Дурное чувство юмора

      Это был чей-то день рождения. Судя по количеству приглашенных людей, этот некто был из числа тех, кто дружит со всеми, но одновременно ни с кем. Я, честно, даже не помню его имя, да и все наше сегодняшнее общение обошлось парой фраз, когда я ему вручал в подарок: несколько приятных безделушек. Затем я присоединился к тем людям, которых знал практически всю жизнь.       В старшей школе нас раскидало по разным местам. Кто-то дальше от родного дома, кто-то ближе, но связь мы все-таки старались держать. Мы – это Inazuma Japan, первый состав Раймона и Тейкоку, в общем, те, с кем мне удалось как следует раздружиться. Здесь была только малая часть, но это даже к лучшему, ведь от больших компаний, честно, у меня начинает болеть голова. Я и еще несколько ребят уселись на диване, наблюдая за тем, как дергается под ритм большая толпа людей, которые почему-то пытались нас убедить, что их кривляния можно считать танцем. Но, по мне, даже при приступе эпилепсии возможно сделать что-то более эстетически приятное, чем это. И как-то так получилось, что разговор зашел о девушках, видимо, их тоже как-то зацепила светловолосая особа в середине танцпола, которая действительно пыталась танцевать.       – Эндо, а кто твой идеал девушки? – вдруг спросил Каземару, отпивая немного пива из полупустой банки.       – Ну, – Мамору задумчиво почесал подбородок, на котором предательски проглядывала легкая небритость, – добрая, заботливая, красивая, способная поддержать в нужную минуту…       Эндо задумчиво что-то пробурчал про себя, а затем, широко улыбнувшись, хлопнул ладонью по колену.       – Как Аки! – воскликнул он, будто его осенило.       – Ага, а сам встречаешься с Натсуми, – сказал Гоэнджи, ухмыльнувшись.       Со средней школы много изменилось, но кое-что оставалось неизменным: Эндо Мамору – гений футбола и профан в любви.       Так по очереди в итоге высказалась практически вся собравшаяся на диване компания. В целом ответы были одни и те же: добрая, красивая, заботливая – хозяйственная девушка. Да, таких мы ищем, чтобы были рядом, но почему-то часто оказываемся с теми, кто даже готовить толком не умеет. У судьбы дурное чувство юмора, скажу я вам, и я это знаю как никто другой.       – Эй, Кидо, а ты что скажешь? – меня толкнул в бок Каземару, поскольку, видимо, я остался один, кто еще не раскрыл свой образ идеальной девушки.       – Я? – переспросил я, чтобы хоть как-то оттянуть время, но затем все же решился дать ответ на этот глупый вопрос. – Ну, наверное, умная, понимающая, заботливая, независимая, верная, но в то же время энергичная и жизнерадостная.       – Как твоя сестра, что ли? – удивился Каземару.       – Да, прямо как Харуна, – неохотно кивнул я.       Я говорил о том, что у судьбы дурное чувство юмора? Так вот, со мной она сыграла злую шутку. Мне всегда говорили о том, что пора бы завести себе девушку (прямо как собачку или котенка), как-то двигаться в любовном направлении, но дело в том, что я не мог этого сделать. Для нормального мужчины идеальный образ женщины – это его мать, но свою я потерял еще ребенком, а единственной женщиной рядом со мной была Харуна. Так ее образ стал идеальным для меня. А под него не подходит большая часть девушек в мире. Да чего уж там, ни одна не может сравниться с моей сестрой. Разве Фуюка, Аки или Натсуми могут быть лучше нее? Нет, не могут. Харуна – прекрасна во всем.       Мне пришлось признать себе, что я люблю свою сестру не как сестру, еще когда мне было четырнадцать лет. Это осознание на какой-то момент испугало меня, но затем я просто начал жить с этой мыслью. Но сейчас, будучи почти совершеннолетним и анализируя мою прошлую жизнь, я могу с уверенностью сказать, что инцест – не самое страшное, что могло со мной произойти, учитывая, сколько всего мне пришлось пережить.       Конечно, я не стану ей говорить об этом, а продолжу свои поиски, чтобы найти девушку, которая хоть чем-то была бы похожа на мою сестру. Это будет тяжело, но придется это делать для ее блага. Ведь если бы я сказал ей правду, то, скорее всего, она просто сбежала бы от меня, оставив о себе лишь воспоминания. Нет, я не готов к такому. Пусть лучше она будет рядом, а я скрою свою ужасную тайну. Ведь выйди она на свет, то неотъемлемой частью моей жизни станут порицания. А мне и без этого хватает сплетен о себе.       Вдруг через толпу танцующих прорвалась моя Харуна. Поправив свои волосы, она недовольно посмотрела на танцующих «паралитиков», а затем подошла к нам, дружелюбно со всеми поздоровавшись. Я старался не смотреть на ее обнаженные коленки, которые не могла скрыть короткая юбка ее нежно-голубого платья.       – Харуна, – обратился к ней Каземару, – ты как девушка от лица всех девушек скажи, кто твой идеал молодого человека?       Харуна замялась, задумалась и даже немного смутилась от того вопроса, но затем все же, улыбнувшись, кивнула нам, давая понять, что сформулировала свой ответ.       – Во-первых, – начала она, – верный. Во-вторых, умный, если будет очень умным, то это еще лучше. В-третьих, храбрый. В-четвертых, заботливый. А в-пятых, немного скрытный. Должна же в мужчине быть загадка, – она тихо захихикала.       – Похоже на твоего брата, – пожал плечами Казамару.       – Ну, может быть, и похоже, – она как-то странно посмотрела на меня и подмигнула.       В этот момент в моей голове зародилась совершенно невероятная и пугающая, но для меня скорее радостная мысль, а что если все не так плохо, как мне казалось. Судьба вновь издевается надо мной? Ох, и дурное же у тебя чувство юмора. Давать такие поводы для решительных действий, а в следующий момент заставлять смотреть на то, как какой-то бугай пытается склеить мою сестру. Что же, стоит ему помочь притормозить, пока он «не укатал» с моей любимой Харуной…