Отпусти

Этот тёплый вечер, так осчастлививший Америку с Англией, Шотландия провел плохо. Просто хреново провёл, если честно. И большую часть ночи тоже. Начать с того, что домой шотландец вернулся около полуночи, причём в самом паршивом настроении. Мало того, что братец его вчера фактически послал – как ещё можно назвать подобное поведение? – так он ещё и спокойно уехал куда-то с этим чертовым американцем! Такое Скотт вынести не мог. Во время полёта его буйное воображение старательно рисовало всевозможные картины, одна другой краше, времяпрепровождения Артура с Альфредом. Пускай Шотландия и пытался останавливаться на вполне невинных вариантах, вроде того, что тупому американцу срочно понадобилась помощь в каком-нибудь экономическом вопросе, но его фантазия всё равно упорно рисовала любимого англичанина, слившегося в страстном поцелуе с ненавистным Скотту Америкой. Разумеется, такие мысли не добавляли ему вдохновения. Поэтому, сразу по приезду шотландец заперся в своей комнате, намереваясь тесно пообщаться с милой его сердцу бутылкой «Macallan in Lalique». Однако даже этого ему сделать не дали. Практически сразу в дверь начал ломиться Уэльс с какими-то вопросами внутренней политики. Сквозь дверь Шотландия в самых нецензурных выражениях, но довольно спокойно посоветовал брату отвалить от него. Тот не уступал и продолжал настойчиво стучать в дверь. Тогда Скотт всё же открыл дверь и ещё раз, уже гораздо эмоциональнее велел оставить его в покое. Не слушая его, Айолин* сунул ему кипу потрёпанных бумаг и начал что-то воодушевлённо объяснять. Такого невнимания Скотт выдержать не смог – этими самыми бумагами он отвесил брату хорошую пощечину, обругал последними словами и посоветовал обратиться к главному бюрократу в семье – Артуру. Честно говоря, он даже не понял, почему Уэльс решил пойти за помощью к нему – во всех этих бумажках шотландец однозначно не разбирался. Далее Шотландия выставил Уэльса за дверь и наконец-то открыл бутылку. После этого в дверь ещё пару раз стучались, но Шотландия не обращал на это внимания – он просто пил. Пил и страдал, как юная девочка в пору первой безответной влюблённости. Хотя, девочки ведь не ломают подсвечники о стену? Да-да, уже второй антикварный подсвечник безвременно почил, погнувшись от столкновения со стеной, будучи с невероятной силой брошенным разгневанным шотландцем. Гнев сменялся апатией, апатия – снова гневом… Уже и любимый тублес, сделанный из крепчайшего стекла, рассыпался грудой осколков, когда Скотт, не сдержавшись, ударил им по столу. А Шотландия всё пил. И пил, и пил терпкую янтарную жидкость, которая, вопреки обыкновению, ничем не могла помочь его тоске. Заканчивалась вторая бутылка, а ночь, разжигавшая невесёлые раздумья, никак не хотела уходить. И эта темнота, бродившая по комнате, которую не могли заглушить даже едва тлеющие поленья в камине, так и норовила походя сжать сердце шотландца своими цепкими ручонками. Самым противным было то, что Скотт абсолютно не знал, что делать. Он никогда не вникал в тонкости взаимоотношений, предпочитая действовать грубой силой. Но времена менялись, и теперь силу повсеместно заменяло искусство дипломатии, которым шотландец практически не владел. И теперь он не знал, как заполучить желанного англичанина. Единственное, что он знал – это то, что заполучить его он обязан, равно как и помешать сделать то же самое Америке. О чувствах и желаниях самого Англии Скотт, разумеется, не думал, привычно пропуская их в своих размышлениях. Но вот, наконец, алкоголь подействовал на буйную головушку Шотландии, победив в неравной битве тёмные думы, и тот наконец заснул, положив голову на стол, жалобно скрипнувший под её весом. Наутро шотландец проснулся в отвратительнейшем настроении – дико болела голова, а во рту намечался небольшой Апокалипсис. Вдобавок ко всему, парочка мелких, незамеченных с вечера осколков тублеса впилась в щеку Скотта, за ночь вонзившись почти на сантиметр. Чертыхнувшись, Шотландия осторожно добрался до ванной, где с наслаждением подставил голову под ледяной душ. Головокружение вместе с болью слегка поутихли, и он наконец-то смог адекватно воспринимать реальность. Он выпил чуть ли не пару литров воды из под крана, с удовлетворением отметив, что ситуация во рту перестала напоминать трагедию. Затем Скотт осторожно обработал ранку, заклеив ее пластырем, и вернулся в комнату. Раздвинув шторы, Шотландия с удивлением понял, что на дворе уже глубокий день, который скоро грозил перейти в вечер. Решив, что завтракать уже поздновато, он спустился на кухню, чтобы сделать что-нибудь с всё-таки вполне ощутимой головной болью. Сделав себе большую чашку кофе, к которому он привык за долгие годы дружбы с Францией, Скотт сел на стул и с удовольствием закурил сигарету. Но его личная идиллия была очень быстро нарушена. Через окно он увидел подъезжающее такси. Легко догадавшись, что это Англия, наконец, вернулся домой, он быстро вышел на крыльцо дома, намереваясь его встретить. И с огромным удивлением, медленно перераставшим в бешенство, он увидел брата, выходящего из машины чуть ли не под ручку с Америкой. Англия вскоре тоже его заметил и остановился, не дойдя пару-тройку шагов до крыльца. Казалось, он раздумывал, что делать, но пока ничего не предпринимал. Вместе с ним застыли и Шотландия с Америкой, как бы заворожённые странной магией мгновения, такой сильной и такой недолговечной. Но вот Артур решил что-то и медленно сделал шаг назад, взяв Альфреда за руку и частично укрывшись за его широкой фигурой. Тут же волшебство рассеялось: Америка крепче сжал руку англичанина и с вызовом посмотрел на Шотландию, а Скотт, в свою очередь, сжал кулаки и шагнул вперёд, подходя к ним почти вплотную. - Отошёл от моего брата, быстро, - в голосе шотландца ясно слышалась плохо сдерживаемая ярость. - С чего бы? Артур мой, и я имею полное право стоять рядом с ним, в отличие от тебя, - Альфред, напротив, был абсолютно спокоен. - Мне плевать! Отойди от него, а то знаю я таких как ты – пообщаетесь подольше, мой глупый братишка опять влюбится в тебя, а потом смотришь – где Британия? Нет Британии, есть только пятьдесят первый штат США. Я хочу защитить брата от такой участи! – Шотландия, казалось, избегал называть Англию по имени, как бы намекая ему не вмешиваться. А Артур тем временем напряжённо думал, как же можно избежать назревавшего конфликта. - Не смеши меня, защитничек нашёлся. Как ты сможешь его защитить, если в юбке ходишь, как девчонка? – сам того не подозревая, Америка задел больное место: Шотландия ненавидел, когда его килт называли юбкой. - Это не юбка, это килт, тупой американский придурок! Последний раз предупреждаю – отойди от него, а то хуже будет! - Отстань. Это наше с Арти дело, и никакой шотландец не сможет нам помешать. Я никогда не причиню Англии вреда, так что не беспокойся об этом, - Америке явно надоел этот бесполезный разговор, и таким образом он постарался успокоить Шотландию и прекратить его. Но не тут-то было. - Артур мой! Тупой американец ему не пара! Я и только я ему нужен! – Скотт наконец не сдержался и выпалил всё, что думает. Конечно, он не надеялся на положительный исход, но другого выбора у него не было. Америка явно удивился: до этого он даже не задумывался о том, что старший Кёркланд может любить Артура. Но он быстро переварил эту информацию и наскоро составил примерный план действий - в нужный момент американец соображал довольно быстро. - Вот как? Я бы и не подумал… Но почему бы нам тогда не спросить самого Арти? – Альфред слегка улыбнулся: после сегодняшнего утра выбор Англии был для него очевиден, и он не думал, что Шотландия сможет пойти против желаний брата. Шотландия лишь слегка кивнул головой: это было справедливое требование, и возражать ему было бы глупо. Поэтому он лишь умоляюще взглянул на Артура, столкнувшись взглядом лишь с ледяным презрением, плескавшимся в глубине зелёных глаз. И Англия заговорил. От холода его голоса, направленного на шотландца, наверняка бы замерзло даже Средиземное море: - Скотт, я, по-моему, ясно выразил всё своё отношение к твоему признанию. Я удивлён, что после этого у тебя хватает наглости вновь соваться ко мне, да ещё и пытаться испортить мои отношения, - при этих словах Шотландия чуть заметно вздрогнул, получив последнее подтверждение тому, что Англия с Америкой вместе, и наконец полностью поверив в это. – Я последний раз прошу тебя больше не лезть в мою личную жизнь – следующим этапом станет прямой приказ. Мой выбор очевиден - я люблю Альфреда и останусь с ним. При этих словах Америка торжествующе улыбнулся, крепко обнял Англию и впился в его губы нарочито собственническим, но при том страстным и нежным благодарным поцелуем. От такого зрелища последние остатки самоконтроля и благоразумия слетели с Шотландии. Зарычав, он кинулся к Америке и буквально оторвал его от Артура, схватив за воротник. В ярости он был страшен, и немногие могли справиться с ним в таком состоянии – даже Америка, который был в десятки раз сильнее спокойного Скотта, не мог вырваться из его стального захвата. Шотландия с лёгкостью повалил Америку на землю и начал покрывать его сокрушительными ударами в грудную клетку, которые простому человеку вполне могли превратить все ребра в груду переломанных костей. Но Америке особого вреда они не доставляли, хотя и он уже начал задыхаться: кулаки Шотландии потихоньку выбивали из его лёгких весь воздух. Но он ещё не потерял свои силы, в ответ обхватив руками шею шотландца в тщётных попытках задушить. - Что вы делаете, идиоты?! – напрасно Англия кричал, стараясь остановить драку – ни Шотландия, не Америка не слышали его, старательно пытаясь убить друг друга. А лезть в драку Англия не решился, справедливо рассудив, что тут его просто зашибут и не заметят. Неизвестно, чем закончилась бы драка - соперники были примерно равны по силе и желанию прикончить друг друга – если бы крики Англии не привлекли внимание Уэльса, который играл на лютне неподалеку в саду. Он подошёл узнать, в чем дело, мгновенно оценил ситуацию и со всего размаха заехал этой самой лютней по голове Шотландии. Инструмент явно делали на совесть – от удара о крепкую черепушку Скотта он не только не сломался, но и смог оглушить шотландца. Хотя, возможно, он просто был зачарован одним из драконов, с которыми Айолин неплохо ладил, в обмен на какую-нибудь услугу. Так или иначе, одна проблема была решена. Осталось только убедить Америку, до которого в запале боя даже не дошло, что соперник отключился, отпустить Шотландию. С грехом пополам Англии с Уэльсом это удалось. Их благородства даже хватило на то, чтобы с помощью Альфреда занести бесчувственного шотландца в дом и устроить его на диване. И тут в дверь позвонили. Англия дошел до коридора, открыл дверь и с немалым удивлением обнаружил на пороге Францию… * имя Уэльса, также придуманное автором.