Гори, Сьюха, гори!

На запруженную до краев площадь, с огромным помостом посередине, вкатила вымазанная нечистотами телега, со связанными людьми в ней, при виде которых собравшаяся в предвкушении расправы толпа взревела на зависть домашнему скоту и диким лесным зверям. В смертников полетели заранее припасенные гнилые овощи, камни, куски сухого навоза и оскорбления. Возницы не было, не то прилетело бы и ему. Именно поэтому тележку вез устало перебирающий копытами, низко опустивший шею ослик. Он столько раз возил ее туда и обратно, что мог проделать этот путь с закрытыми глазами. Так сейчас и было. Когда брошенная кем-то бутылка ударила его по морде. Полуживые от долгих и изощренных пыток, которым их подвергли, люди в телеге почти не реагировали на побои, не пытались увернуться. От оплевывающих и поносящих их точно таких же мало примечательных с виду людей. Но эти, ничем не отличающиеся от любого человека из свистящей, улюлюкающей и радостно бесновавшейся толпы, совершили преступление, за которое здесь казнили без суда и пощады. Просто за то, что ты такой. Каким появился на свет по воле Создателя. Ослик понуро остановился у помоста. Стражники, со скучающими бесстрастными лицами, начали выталкивать из телеги приговоренных к казни. Не все могли идти сами. Таких затаскивали наверх волоком, привычно пиная по пути. К столбам, к куче хвороста, к почерневшим от копоти цепям, в остатках плоти прежних казненных. В которые заковали теперь этих. С такими же позорными табличками на шеях. На каждой, и у мужчин, и у женщин, было написано только одно слово. Одно и тоже. Мэр города, он же судья и палач, самодовольно улыбнулся, приглаживая белоснежное хрустящее от крахмала жабо. Неплохой улов. Потеха будет знатной. - Тихо! – прикрикнул мэр, топая по помосту, и толпа притихла в предвкушении, алчно и жадно смотря в одном направлении. Это зрелище им никогда не надоест. Мэр свысока обвел взглядом толпу, удовлетворенно кивнул, и повернулся к смертникам, попутно разворачивая в руке свиток. - Равик, «Триумфальная арка» - Марти Сью Эриха Марии Ремарка. Фредерик Генри, "Прощай, оружие!" - Эрнеста Хэмингуэя. Федька-каторжный и Шатов, «Бесы» – Федора Достоевского. Левин, «Анна Каренина» – Льва Толстого. Рупрехт, «Огненный ангел» – Валерия Брюсова. Доктор Ватсон из цикла романов о Шерлоке Холмсе - сэра Артура Конан-Дойля и Конан-варвар из одноименного цикла романов – Роберта Говарда. При последних словах, услышавший свое имя, некогда несокрушимый воин слабо дернулся в намертво сковавших его цепях. - Повыделывайся мне тут, Сьюшка позорная, - брезгливо скривился мэр, - Пойдешь к следующей партии, супер-пупер-героев. Продолжим. Мартин Иден из одноименного романа - Джека Лондона. Хм, отличное имя - Мартин, почти Марти... - толпа полегла от хохота, - Мадам Бовари из одноименного романа Гюстава Флобера, не поймешь Машка ты или Марти, жертва аборта, одним словом. Толпа встретила новую шутку мэра громкими, продолжительными, переходящими в овацию аплодисментами и восторженным гоготом. - Автор пошутил… Когда сказал «Мадам Бовари – это я»… - раздался слабый, не услышанный почти никем шепот изуродованной до неузнаваемости молодой женщины. Свернутый на бок сломанный нос, разбитый рот с выбитыми зубами, безобразно распухшее лицо в кровоподтеках. Некогда изящное платье, изорванное, залитое кровью, висело на женщине грязной половой тряпкой. - Вот мы сейчас и посмеемся, - новое остроумнейшее замечание мэра было встречено с не меньшим воодушевлением. Подождав, когда зрители утихнут, мэр продолжил, – Сесилия, «Незаконченный портрет» - Агаты Кристи, попытавшейся скрыться под псевдонимом Мэри Уэстмакотт. Заметьте, как удачно было выбрано имя! – новый шквал аплодисментов и довольный рев возбужденной до предела толпы на площади, - Триана, «Скрипка» - Энн Райс. Во всех вас, уродов, позорящих честное лицо нашего города, авторы вложили слишком много себя. Описали некоторые факты своей биографии. Некоторые не постеснялись прямо сказать об этом «говорящими именами». Потому все вы тоже Сьюхи. Пропадите пропадом, сгорите в аду! Договорив, брызгая под конец слюной, мэр скомкал свиток и сунул его в хворост под Федькой-каторжным, беззвучно шепчущим молитву. Забава с «растопкой» неизменно потешала почтеннейшую публику. Взяв у одного из стражников факел, мэр собственноручно поджег каждого человека у столба. Вальяжно, с чувством собственного достоинства и выполненного долга пройдясь вдоль длинного помоста. Потянуло дымом, потом горелой плотью. - Гори, Сьюха, гори! – во все легкие выкрикнул мэр. Его фирменную фразочку услышали все, не смотря на крики погибающих в огне и муках людей. – Пусть очистится от вас воздух нашего славного города! Гигант родом из Киммерии перестал корчиться в костре последним. Безжизненно упала на грудь и его голова, с запекшимися вокруг нее шлемом волосами. Сразу же поскучнев, мэр спустился вниз и присел отдохнуть от трудов праведных в обшитое пурпурным бархатом удобное кресло. Сделал глоток вина из поднесенного слугой на серебряном подносе золотого кубка, закурил трубочку. Отщипывая прозрачно-изумрудные виноградины с грозди на щедро накрытом столе, мэр смотрел на то, как догорают костры. На почерневшие скрюченные трупы в них. Тем же занимались горожане, рассевшиеся кто куда, и с аппетитом принявшиеся за принесенную с собой из дома снедь. Кто не захватил ее – не беда, между зрителей немедленно засновали ребятишки и бабульки. Предлагающие всем, за мелкую монетку, отведать жареных в масле пирожков, разноцветных сахарных петушков на палочке или прохладительных напитков. Кому надо – пива или вина из под полы, под видом кваса или морса. В открытую его мог пить только господин мэр. Вернувшийся обратно к тюремным воротам, когда телега стала пустой и легкой, хорошо выдрессированный ослик вернулся как раз, когда все перекусили и вновь загомонили, в ожидании нового зрелища. Теперь он вез людей, сразу же выделяющихся из толпы на загляденье красивыми лицами и телосложением всем на зависть. Лица были почти не тронуты, нарочно. В доказательство того, кто они есть. Но ни у кого из этих людей больше не было пальцев, глаз и языков. Эти сукины сыны и дочери были не только сказочно красивы, но и чертовски умны. Мало ли, возьмут да уболтают кого-нибудь из тюремщиков отпустить их. При их-то порой сверх возможностях. Могущих таиться во взгляде или руках. Кто-то, по идее, мог защитить себя и силой мысли. Но пока что никто в этом не преуспел. Возможно, от сразу же обрушивающейся боли при пытке. С этой партии осужденных медленно и умело сдирали кожу и отрезали первичные половые органы. Мэр, весело насвистывая, встал из кресла, и торжественно поднялся на помост вновь, вытаскивая из сюртука новый свиток. Который неожиданно подхватил, вырвал из его рук и умчал прочь порыв ветра. При этом еще сильнее и тошнотворнее запахло паленой мертвечиной. Однако для собравшихся этот запах был привычен. Они не только не замечали его, но и находили сладковато-приятным. Ничто не могло испортить настроения в который раз приступившего к любимой забаве мэра. Ничто не могло нарушить продолжившейся как обычно церемонии. Тем более такая мелочь. Ведь эти некогда красивые лица были знакомы каждому, как и их имена. Вскоре их обладателей, связанных попарно, чтобы было веселее, утопят в дерьме. В огромном чане человеческого дерьма, на боку которого было выведено едко-желтой краской «Самое место для Сьюх!». - Гарри Поттер и Анжелика из одноименных романов… - зычно гаркнул мэр. Удовлетворенно поглядывая на подталкиваемых к чану дерьма мальчика со сверх способностями и хорошенькую, как ангелочек, девушку с табличками «Сьюхи» на шеях…