Когда боги будут забыты

Воняло. Везде воняло: ржавчиной, мочой, гнилью. Тусклый свет, исходящий от рядов одинаковых ламп на потолках, окрашивал все в однообразный мутно-желтый цвет. Вдоль отсека базы тянулось несколько этажей одинаковых жилых модулей. В спертом воздухе стоял негромкий гул людских голосов. Все это напоминало вычерченный по линейке улей с лениво ползающими меж сот пчелами. Нона пыталась дышать как можно реже и поплотнее куталась в бесформенный балахон, пока шла быстрым шагом по улице отсека. Здесь, на нижнем этаже, людей было больше всего, они отдыхали в небольших барных модулях, развлекались в игровых комнатах, просто шлялись небольшими компаниями, громко переговариваясь. Женщина лавировала в толпе, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, ища глазами вывеску «Араф»*. Пришлось пройти по улице дважды, чтобы разглядеть темно-красные, едва горящие буквы над барным модулем. Она облегченно выдохнула, заходя внутрь, радуясь возможности уйти от толпы с пьяными возгласами и липкими взглядами. Густой мрак, разгоняемый слабым светом одной-единственной лампы, покрытые трещинами рекомбинаторы, ютящиеся по темным углам люди и слабый шелест голосов. Она ощутила, как посетители оценивающе уставились на нее, сделали какой-то вывод и спокойно вернулись к своим тихим беседам. Ноне почти захотелось выйти. Она окинула взглядом бар, но не нашла нужного человека. Нерешительно двинувшись к рекомбинаторам, женщина обнаружила, что они сломаны все до единого. Она окинула взглядом столики, ища свободный, и только теперь, когда глаза немного привыкли к темноте, различила Молота, сидящего в самом темном углу и наблюдающего за ней. — Не самое приятное место для встречи, — вполголоса бросила она, подойдя ближе и усевшись за противоположный конец столика. — Зато безопасное, — лениво процедил мужчина. — Ни светляков, ни группировок. Зачем встречаемся? Снова попросишь тебя спрятать? — Да. Он стоически вздохнул. — Айвем ничего тебе не писала? — Нона нервно потирала ладони под столом. — Насчет Эона? — Несколько дней назад она была от него в восторге. Нона не сумела сдержать торжествующую ухмылку. — Прочитай, — она протянула планшет, открытый на переписке с подругой. — Последние сообщения. Ну. Мужчина взял планшет двумя пальцами и неохотно заглянул. Его зрачки, сузившись от яркого света, бегали по строчками, а между бровями залегла глубокая складка. — Хорошо, что не пострадала, — дочитав, он отдал планшет обратно. — Но я предупреждал ее. И ты тоже могла бы. — Не могла. Она же была от него в восторге, ты сам сказал, — с едва заметным отвращением опровергла Нона. — Зато теперь отказалась от любых связей с ним и не попадет под удар. Молот согласно кивнул. — Я уже создала ложный след, ушла из видимости. Но он может найти меня, если я не спрячусь. — Ты просишь о помощи именно меня? — Он не понимает вас. Он вас боится. Ты — единственный, кто сможет его отогнать, не вызывая подозрений, последний, кто может помочь. Пожалуйста, — ее голос дрожал, несмотря на все усилия сделать его деловым, а не умоляющим, — помоги мне. Молот склонил голову набок, оценивающе вглядываясь в сидящую перед ним женщину. Казалось, он смотрел не на нее, а в нее, в самую душу. — Ничего не осталось, — произнес он тихо, почти благоговейно, — только страх. — Что? — наклонилась Нона ближе, не расслышав. — Ты уже готова уйти? — Да, да! Я все сделала. Куда лететь? — Придержи фотоны. Что я получу взамен? — тоже склонился к ней Молот. — Все, что захочешь. На грубом лице, словно сплавленном из металлолома, проступила слабая, до странности нежная улыбка. — Закрой глаза. Помешкав, Нона послушалась. Сухие губы коснулись ее век. Жесткие пальцы сомкнулись на запястье, как железные оковы — холодно и цепко. Прозвучал шепот, отчетливый и голодный: — Я хочу, чтобы ты боялась меня больше, чем боишься его.