так бы тебя и съела." И снова эта пошлая алая помада, оставившая отпечаток губ. - Охренеть. - И не обращая внимания на осуждающий взгляд соседки и ее чопорно поджатые губы, он со всей силы захлопывает за собой входную дверь. А дальше начинается кошмар. Эти письма преследуют его повсюду: под партой перед уроком, в недавно взятой в библиотеке книге и даже в сумке с продуктами. Бумага остается все такой же отвратительно розовой, а запах – удушающее сладким, да и стиль написания не меняется, а значит, его преследует одна и та же девушка. Гокудера уже чуть ли на стенку не лезет от этой чертовой таинственности и липкой приторности. Вот и сейчас, он комкает очередное письмо и ему кажется, что хуже уже быть не может. О том, как же он сильно ошибается, Гокудера узнает через несколько дней, когда ему на телефон начнают приходить сообщения очень недвусмысленного содержания: тонкие девичьи пальцы, исчезающие под полупрозрачной тканью кружевных трусиков, крепкие полушария груди в ажурном бюстгальтере и вложенные звуковые файлы с томными вздохами. Гокудера часами прослушивает эти звуки, силясь вспомнить, почему этот голос кажется ему таким смутно-знакомым, еще дольше он рассматривает не девичьи прелести, а яркий маникюр, тоже уже виденный однажды. Номера телефонов всегда разные, и даже если они периодически повторяются, то номер становится недоступным сразу же после доставки сообщения, но сомнения, грызущие его, этот факт ничуть не уменьшает. Это все настолько его бесит, что он заводится с пол-оборота и буквально сатанеет, срывая свою злобу на всех, кто попадется под горячую руку. Попадает, кстати, чаще всего Хару, с ее провокационными декольте и до невозможности короткими юбками, и вечно она все роняет возле него, наклоняется над ним и бесит, в общем. Гокудера упорно гонит от себя мысль, что все это – проделки Миуры, отчего звереет еще больше. Ямамото советует ему заняться каким-то спортом, чтобы снять напряжение и научиться подавлять агрессию, и зовет в бейсбольную команду, Десятый рекомендует попить травяной чай и отоспаться, а Шамал, равнодушно пожимает плечами и, потирая подбородок с недельной щетиной, советует снять девицу и успокоиться наконец. И это бесит еще сильнее, потому что, если бы Гокудера мог, то уже давно зажал бы в школьном коридоре какую-то псевдо-скромницу и снял напряжение, или, на худой конец, подошла бы и шлюха, но он гребаный девственник и не знает, как это правильно сделать. Но вершиной этого айсберга стала небольшая коробочка, с приложенным к ней письмом, которую он нашел в своем шкафчике для обуви. «Ты так долго думаешь, Хаято. Не томи», - надпись на уже привычном листке мгновенно воспроизводится томным голосом неизвестной девушки и он, с трудом подавляя желание выбросить все сейчас же в ближайшую мусорную корзину, осторожно снимает крышечку с коробки. В ней обнаруживаются те самые кружевные трусики, что он видел на первой пришедшей ему фотографии и еще одна записка: «Можешь оставить себе на память, или вернуть мне, как хочешь, сладкий». Гокудера с руганью запихивает бумажку к себе в карман и твердо обещает себе сегодня же поговорить с Миурой и, наконец-то, прояснить эту ситуацию. Как на зло, сегодня в доме у Савады многолюдно и слишком шумно, поэтому незаметно утащить эту глупую женщину куда-то в угол и хорошенько встряхнуть, не получается, отчего Гокудера злится, отрывисто отвечает на все вопросы и весь вечер прожигает взглядом дырки в Хару, которая сидит аккурат напротив него. Спустя примерно полчаса этой импровизированной пытки, Миура поднимается на ноги и спускается на первый этаж, под предлогом поиска забытого телефона. Гокудера ждет еще несколько минут и тоже поднимается из-за стола. Савада лениво отрывает взгляд от страницы с примерами решения уравнений: - Гокудера-кун, ты куда? - Пойду покурю, Джудайме. Не беспокойтесь, вы сможете решить их и без меня. Я в вас верю. - И под страдальческий стон, аккуратно прикрывает за собой дверь. Миура нашлась возле шкафа с верхней одеждой, где она торопливо что-то ищет, неразборчиво ругаясь себе под нос. - Если ты ищешь мою куртку, то она висит в левом углу. Попалась, Миура. - Хару нарочито испуганно вздрагивает, чувствуя, что Гокудера перекрыл ей путь к отступлению, прижав обе ладони к стенке шкафа, на уровне ее головы. – А теперь поговорим. - Давай поговорим, Хаято, ты слишком долго думал. И в тот же момент все слова вылетают из его головы, потому что она немного подается назад и утыкается ягодицами в его пах. - Я думала, ты прибежишь уже после второй записки, но ты медлил. – Хару неспешно покачивается из стороны в сторону, легонько потираясь об его тело, задевая ягодицами уже начавший твердеть член. Гокудера прижимается поближе и прерывисто вздыхает, подавляя стон: - Сука. Такая вся порядочная, а на самом деле… Хару поворачивается к нему лицом и хищно усмехается. Берет его за руку и тянет их переплетенные ладони вниз. - А на самом деле я белье не надела, представляешь? В ее голосе слышатся игривые нотки, когда она, направляя его пальцы, ведет линию по своему бедру, постепенно задирая юбку и подбираясь поближе к лобку. Гокудера чувствует под своими пальцами гладкую кожу, ведет линию снова вниз, чувствует на кончиках пальцев липкую влагу и наконец-то хрипло стонет, прикрыв глаза. - А потом я начала себя фотографировать, ну, знаешь, маленькие девичьи шалости, и решила фотографии тебе отсылать, чтобы думалось быстрее. Она аккуратно меняет их местами, и теперь уже Гокудера опирается спиной на стену и чувствует тепло ее ладоней у себя на ширинке, даже сквозь ткань брюк. Ее ладонь осторожно гладит выпуклость, иногда меняя силу нажима и скорость поглаживаний. Хару нравится наблюдать за тем, как он прикусывает губы, чтобы не стонать и запрокидывает голову. Не удержавшись, она целует его между ключиц, и чувствует, что он уже кончил. - Такой милый. - Твою мать, Миура… - Первый оргазм, полученный не своими руками, и где? Практически в шкафу у лучшего друга и босса. Однако дальше возмутиться Гокудера так и не успел, так как его прервала Нана-сан, выглянувшая из кухни. - А что это вы тут делаете, а? Собрались уже домой? - Нет, мы просто ростом меряемся. Хару сказала Гокудере-сану, что скоро будет такая же высокая, а он не верит. Вам помочь? – И мгновенно скрылась в кухне. Госпожа Савада только мягко улыбается: - Ну, не расстраивай девочку, соглашайся с ней. И Гокудере не остается ничего другого, кроме как кивнуть в знак согласия. Он так толком не понимает причины поведения Миуры, но расстраивать ее не собирается, точно нет. Теперь он знает, что их ожидают очень веселые деньки.