Укрощение Мегеры

Я избавилась от высыпаний за несколько дней до выхода на работу. Обидно, конечно, что весь отпуск провела дома, за исключением той дурацкой вылазки в «Алмаз» с Чондэ, зато у меня было много времени подумать. На некоторые вещи я начала смотреть по-другому. Например, на любовь. Мои безответные чувства к Лухану были щемящими, терпкими, медленно засасывающими в пучину. Любовь к Чонину же казалась вирусной, простой обманкой, из-за которой я постоянно балансировала на грани пропасти. Все девчонки моего курса любили Ким Чонина, и я не стала исключением, хотя теперь уже и не уверена, что это были настоящие чувства, а не попытка пойти по лёгкому пути. Да, мне больше нравилось быть любимой, чем любить без какой-либо надежды на взаимность. Для себя я давно определила, что любовь не измеряется в количестве моментов, когда забываешь дышать, потому как любовь — это сам воздух. Нет ничего более реального и в то же время более абстрактного, чем это прекрасное чувство. Сейчас мне хотелось спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Жить без драмы — вот такую цель я поставила перед собой. Во всём хаосе, который в последнее время творился в моей жизни, только проверенная временем дружба с Ким Чондэ казалась настоящей. Если честно, то он давно перестал быть просто другом. Чэнь-Чэнь — моя семья, и все дни, проведённые практически в полной изоляции, были наполнены им. Теперь, когда я вышла из отпуска, мы снова будем очень редко общаться, и от одной этой мысли стало очень грустно. Находясь под наплывом эмоций, я позвонила другу: — Я люблю тебя, Чэнь-Чэнь! — выпалила я, по давней традиции пропуская приветствия. Такое я могла позволить себе только с ним. Никакого ответа. Несколько секунд в трубке слышалось только тихое дыхание, а потом меня оглушил смех Чондэ. — Дахи, если будешь часто такое говорить, то я начну в это верить! — еле выдавил он. — Ким Чондэ, почему тебе всё время надо испортить момент? — негодовала я. — Дахи, — выдохнул мужчина, — ну ты просто… чёрт, я тоже тебя люблю. От неожиданности я остановилась прямо перед разъезжающимися дверями родного отделения неотложки. Он сказал эти слова так спокойно и естественно, что у меня перехватило дыхание. Я ждала, что Чондэ рассмеётся или скажет: «Купилась, тупорезка?», но мужчина продолжал молчать. — Чондэ, ты… — Ким Дахи, почему тебе всё время надо испортить момент? — передразнил меня друг, захлёбываясь в смехе. Представляю, каких трудов ему стоило сделать такой серьёзный голос во время «признания». — Ты такой кретин, что у меня просто слов нет! — рявкнула я, заставив одну из проходящих мимо медсестёр испуганно вздрогнуть. — Поверила, да? — снова заржал друг. — Уже, небось, о свадьбе и детишках мечтать начала? — Ты же знаешь, ни о какой второй свадьбе и речи быть не может! — уходя от темы, пробурчала я. — Ладно, я ещё позвоню тебе сегодня. Пока! Я спрятала телефон в сумку и вошла в ординаторскую, в которой меня ждала доктор Мин, занимающая мой пост, пока я была в отпуске. Она передала мне кое-какие документы, и, поклонившись, отправилась к пациентам. Пока я была в-отпуске-на-больничном, доктор Мин звонила мне практически каждый день, во всех подробностях рассказывая о том, что происходило в отделении. Она оказалась очень ответственной и дотошной, но весьма доверчивой. За несколько недель женщина умудрилась три раза отпустить Пак Чанёля с ночного дежурства. Сначала интерн сказал ей, что у него больна мать и за ней необходим постоянный уход, потом у него неожиданно «умерла» бабушка, и доктор Мин отпустила его на похороны, а в третий раз он провожал лучшего друга в армию... Надо признать, что отмазки доктора Пака были на уровне детского сада, но добросердечная женщина продолжала верить ему. Лухан тоже названивал каждый день и рассказывал о самочувствии Чонина, хотя мне было достаточно знать, что он пошёл на поправку, а остальное меня уже не касалось. Я решила, что больше не хочу иметь с ним ничего общего и чётко объявила об этом и самому Ким Чонину, и своей матери, так яро жаждущей нашего воссоединения. Мы расстались отнюдь не на положительной ноте и никогда не сможем быть друзьями. Я никогда не прощу его за те унижения, которым он меня подверг за время развода, и искренне надеюсь, что наши дороги больше не пересекутся. В любом случае звонки Лухана прекратились в тот день, когда бывшего выписали из больницы. Вернувшись на свой пост, я решила хорошенько взяться за Пак Чанёля. Теперь эта рыжеволосая башня везде и всюду следовала за мной. Я даже разрешила интерну присутствовать на операциях, надеясь, что из этого выйдет хоть какой-нибудь толк. Впрочем, моей целью было не только сделать из Пака толкового специалиста и выбить всю дурь из его головы, но и по возможности избегать разговора с Луханом и Сехуном. Ни тот, ни другой не решались заговорить о чём-то личном, пока рядом маячил неугомонный Чанёль. Я понимала, что глупо динамить двух самых привлекательных мужчин больницы Арым, но была не готова объясниться с Сехуном и тем более с Луханом. Перед первым мне было банально стыдно за своё поведение в «Алмазе», которое он мог неверно растолковать, а перед вторым… С Лу всё было намного сложнее. Каждый наш телефонный разговор заканчивался его тихим признанием в любви и моим нерешительным молчанием. Я всё ещё люблю его, но знаю, что ему нужно что-то большее, чем простая любовь. Лухану нужна жена, мать для Сяо Мэй, невестка для Лу Ифэй. Он хочет уверенности в завтрашнем дне, а я полна нерешимости и противоречий. — Дахи, — позвал меня сидящий напротив Минсок, — ты нас вообще слушаешь? — Слушаю, слушаю, — заверила я, вяло ковыряя вилкой в тарелке и поглядывая на интернов, сидящих за соседним столиком. Я была практически уверена, что Лухан не появится в столовой и как обычно пропустит обед, но всё равно чувствовала некую тревогу, готовая в любой момент подозвать к себе Чанёля и унестись с ним осматривать пациентов. — Что-то не похоже, что ты слушаешь, — хмыкнул Ким Минсок, поправляя очки. Что не говори, а мужчины — жуткие сплетники. Даже хуже женщин. Минсок и новый анестезиолог Ким Чунмён вовсю делились со мной больничными новостями. Так я узнала, что любимого племянника мэра и главного врага всех медсестёр нашей больницы, Бён Бэкхёна, после очередной аварии доставили в Арым и через каких-то полчаса переправили на вертолёте в Германию. На этот раз у парня серьёзные проблемы с позвоночником, и в нашей стране ему не смогут предоставить должное лечение. — Кстати, а этот Ким Чонин, о котором говорила вся больница, на самом деле твой бывший муж? — хитро прищурившись, поинтересовался Минсок. Когда я впервые увидела Минсока, он показался мне серьёзным, сдержанным в общении и уверенным в себе мужчиной, а оказался тем ещё прохвостом. Пожалуй, он чем-то напоминал мне Чондэ, разве что улыбался гораздо реже. — Да, — спокойно ответила я, пожав плечами. — Ты мне лучше расскажи, почему убрали вазу с любовными записками, которые тебе писали пациенты и персонал? Неужели ты начал встречаться с кем-то из больницы и решил спрятать несчастные письма, чтобы любимая не ревновала? Минсок смущённо закашлял, а Чунмён незаметно подмигнул мне, показывая, что я попала в точку. Видимо, гинеколог и анестезиолог умудрились прекрасно спеться, раз Чунмён осведомлён об амурных делах Минсока. Значит, кто-то из наших девушек смог растопить лёд в сердце доктора Кима… Интересно, кто эта счастливица? — Довольно жестоко было с его стороны выкидывать послания влюблённых девушек, — улыбнулся Ким Чунмён, вытирая губы салфеткой. Мне нравился этот мужчина, хотя я знала о нём только то, что он довольно богат и живёт в престижном жилом районе, Чхондамдоне. Этих двух фактов вполне хватило, чтобы Чунмён стал новой мишенью для наших незамужних дам. Мой телефон издал жалобную трель, и я на время выпала из беседы коллег, читая сообщение, пришедшее от О Сехуна: «И долго Вы собираетесь меня игнорировать?». Я удивлённо посмотрела на сына главврача, делающего вид, что он безумно увлечён разговором с другими интернами. Рядом с Сехуном сидела Хеми. Девушка украдкой подкладывала в тарелку Кёнсу мясо и счастливо улыбалась каждый раз, когда он отправлял в рот очередной кусочек. Вся больница знала, что эта парочка начала встречаться, и больше никто не называл девушку Хвостиком. Её любовь теперь была направлена на Кёнсу, который умел ценить её заботу и с готовностью отвечал на чувства Хеми. Не дождавшись ответа, интерн написал новое сообщение, содержание которого заставило меня подавиться едой: «Кажется, я люблю Вас». Приплыли. Вот только этого мне не хватало для полного счастья. — Плохие новости? — спросил Минсок, кивая на мой телефон. — Ты как-то побледнела. — Ничего особенного, просто сестра попросила помочь перевести вещи, которые она оставила в моей квартире, — соврала я. Не успела я написать ответ, как пришло ещё одно сообщение: «Давайте поговорим». Тяжело вздохнув, я встала из-за стола, пробурчав что-то о том, что по горло в работе, и направилась к выходу, оставив на столе поднос с недоеденным обедом. Я не стала оборачиваться, потому что прекрасно знала, что Сехун пойдёт за мной. Парень нагнал меня в одном из коридоров больницы: — Я люблю Вас, — прошептал он, делая шаг мне навстречу. Я не шелохнулась, лишь молча разглядывала парня, который теперь казался мне избалованным ребёнком. Видела ли я когда-то в нём мужчину, или во мне просто играли гормоны? — Любовь для Вас всего лишь сдача с красоты и богатства, но это неправильно, — наконец заговорила я. — Да и не любовь это, О Сехун. — Не любовь? А что тогда? — усмехнулся парень. — Спортивный интерес, — ответила я, выбрасывая в урну обёртку от конфеты, которую нашла в кармане. — Разве я не права? — А Вы? — ловко перевёл стрелки интерн. — Мне казалось, что Вы в меня… — Вам показалось, доктор О, — похлопала я его по плечу, — просто показалось. Надеюсь, впредь между нами не возникнет такого недопонимания. Кто бы мог подумать, что шуточное признание Ким Чондэ произведёт на меня более сильное впечатление, чем слова Сехуна. Я сама поразилась тому, насколько хладнокровно отнеслась к ситуации с «влюблённым» интерном и как быстро её разрешила. Разрешила ведь?.. В любом случае, теперь у меня будет на одну проблему меньше. Вернувшись домой, я тут же принялась помогать Дасом собирать вещи и упаковывать их в чемодан. Работали мы практически в полной тишине. Я чувствовала, что сестра прибывает в дурном настроении, поэтому не решалась с ней заговорить. — Я вообще не понимаю, чем ты заслужила любовь такого парня, как Лухан! — вспыхнула Дасом, когда я провожала её до метро. — Ты что, в прошлой жизни царя спасла или государство там какое-нибудь? Я хотела ответить настоль неожиданный и нахальный выпад, но сестра не дала мне и слова сказать: — Молчишь, да? А ведь у многих девушек при встрече с ним в голове витают только две мысли: «Боже, откуда он такой аппетитный взялся?» и «Давай займёмся сексом прямо здесь!» — Всё сказала? — спокойно осведомилась я. Несколько недель мы каким-то чудом умудрялись не ссориться и худо-бедно уживались под одной крышей, старательно избегая разговоров о Лухане, потому что они неизменно заканчивались скандалом. Дасом, разумеется, знала о том, что Лу постоянно звонит мне, а ещё знала о том, что между нами происходило, потому что любая мелочь, которая хоть как-то касалась её любимого мужчины, не выскальзывала из её поля зрения. — Нет, не всё! Мне вот интересно, — задумчиво протянула наглая девчонка, не желая сдаваться, — долго ли он выдержит? Сколько ещё будет твоим бумерангом, который всё время возвращается, как бы сильно его ни бросили? Я поставила опостылевший чемодан на асфальт и тяжело вздохнула: — А ты у нас, я смотрю, вся такая чистая и невинная! Прямо отбеливатель какой-то! У тебя что, дар никогда не пачкаться? Объясняю для тупых: я не люблю получать то, чего не просила, а потом ещё выслушивать упрёки за то, что не оценила чужие старания. — О любви, дорогая сестрица, не просят. Её либо получают, либо нет, — прошипела она. — Вот и прекрасно, значит, я сама решу, кому дарить любовь, а кому — нет. И, к сведению, у нас с Луханом не такие отношения, как ты думаешь. Он не мой бумеранг. — Просто ты слепая дура, которая не видит ничего дальше своего носа, — выпалила Дасом и, схватив чемодан, побежала в сторону метро. Кажется, нашему с Дасом перемирию пришёл конец, но слова сестры задели меня за живое. Лухан не заслужил такого отношения к себе, и я просто обязана дать ему ответ. Я вспомнила, что у мужчины сегодня дежурство, поэтому поймала такси и поехала прямиком в больницу, пока не растеряла всю решительность. В кабинете Лу не оказалось, поэтому я присела на стул, стоящий напротив его рабочего стола, и стала ждать. Я не определилась с тем, что скажу мужчине, решив для начала просто поделиться с ним теми опасениями, которые преследуют меня, когда я думаю о том, с какими проблемами могут столкнуться наши отношения. Прокручивая в голове всевозможные варианты нашего разговора, я скользила рассеянным взглядом по заваленному всевозможными бумагами и рецептами столу, пока мне на глаза не попался листочек в клетку, угол которого скромно выглядывал из-под кипы больничных листов. Я, не задумываясь, вытащила его и начала с интересом изучать. Чем дольше я вчитывалась в ровные мелкие буквы, тем мрачнее становился мой взгляд, а увидев легкомысленное сердечко на полях листка, в которое было заключено имя Лухана, я и вовсе подскочила как ужаленная. Откуда, чёрт возьми, у Лу взялось доказательство того, что я давно и безнадёжно его люблю?.. *** — Как давно ты знаешь? — накинулась на Лухана Дахи, когда мужчина вошёл в кабинет. Как только Лухан увидел злосчастный листок, который много лет назад сам вырвал из конспектов Дахи, он сразу же выставил руки вперёд, желая успокоить девушку. — Дахи, я всё объясню, — начал Лу, укоряя себя за то, что вообще вытащил этот листок из бумажника. — Сначала ответь на вопрос, — она смотрела на мужчину с пугающим спокойствием. — Узнал, когда ты уже встречалась с Чонином, — также спокойно ответил Лухан. Дахи закрыла глаза, переваривая услышанное, и Лухан понял, что ей не к чему было придраться: он узнал о её чувствах, когда девушка охладела к нему. Нет ничего удивительного в том, что мужчина не стал поднимать эту тему, раз уж любовь Дахи закончилась. Это только создало бы между ними ненужную неловкость. — Ладно, — она кивнула, успокаиваясь. — Но зачем ты его все эти годы хранил? — Я любил тебя, а ты была с другим! — сказал Лухан и тут же пожалел об этом, но пути назад уже не было. Слишком долго он держал всё это в себе. Теперь мужчине просто необходимо было выговориться. — Я не стал лезть к тебе с этими чувствами. Дахи, это ничего бы не изменило! Ты никого не замечала, кроме своего ненаглядного Чонина, а Чондэ… — Не вмешивай сюда Чондэ! — грозно проговорила Дахи. — Твоё признание многое изменило бы, но ты оказался настоящим трусом… Если бы у тебя хватило смелости, то жизнь сразу троих людей сложилась бы по-другому! — Дахи, постой! Ты же ничего не знаешь! — Лухан схватил её за руку, он уже готов был рассказать об ультиматуме Чондэ. — Правда? — Дахи высвободила руку и направилась к выходу. — Хватит с меня того, что уже узнала! Как только девушка вышла из кабинета, Лухан позвонил Ким Чондэ и в общих чертах описал всё, что только что произошло: — Она точно тебе позвонит, — говорил он. — Дахи ведь всем с тобой делится, так всегда было. Что ты ей скажешь? — Правду, — выдохнул в трубку Чондэ. — И про… — Да, и про выбор, который заставил тебя сделать. Лу, я не хочу, чтобы она винила тебя во всех смертных грехах. Ким Чондэ говорил что-то ещё, но Лухан его уже не слушал. Мужчину тошнило от Чондэ, от всей этой ситуации. Ну почему он когда-то выбрал друга, а не Дахи? Выбрав любовь к девушке, которая, возможно, не ответит на его чувства взаимностью, он мог оказаться ни с чем, поэтому выбрал Чондэ. Тогда Лухану казалось, что он всё сделал правильно… как же он ошибался!