Стоя перед большим зеркалом, он прикладывает одежду, пытаясь выбрать лучшее.
Зачем? Для кого? Он остался один, а с языка так и срывается вопрос:
«Какой лучше?», но ответить некому, квартира совсем пуста. В его глазах нет сожаления, только смирение, а на сердце повисла тоска. Последние приготовления перед зеркалом, уложить волосы, завязть шарф, но от этого на душе не станет спокойней. Чемодан давно ждет своего часа у двери, постоянно напоминая, что он уходит, скорее всего навсегда. Комната переполнена воспоминаниями, кажется, если замереть на секунду, всё задвижется вокруг, все самые лучшие воспоминания оживут, а до слуха долетит
его голос.
Лухан прикусывает губу, ведь знает, что слезами ничего не исправить, и на душе совсем не станет легче. Только раны начнут еще сильнее болеть от разъедающей соли.
Нужно отпустить! Пускай сложно сдерживать себя, но нужно. Лухан хочет поставить точку сейчас и прямо здесь. Чтобы, закрыть дверь в последний раз, запечатать за ней все воспоминания о нём. Без шанса на возврат, чтобы больше не мучиться
без него. Он думал, что контролирует себя и совсем не волнуется, доставая телефон из кармана. А частое дыхание — это от того, что жарко в
его шарфе, он все еще пропитан его духами, и от этого ему хочется блевать. Пальцы трясутся, словно в доказательство, показывают насколько он слаб
без него. Совсем не получается нажать на кнопку вызова, и нет, он еще не удалил этот номер. Просто нет смысла, он давно выучен наизусть.
Гудки приветственно пиликают, а в горле сразу пересохло; подходящие слова теряются, взамен вспыхивает этот чертов Кай. Как всегда не вовремя, как бельмо на глазу. Вечно лезет в их отношения. Почему именно сейчас так страшно, а не тогда?
Из размышлений вырывает голос, а точнее крик:
— Что тебе еще нужно, чертов китаец?! — А Лухан только и может, что улыбаться блаженно, потому что просто скучал. Всего два дня, а кажется, что два года. С ним всегда кажется, что ты знаком целую вечность и еще столько же впереди.
— Сехун, я уезжаю. — Трудно говорить. Трудно признаваться вслух, трудно признаваться самому себе, что это последний разговор, что это последний шанс. — Сехун, я собрал все вещи. — Дикое удовольствие приносит называть его по имени,
хотя бы сейчас. Пускай в ответ тишина, пускай есть вероятность, что он не слушает. Но Лухан пытался. — Я оставлю ключи в почтовом ящике, делай с квартирой что хочешь, я больше не вернусь. — Так много хочется сказать еще, а эгоист внутри Лухана верит, что он сейчас просто плачет, поэтому молчит. Лухан хочет верить, что ему так же больно сейчас.
— Сехун, ты до сих пор не хочешь меня выслушать? — а время останавливается, потому что приговор прозвучит сейчас. Именно от его ответа зависит жизнь.
— Нет! Я не прощаю измен, — сухой ледяной голос разрывает Лухана изнутри, будто специально вытягивая из него всё тепло. Ни капли влаги в этом голосе, а Лухана словно прорывает. Он тонет там, где нет ни капли влаги, всё жжется от большого концентрата соли.
— Ты веришь ему, а не мне, — это даже не вопрос, просто нужно было озвучить.
— Ему нет смысла врать. И да, я его давно знаю. Все? Разговор окончен. — Слишком быстро, так нельзя, слишком большая скорость при падении. Слишком серьезные травмы, нет шансов на спасение, а гудки оглушают и, кажется, парализуют. Лухан устал, а внутри все болит. Кажется, пора позаботиться о себе, начать зализывать свои раны, потому что больше некому. Телефон выскальзывает из рук, а в горле застряла безысходность. Он выталкивает чемодан и закрывает двери в последний раз, последний поворот ключа, а прошлое не умещается в этой маленькой квартирке. И больше это не шарф Сехуна, он вообще не знает чье это имя.
Таксист выбегает, сразу увидев чемодан, слишком быстро вырывает его из рук и укладывает в багажник. А Лухан словно потерял последнюю опору, воздух тяжелый, оседает на легких тонкой пленкой отчаянья. Таксист суетится и торопит Лухана, напоминая, что самолет может улететь без него. А Лухан, кажется, будет рад этому неимоверно. Ему не о чем думать, ему не о чем сожалеть.
Повисает тишина, а внутренняя пустота пугает. Он не может отделаться от чувства, что все это в последний раз. Проезжает по этому мосту, последний раз слушает новости, что транслируют по радио, последний раз едет в такси. В голове совсем пусто, и Лухан, проваливается в дремоту до самого аэропорта. Успело стемнеть на улице, а Лухан снова задумывается, что это последний раз.
Главный холл аэропорта слишком светлый, вконец дизаринтируя потерянного Лухана. Суета витает в воздухе, пропитывая каждого человека. Люди толкают, пихают, не дают привыкнуть к новым ощущениям. Он приехал рано, как всегда. Регистрацию удается пройти быстро, чемодан уже сдан, посадочные талоны уже на руках, еще часок и больше он не увидит эту злосчастную Корею.Заразная ненависть занимает место пустоты. И Лухан запоздало начинает все ненавидеть. Ненавидит ждать, ненавидит этих людей, что постоянно толкаются, ненавидит этого маленького ублюдка, который всегда считает себя умнее всех. Ненавидит Кая за то, что намного красивее, сексуальнее, за то, что он лучший друг Сехуна, за то, что ему верят больше, чем самому Лухану. И от этой ненависти перед глазами все расплывается; слишком сильно сжаты зубы, и он не слышит, как объявили его посадку. Из раздумий его выводят спустя 20 минут, легким толчком под ребра. Лухан от неожиданности сжимает бумажный стаканчик с кофе, обливая все вокруг себя. Теперь он ненавидит этот сладкий напиток, так как чувствует, как кофе испаряется, а сахар застревает между пальцев. Он громко ругается на китайском, хотя ругаться на людях не любит.
Этот день не перестает его удивлять, потому что, успокоившись, оглядевшись среди всей этой суеты, он замечает взволнованные щенячьи глаза. Его снова подташнивает, а кулаки сжимаются, желая разбить ему рожу, потому что скопившуюся ненависть нужно на кого-то выплеснуть. Лицо Лухана непроизвольно сморщивается от отвращения к этой ситуации, к нему. Даже если эгоист внутри него и надеялся на хоть какие-то проводы, то это точно не он.
— Так нельзя. Зачем ты пришел? Здесь должен стоять не ты! Убирайся, пока я могу сдержать себя. — Ему безумно обидно, перед ним стоял Кай с взволнованным взглядом, явно приехавший сюда в спешке.
— Я нашел тебя! — голос совершенно ничего не выражал, но эти чертовы глаза переполняли чувства. Он явно нервничал, но особой радости не проявлял. Лухан был сбит с толку его появлением, а еще больше поражало, о чем он говорил.
— Ты веришь в мистику? — Набрав полные легкие, выдал Кай, словно погружался на дно. Ему явно было страшно об этом говорить, а Лухан не мог поверить в его адекватность и понять, что он тут вообще делает.
— Что? Полоумный! Отвали от меня, мне некогда, — Лухан просматривает табло и понимает, что ему пора пройти таможенный досмотр и паспортный котроль. Он собирает свои вещи и уже думает, в какую сторону идти занимать очередь, но широкая грудь перекрывает весь обзор.
Кай был всегда лучше Лухана, спортивнее, сильнее. Кай всегда больше подходил Сехуну. От этого Лухану становится еще обиднее, он с еще большим презрением толкает его в ту самую грудь с уколом зависти, что не может хоть в чем-то превосходить его. Но Кай и вправду сильнее, он лишь прогибается назад и ловит за худую кисть, приковывая к себе.
— Лухан, я серьезно. Не уходи, пока не выслушаешь, — его тон был недостаточно серьезный в этой атмосфере, но Лухану хватило, чтобы усмирить свой пыл. Он уловил волну беспокойства, что блестела в его больших глазах. Его бездействие воспринималось лучше любового ответа.
— Лухан, постарайся понять, это очень серьезно. Ты же понимаешь, что я бы не сорвался из-за ерунды сюда, — он снова замялся и виновато потупил глаза. Лухана все больше и больше смущала эта ситуация. — Ты не должен лететь этим рейсом. Сдай билеты. Поехали со мной отсюда. — Кай не переставал теребить пальцами медальон, что висел на шее. Он игриво отражал свет от ламп и светил Лухану в глаза, напрягая своим существованием. Шестое чувство било тревогу и просило концентрации. Все внутри у Лухана натянулось в линию, а в голове мысли забегали в поиске подсказки. Лухан полностью отключился, как завороженный, следил за несчастным медальонам. Озарение пришло так же неожиданно, как и появления самого Кая в аэропорту. Он видел в точности такой же пазл, только другую его половину, ту что не хватала этому, на Сехуне. Он просто появился у него из не откуда, тоже постоянно ловил свет и так же светил Лухану в глаза, раздражая сетчатку. Это были парные кулоны в виде паззла странной формы. И все бы ничего, если там не было выгравировано, наверное, самим Каем школьное прозвище из старого альбома. Кай с Сехуном учились в одной школе, и Лухан видел это прозвище, только оно принадлежало не Каю, а Сехуну, его Сехуну. Кажется, только сейчас до Лухана стал доходить смысл всего: эти странные взгляды и вечно неуместные подколы, природная грубость по отношению к Лухану. Поэтому Кай к нему так относился, поэтому постоянные ссоры и такая же природная ревность. Каю был небезразличен Сехун, это ясно как день. Только как проницательный Лухан мог этого раньше не замечать?!
— Что?! — Лухан пытается в это не верить, но поведение Кая говорит об обратном. Все эти танцы, выдуманные тренировки, дурацкие прозвища. Кай всегда пытался отпихнуть Лухана, он создавал свой мир для двоих. Лухан был лишним во всем.
— Лухан, я знаю, что это глупо, но я могу видеть будущее. Этот самолет разобьется. Ты умрешь, Лухан. — Отрицание дошло до высшей точки. Лухан не понимал ни слова из всего того, что говорил Кай. Новое открытие переполняло его голову, не позволяя ему дышать. Лухан стал отрицать абсолютно все, даже самого себя. Он резким взмахом руки вырвался из хватки Кая, а глаза его стреляли молниями.
— Постой-ка, ты что влюблен в Сехуна?! — единственное, что занимало его мозг. Он знал ответ, но все же хотелось увидеть реакцию Кая; Лухан надеялся, что увидит стыд и боль на лице Кая. Но там было только разочарование, обреченность и злость.
— Лухан, ты вообще слышишь, что я говорю? — Теряя остатки спокойствия, он переходит на крик. Лухан непоколебим, и такая реакция Кая его не устраивает.
— Ответь на вопрос, Ким Чонин. — Так же повышая голос, психует Лухан.
— Да! Он мне нравится. Доволен?! Неужели ты думаешь, я для тебя стараюсь? Одной жизнью больше, одной меньше. Мне все равно умрешь ты или нет! На моем счету и так слишком много невинных душ. Я переживу, а вот… — Почему-то слишком резко сдувается, как шарик, вся напыщенность исчезает, от ненависти не осталось и следа. Кай совсем замялся и явно не хотел продолжать.
— Просто что?! — Упрямо настаивал на продолжении Лухан.
— Просто он любит тебя, — И снова эта безысходность. — Если я тебя не спасу, то он этого никогда себе не простит и будет ненавидеть меня до конца жизни. — И Кай не лгал. Это Лухан точно видел. Столько боли от одних слов, столько переживаний и теплоты. Кай и вправду его очень сильно любит. По динамику раздалось объявление о том, что посадка на рейс Лухана заканчивается. И сейчас ему предстояло сделать выбор: поверить Каю или же уехать домой. Хотя Лухан и видел, что Кай говорит правду и верит во все.
— Я не могу. Мне нужно улетать, Кай. — Странное сочувствие проскользнуло в словах, Сехун все-таки не приехал.
Лухан воспользовался замешательством Кая и проскочил мимо нескольких девушек вглубь толпы, чтобы успеть на свой рейс. Кай не успел его схватить, все попытки догнать закончились разбитой губой и столкновениями с другими людьми. Он кричал, привлекая всеобщее внимание, просил не уезжать, но охрана слишком быстро налетела на него, придавливая к полу. Он не переставал кричать и брыкаться. Его хотели уже арестовать, но велением свыше просто выкинули из здания аэропорта. Он, задыхаясь, осел на землю перед главным входом, понимая, что не смог. Понимая, что все потеряно и он не смог остановить, не смог спасти.
От самобичевания его спасает вибрирующий телефон. И тут Кая осеняет, что Сехун сможет спасти Лухана. Пытаясь быстро набрать номер, телефон как всегда начинает тормозить, а для Кая каждая секунда важна.
— Алло, я вообще то спал. — Как всегда ворчливый Сехун даже не подозревающий, что происходит. Кай не выдерживает, все внутренние заслоны рушатся, все вранье и стыд обваливается на голову, и он начинает тонуть в этом дерьме. Рука тянется к шее рефлекторно ища поддержку в маленьком куске метала, а слезы уже капают с подбородка на асфальт.
— Сехун, прости меня! Так сильно накосячил, что мне самому трудно даже поверить в это. — Кай не находит на шее свой любимый медальон, последнюю вещь, которая связывала его с Сехуном, и это конец. Пора все рассказать, тогда он точно спасет своего Лухана.
— Сехун, позвони Лухану, сейчас срочно. Попроси приехать, он должен выйти из этого чертового самолета. — Голос дрожит, мысли уже тяжело контролировать.
— Не буду звонить. Пускай валит в свой Китай. Не хочу его видеть…
— Сехун, прости меня! Сехун, это я все подстроил, я виноват, что вы поругались, он не приставал ко мне. Он любит тебя. Это я слетел с катушек, он тут не при чем. Слышишь?! Позвони ему. Попроси выйти из самолета. Иначе он умрет! Сехун, самолет разобьется. Быстрее!!! — Все тело Кая сотрясало дрожью, он захлебывался слезами, а нахлынувшую истерику уже не остановить. Он потерял друга и не смог спасти невинного. Сехун будет до конца жизни проклинать его, а при встрече еще и побьет, но, наверное, это малая часть того, что Сехун должен бы сделать с ним.
На другом конце тишина, а Кай, сквозь слезы на асфальте, видит еще и редкие пятна крови. Первая кровь. Самолет не сможет взлететь и через час тут будет слишком много людей.
— Я ненавижу тебя! Сукин ты сын, молись, чтобы я успел! — Прорычал в трубку Се, а Кай и так молился. — Он не берет трубку. Какого черта ты раньше не сказал?! — Кай потерял все. И ему здесь больше не место. Он садится в первое такси и говорит в трубку робкое
«Прости».
***
«В последний раз!» — странно звучит эта фраза. Иногда она несет надежду на лучшую жизнь, а чаще за ней стоит смерть. В последний раз мама сможет услышать своего сына. В последний раз жена целует мужа. Каждый день может быть последним! Наводнение, пожар, катастрофа, отказали тормоза. Просто не в том месте, просто не вовремя перешел дорогу. Такие мелочи складывают нашу жизнь как пазлы. Эти чертовы пазлы всегда идеально подходят друг к другу.
Лухан успел на регистрацию, долго извиняясь перед работниками, он залетает в самолет и поспешно садится на своё место. Все как обычно: услужливые стюардессы, уставшие пассажиры. Но в голове застряло это долбанное
«в последний раз». Спереди мама, успокаивая свою дочку, уверяет, что они скоро увидят папу и все будет хорошо. Но девочка не верит. Ремень безопасности барахлит и не хочет застегиваться, не вставляется в эти гребанные пазы.
«Пазлы!» Если самолет упадет, то этот ремень ему ничем не поможет. Лухан слишком растерян, мысли плавают вразброс. А перед глазами замученный Кай, и Лухану даже приятно, что хоть кто-то пришел его проводить. Он ведь и раньше знал, что Кай неспроста ходит с ними. И эти пазлы. Черт!
Лухан вдруг начинает возится на месте, суета одолевает его мыслями, а стюардесса уже предлагает новое место с не сломанным ремнем. Лухан встает со своего места и начинает искать в карманах телефон. Его нет нигде.
— Я не могу найти телефон. Подождите, я должен найти свой телефон! Может, он выпал?! Я никуда не полечу без телефона! — как умалишенный стал причитать Лухан, переча всем, и чем сильнее его хотят остановить, тем сильнее начинается его паника. Забрав сумку он направился к выходу, стюардесса заверила, что багаж уже погружен, и его не смогут вернуть. Но Лухану он не нужен. Он вылетает из самолета и бежит по коридором, туда, где оставил Кая. Лухан поверил Каю, потому что всегда знал, где правда, а где нет. Пускай он любит Сехуна, его Сехуна. Но Сехун всегда возвращался к Лухану после каждых их тренировок/посиделок в баре/всех выдуманных праздников, всегда нежно обнимал за шею и признавался, как скучал по нему все это время. Не зря Сехун с упоением целовал Лухана каждую ночь и согласился вместе жить слышать заливистый смех вместо завтрака самое лучшее доказательство.
***
Выбежав в большой холл, Лухан не может найти Кая, за то быстро натыкается на медальон в форме пазла. Лухана медленно накрывает паника, и уже нет сомнений, что самолет разобьется. Он вспоминает, что последние воны он потратил на кофе, остались только юаны. Администрация быстро нашла его и попросили оформить все бумаги о возврате багажа и сдачи билетов. Лухан очень спешит, ему не хочется быть свидетелем, за всей этой суматохой он кое-что вспоминает и бежит к телефоному автомату.
После нескольких гудков слышен голос диспетчера городской больницы. Лухан спешит и нет времени на простые любезности. Брат быстро взял трубку и стал извиняться, что не смог приехать проводить, но Лухан его грубо перебивает.
— Хённ, ты же мне доверяешь?!
— Что за вопрос, конечно!
— Тогда просто поверь мне. В аэропорту случится авария, и пострадает много людей, пожалуйста, пускай уже сейчас выезжает несколько машин. Я не шучу. — Повисает тишина, а Лухан молится, хотя раньше думал что не умеет.
— Хорошо, Лу! С тобой все в порядке?
— Уже да! Я пойду, хён. — Лухан может уже успокоиться, может от скорости машин зависит чья-то жизнь. Может удастся спасти ту девочку, что так хотела к папе. Осталось найти Кая, им есть что обсудить.
Он выбегает из здания, чувствуя облегчение. В динамиках раздается, что самолет задерживается, а Лухан понимает, что это шанс. Оглядывается в поисках такси, когда слышит позади себя голос.
— Эй, Лухан, — весь зареванный, с красным носом, в куртке поверх пижамной футболки, судорожно сжимающий телефон. — Сколько раз тебе повторять, что телефоны нужны, чтобы на них отвечать, — разгневанно кричит Сехун, уверенно приближаясь. Когда расстояние сокращенно, он к своим знойным крикам добавляет еще рукоприкладство, чтобы информация хорошо запомнилась. — Где твой телефон? Я всегда должен до тебя дозваниваться. Я ведь мог тебя потерять, — когда сил совсем не остается, удары становится слабее, Лухан хватает его за руки и сжимает в объятиях, зарываясь носом в шею.
— Я рядом. Се, теперь все будет в порядке. Только нам нужно поспешить. Знаешь где Кай?
— Я знаю, где он. — Лухан хватает его за руку, переплетая пальцы, и они садятся в первую попавшуюся машину. Сехун называет адрес и замолкает, прижимаясь к Лухану, как котенок, ждущий ласки. Неловкость повисает в салоне, а тишина слишком сильно давит на виски. Лухан просит водителя включить радио и утыкается носом в макушку Сехуна обнимая сильнее. Кажется, прошла вечность с последней встречи, но это же Сехун, с ним всегда так.
***
Темный пустой бар, даже вечером в этой дыре нет посетителей. Официант уже уносит не первую пустую бутылку со столика Кая. А он в уме перечисляет все, ради чего еще стоит жить. Телевизор надрывается и рассказывает уже не в первый раз про трагедию с разбившимся самолетом. Кай старается не вглядываться в лица, боясь увидеть среди них Сехуна, который явно после звонка приехал в аэропорт. Снова он оказался прав. Снова невинные жизни, снова он ничего не смог сделать. Еще этот непослушный Лухан!
Кай не переставал разъедать себя изнутри, пока громкий бас не раздаётся над самым ухом. Кай подпрыгивает на месте и врезается глазами в того самого официанта. Он низко наклонился и вглядывался в лицо Кая.
— Я выключил телевизор, можете расслабиться, — забота от посторонних греет как никогда. Он морщится, потому что нос противно щиплет и в глазах мутнеет.
— Еще соджу! — выкрикивает он, отталкивая от себя официанта.
— И нам еще две стопки принесите, — раздается за спиной официанта. А Кай вытягивается, словно струна, и испугано выглядывает из-под локтя официанта. Лухан запрыгивает на стул, двигаясь ближе к стене, Сехун рядом с ним. Их пальцы так же переплетены, а Кай, кажется, протрезвел за долю секунды.
— Ты успел?! — С надеждой спрашивает Кай, обращаясь к холодному Сехуну.
— Нет, — отвечает за него Лухан. Тянет его за руку, что лежит на столе, и вкладывает потерянный медальон. — Это, кажется, твое. Спасибо, что приехал! Ты был не обязан. Я не сержусь на тебя.
Кай расплывается в благодарственной улыбке, а алкоголь дает знать о себе: глаза заплывают слезами, и он начинает громко шмыгать носом.
- А я тебя не прощаю, чертов сукин сын! Как ты мог?! — и сильно бьет по плечу. Но Кай уже привык и знает, что заслуживает это. Лухан взрывается смехом, заражая и остальных. А Кай так и сидит со слезами на глазах и улыбкой до ушей.
