Корсар

Коза становится на колено и склоняет голову перед своей царицей. Огромная золотая корона сверкает словно солнце — и словно солнце же, ослепляет. Да здравствует королева страны моря из песков! Недосягаемая и богоподобная, в этих тяжелых прекрасных украшениях и дорогих тканях, правительница земли на двух реках, на пропитанных кровью врагов песках, на мраморных плитах древних дворцов — Коза, росший с ней, пивший из одного ручья, евший одно яблоко, любил её и потерял её. Да здравствует королева, спасшая свою страну! Принцессой, она носила легкие одежды и ходила с непокрытой головой, громко смеялась и не стеснялась танцевать. Народ любил её, а она любила народ. Коза помнил солнечные блики в её волосах, цвет которым подарило само небо. Да здравствует небесная королева! Черноволосый пират ухмылялся от уха до уха, нагло разглядывая стоящую перед ним царицу. Несмотря на скованные цепью руки, он стоял гордо и прямо, смотрел в глаза королеве — о наглец! — и хихикал время от времени. На нем потертые штаны, ноги босые, а красная жилетка в темных пятнах не застегнута, обнажая шрамы на безволосой груди. — Что ты забыл в нашем порту? — сурово спрашивает властительница, и Коза старается выжечь взглядом в нем дыру, дабы проверить, правда ли, что у пиратов нет сердец. — Санджи предвидел этот вопрос и передал, что лично он забыл здесь вашу невинность. И хотел бы забрать по возможности оставленное по оплошности в прошлый раз. Ну, а мне бы хватило и простого обеда. Коза задохнулся от возмущения и схватился за ятаган у пояса, но остановился, увидев, что королева покачала головой. — Знаешь ли ты, чем грозит тебе оскорбление царственной особы, оборванец? — всё не смог сдержаться Коза. Пират смерил его ленивым взглядом. — А знаешь ли ты, чем грозит тебе оскорбление короля, глупый пес? — растягивая гласные, произнес он. — Хватит, — отрезала правительница, — Коза, уйди, пожалуйста. — Правильно, — кивнул пират, — глупый Коза, пойди погуляй, воздухом подыши. — Но Ваше… — Иди. Мужчина коротко поклонился и бросился к выходу. Конечно же, он не уйдет, как он может оставить свою властительницу без охраны, пусть бродяга и связан. — Все эти побрякушки тебе не идут, ты знаешь? — без обиняков заявил пират. — Команда передавала тебе пламенный привет. Зоро сказал, что не собирается и шагу с палубы делать и тем более здороваться с тобой — учитывая то, что он так и не попрощался. Сказал, что все силы уходят на то, чтобы попросту не выкрасть тебя из чертового дворца и не вернуть туда, где твой настоящий дом. — Мой настоящий дом с моими подданными, — тихо и четко произнесла Виви. — Передай им, пожалуйста, что я их очень люблю. — Сама передавай. — Но тогда Зоро просто не отпустит меня обратно, верно? — Не верно, — покачал головой черноволосый, — не только Зоро. Я обещал не красть, не шантажировать, не угрожать и не умолять. Но если ты придешь добровольно, ты не уйдешь. Мне даже не придется связывать тебя — сама не сможешь уйти, ведь так? По огромному пустому залу разнесся звонкий смех. — И то правда, — тонкая, высокая и великолепная в своей богоподобной ипостаси, королева бросается со своего пьедестала как девчонка, которую Козу знал когда-то, с которой рос, с которой пил из одного ручья и с которой делил свои яблоки. Женские руки обвились вокруг его шеи, и спина её сотряслась от рыданий. Пират попытался обнять её скованными руками. — Ты знаешь, мы ведь не принимаем такие телячьи нежности, я ведь тебе не мерзкий принц какой-то, я король пиратов, ну, ну, хватит плакать, что ты, в самом деле — вся краска потекла, как же ты теперь своему псу глупому покажешься? — Он не глупый, — икнула. — Господи, замолчи, пожалуйста, замолчи, я ведь не могу сбежать, не могу, понимаешь? Я ведь каждую ночь во сне море вижу, и редкие полеты с Пеллом не спасают! Красная грязная жилетка из жесткой ткани натирала нежную кожу, но она только сильнее прижалась к пирату. Он гладил её по лопатке и терся щекой о волосы, изредка целуя в темя. Корона уже давно брошена с её головы и откатилась к трону, ненужная и забытая. Коза смотрел на них, пару раз встретившись взглядом с незнакомым черноволосым разбойником, но тот остался безразличен к самопровозглашенному телохранителю королевы. Высокомерный выскочка. — Ты несчастна? — он отстранил её от себя, чтобы иметь возможность смотреть в лицо. — Не пытайся врать мне, принцесса Виви. — Я уже королева, — сквозь слёзы улыбается та, — и я счастлива сейчас настолько, что не могу поверить, что это всё происходит в самом деле. — Ты думаешь это сон? — фыркнул пират. — Дурочка. Я делаю всё, что захочу, забыла? Я захотел увидеть тебя — и вот я здесь. И спрашивал я тебя не об этом. Я уйду, ты ведь знаешь, я не могу остаться. Но ты можешь пойти со мной. — Ты клялся, что не станешь уговаривать, а примешь мое решение. — Я меняю условия. Если понадобится, я тебя засуну в мешок, притащу на корабль и запру в каюте, пока мы не окажемся за три тысячи миль отсюда. Я буду стоять на коленях, я разнесу этот дворец к чертям, убью этого твоего белобрысого дружка, захвачу в заложники половину жителей твоей страны — да что угодно сделаю. Если ты сейчас же не скажешь мне, что счастлива здесь, что хочешь остаться, а не уйти со мной. Сердце у Коза остановилось. Солнечные лучи, цветные, падающие через окна с витражами, танцевали в её волосах. А затем пират взял её лицо в ладони и в этом тихом спокойном поцелуе было столько, что он не выдержал и ушел. По крайней мере, он был уверен, что её не дадут в обиду. * С пожелтевших плакатов широко улыбался черноволосый пират в соломенной шляпе. Правительница страны, благословляя, целовала в лоб младенцев и стариков и раздавала тяжелые украшения, драгоценные металлы и камни, оставив себе лишь разлетающиеся крыльями накидки и платья. Пренебрежение подарками оскорбляло царей, влюбленных в её непокрытую голову и голые круглые плечи, в её глаза, темнее арабской ночи, и чистый звонкий голос. Но солнечные зайчики отбрасывал ятаган у пояса её верного стража, который стоял не из-за зарплаты, долга или даже веры — он стоял из-за любви, не имея ни выбора, ни желания выбирать. У берегов качался на волнах корабль с неопознанными флагами и рогатой химерой на носу. Капитан наконец надел сапоги и шляпу, отобранную стражами у несопротивляющегося гостя в царском дворце. Верный мечник сидел спиной к пескам, а доктор-оборотень глотал глупые детские слёзы. Кок одолжил свою куртку рыжему навигатору, дрожащему, словно осиновый лист. Они все поднимают руки к небу, чистому и голубому, и на их руках темнеют шрамы в форме крестов, сделанные, кажется, вечность назад. — Да здравствует королева Арабасты! Король пиратов оглушительно смеется, бросая пустую бутылку из-под рома в море. Давным-давно он забыл в этой стране свою жену. На пальце Виви Нефертари — колечко, сплетенное из соломы. Луффи знал, что скоро у него родится сын.