Треугольник

— Кому круиз, — сказала Дагна, — а кому работа. Если вы, два лоботряса, только и собираетесь, что коктейли пить да загорать — на моё участие рассчитывать не смейте. Мне надо пробы снимать, и, кстати, очень интересно, как я буду это делать в тех портах, где стоим всего ничего... — и она, бормоча себе под нос что-то уже совершенно неразборчивое, вновь принялась копаться в рюкзаке. — Ты поглянь, — заметил Бран, — на эту деловую колбасу. Самый облик её, казалось, заставляет устыдиться двух лоботрясов, коими мы с тобой в данный момент и...тьфу ты, мне определённо в отпуск пора было, выражаюсь, словно... — Дагна, — перебил его Финн, поправляя норовящую улететь панамку, — поверь, мне знакомо это чувство. Это вечно преследующее тебя чувство долга, чувство, что если ты не сделаешь работу, то она никогда не будет сделана как надо, и весь научный мир посмотрит на тебя с укоризной и скажет «что же ты так, братец!». Это гадкое, непродуктивное чувство, и мы должны с ним бороться. По крайней мере, в отпуске. И поверь, если ты откажешься сотрудничать, однажды я попросту велю Брану пристегнуть тебя наручниками к шезлонгу и поить коктейлями внутривенно. Безалкогольными, — уточнил он, — я боюсь иметь дело с тобой нетрезвой, если честно. — Очень интересно! — Бран посмотрел на него поверх тёмных очков. — Он велит, посмотрите на этого красавца! Ты ещё не забыл, шляпа, что я ваш официальный начальник на время круиза? Или ты думаешь, что в каждом порту тебя, такого трогательного ферелденского туриста, ждут с распростёртыми объятиями? А месяц в карцере местного Круга «до выяснения личности» не хочешь? Ох, избаловали мы вас на свою голову... — Ты завидуешь, — сказал Финн. — Ты бессовестно завидуешь, у тебя храмовничий комплекс. — Ой, да как же вы трещите! — не выдержала Дагна. — Невозможно же сосредоточиться. Финн, а вот от тебя...от тебя я вообще не ожидала! И она, раздражённо тряхнув хвостиками и поудобнее перехватив рюкзак, удалилась в каюту. Оттуда некоторое время слышались звуки спонтанной и не очень дружелюбной перестановки мебели, а затем всё стихло: видимо, Дагна наконец поймала вдохновение и начала, как и грозилась, составлять план работы. Бран некоторое время любовался плывущими по небу редкими облачками, а потом перевёл взгляд на Финна: — Я ей больше нравлюсь, ты же понимаешь? — Вот это для меня новость, — возмутился тот. — Просто признай. У тебя нет шансов. Я не стану опускаться до сравнения внешних данных, но ты не можешь не замечать, мы понимаем друг друга с полуслова. — Со мной у неё общие интересы! И работа. А вот о чём ей говорить с храмовником — это очень хотелось бы знать! — Неважно, о чём говорят двое, важно, могут ли они помолчать вместе. — Сам придумал, или тебе Грегор на бумажку выписал, чтобы ты не осрамился в компании двух учёных людей? — Спроси её сам, если не веришь, — предложил Бран. — Подойди да спроси, коли не боишься, «дорогая Дагна, кто тебе больше нравится, я или...» — А чего это мне бояться, может, это тебе лучше бояться, вы с ней хорошо если раз в сутки на три секунды видитесь... — Финн осёкся и поднял глаза. Между их шезлонгами стояла Дагна, и вид она имела странный, не то сердитый, не то обеспокоенный. — Мальчики, — сказала она, — вы на солнце не перегрелись? Будете так себя вести, я попрошусь в другую каюту. И сидите тогда в тёплой компании друг друга, пока в разум не войдёте. С этими словами она вновь исчезла в каюте. Маг и храмовник же после минутной паузы бросили друг на друга взгляды, ясно говорящие «мы с тобой ещё не всё выяснили, приятель». В конце концов, впереди у них было ещё три месяца на одном судне.