Слабость

У этих недоученных джедаев, которыми по непонятной причине так дорожила Изгнанница, не было ни единого шанса. Сион, наблюдавший за их бессмысленной попыткой хотя бы сразиться с Траей, видел единственный возможный исход боя, и это было бы даже скучно, если бы он так не наслаждался отчаянием, понемногу пропитывающим их. Ученики... Слишком непохожие друг на друга, слишком поздно начавшие обучаться, слишком бессистемно нахватавшиеся джедайских трюков – было уже изрядным везением, что они добрались до Академии. Но это было их последнее везение, – Сион почти усмехнулся этой мысли, наблюдая, как корчатся под молниями Силы бывшая ситх, мальчишка-джедай и та странная наёмница. Их страхи и чувство вины раззадоривали даже его, и он знал, что Трая сейчас, должно быть, просто упивается, глядя на то, как они падают, сломленные. Трое. Сион замер, ощущая, как внутри него поднимается волна ярости. Тот трус, «глупец», как его пренебрежительно называла Трая, недоджедай, недоситх, как же она упустила его? - Позаботься о нём, – его бывший мастер всегда хорошо умела читать мысли. Но, пожалуй, на сей раз он был ей благодарен. Злоба, наполнившая его, откликнулась сладостным эхом предвкушения. «Глупец» оказался даже менее сообразительным, чем рассчитывал Сион. Вместо того, чтобы удирать, он продолжил плутать по закоулкам Академии, как будто искал что-то. Или кого-то. Сион прислушался к Силе. Изгнанница и впрямь была близко, но недостаточно близко, чтобы успеть отыскать своего неразумного союзника быстрее него. А значит, ей не остаётся ничего, кроме как опоздать. Судя по следу в Силе, Аттон шёл к нему сам. Невольно или же с умыслом, не стоило заставлять гостя ждать, и Сион повернул за угол, активируя световой меч. Если бы одна решимость могла испепелить, то, возможно, даже его бессмертное тело не выдержало взгляда пылающего праведной яростью глупца. Но, к несчастью для Аттона, их поединок едва ли можно было назвать состязанием духа. Сиону потребовалась какая-то пара минут, чтобы очередной выпад выбил у противника из рук меч, а со следующим ударом практически отсечь потянувшуюся за оружием руку. Сион вскинул руку, мощная Силовая волной отбрасывая противника назад, и проводил его взглядом, наблюдая как обезоруженный Аттон всем своим телом впечатывается в стену. Тяжело дыша, сползший на пол упрямец всё ещё пытался встать, когда приблизившийся Сион одной рукой ухватил его за горло и поднял в воздух. Было видно, как Аттон стиснул зубы, как будто это могло спасти его ментальные щиты от безжалостного разрушения. Сион разбивал его барьеры с лёгкостью, сопровождаемой еле различимой на изуродованном лице мрачной ухмылкой. В Силе его тёмная энергия, как скальпель, хирургическими надрезами углубляла бреши и просачивалась сквозь мысленные преграды. На Сиона хлынул поток причудливо перемешанных образов, но самым ярким из них – точкой опоры всего аттоновского сознания – была немеркнущая фигура Изгнанницы. Однако стоило ему потянуться к пульсирующему клубку воспоминаний и нитей, связанных с ней, как Аттон, словно на миг оживая, с яростным стоном выбросил вторженца за мгновенно воздвигнутые заново щиты. Сиона охватил гнев, и его рука, налившись Силой, крепче сжала шею пленника, заставив захрипеть от удушья. Всё тело Аттона судорожно дёрнулось, в тщетной попытке дотянуться до врага и помешать ему. Тот скосил взгляд на пошевелившуюся и тут же опять повисшую плетью руку и играючи рванул её на себя, с хрустом выворачивая суставы и практически вырывая её с мясом. Вопль, вырвавшийся из груди Аттона, прозвучал для него музыкой. Не останавливаясь на достигнутом, Сион потянулся к противнику в Силе, методичными рывками углубляя разрыв у его плеча, нарочито медленно отделяя руку от тела. Упасть и скорчиться в муках Аттону не давала лишь жёсткая хватка на шее, но разрывающая изнутри на части боль никуда не девалась, и Сион с удовлетворением отметил, как пошатнулся ещё один из уровней ментальной защиты упрямца. Мгновение – и новый крик Аттона почти оглушил его, но Сиона это мало интересовало. Перед его внутренним взором проносились чужие воспоминания, и он едва ли мог сказать, когда в последний раз был так поглощён чьими-то мыслями. В памяти и мыслях Аттона владычествовала Изгнанница, и Сион видел его глазами, словно своими. Он видел, как гибкая хрупкая фигурка мечется в гуще сражения, раскидывая наёмных головорезов и чёткими отточенными движениями раскидывает окруживших её ситхов. Как легко и грациозно скользит, полыхая голубоватым светом, меч Изгнанницы. Как движутся её бёдра во время ходьбы, как она закидывает за голову свои изящные руки. Случайные мгновения, почти незаметные жесты: небрежно заправленная за ухо тёмно-каштановая прядь, озорные искорки в ласковых синих глазах, мягкая полуулыбка, адресованная Аттону... - Не смей, - глухо прошептал тот, сопротивляясь со всей оставшейся силой. Сион, отвлекшись, одарил Аттона презрительным взглядом. Что ж, кажется, было самое время для нового сеанса. - Не рассчитывай, что я забыл о своём обещании, - Сион свободной рукой вытащил виброклинок пилота. Оружие удобно легло в ладонь. – Как думаешь, сколько мне потребуется времени, чтобы приукрасить твою посредственную физиономию?.. Аттон, кажется, пытался рассмеяться в лицо своему мучителю, но из горла вырвался лишь кашель. Сион вогнал нож ему под дых, и полившаяся кровь залила когда-то давно бывшую белой рубашку и куртку. Через пару минут кривые порезы расцветили весь торс пленника, и голова Аттона безвольно поникла: сознание покинуло его. Резким ударом по скуле, частично раздробившим челюстную кость, Сион вернул его к реальности. Он хотел видеть, как сломается этот глупец, который посмел так любить Изгнанницу и пользоваться её благоволением. Хотел увидеть самые сокровенные тайны, которые тщательно скрывал Аттон, и отчаяние в глазах Изгнанницы, когда она увидит своего ученика после его обработки. Тяжёлая ладонь легла на лицо почти потерявшего сознание пленника, и сквозь пальцы и испещрённую сухими трещинами кожу Сиона потекла обжигающая энергия Силы. Аттон едва мог дышать, чувствуя, как в него словно вонзаются мириады невидимых игл, раздирающих кожу на мельчайшие кусочки, процарапывающие в ней глубокие каналы, наполняющиеся кровью. Сердце слабо колотилось, практически замерев, и он, ощущая надвигающийся конец, закрыл глаза. Мысли Аттона обратились к ней, Митре, и сейчас ему уже совершенно не было важно, прочтёт ли их Сион. Любимый образ был единственным островком света в подступающей тьме, и по губам его скользнула улыбка, когда сознание озарилось самыми счастливыми его воспоминаниями. Аттон уже не чувствовал рук и ног, и вся окружающая действительность казалась далёким бушующим потоком, и даже боль словно бы отошла на задний план. В своих мыслях он ещё помнил, какой мягкой и тёплой на ощупь была кожа Митры, когда впервые соприкоснулись их руки. Он помнил, каким глубоким и сострадательным был её голос, когда она выслушивала исповедь о его прошлом. Каким очаровывающе прекрасным был неспешный танец, который Митра исполняла на Нар Шаддаа перед старым храпящим хаттом. Какими нежными оказались её сладковатые чуть-чуть обкусанные тонкие губы... Сион разжал пальцы, и израненное тело бессознательного Аттона рухнуло наземь. Он опустил взгляд на поверженного врага. На истерзанном, покрытом безобразными кровоточащими трещинами и саднящими ранами лице застыла блаженная улыбка. Сион отступил на шаг, задумчиво разглядывая человека, которого связывали столь сильные эмоциональные узы со столь сильной и восхищающей его самого женщиной. «Ты был её слабостью, жалкий глупец. И проиграл. Проиграл и подвёл её,» - Сион поднял голову, прислушиваясь к Силе. Изгнанница, уже освободившая остальных своих учеников, спешила сюда. «Впрочем, как и у меня, у тебя не было выбора, Аттон Ренд». Сион отвернулся и медленно зашагал прочь. «А значит, я довершу начатое тобой. Крея её не получит».