Бесконечность

Каждый узел почти идеален и находится на своем месте. Запутанные витиеватые линии постепенно обрамляют красивое тонкое тело. Расстояние между ними будто выверено до миллиметра, хотя узлы сделаны на глаз. Минсок со спокойным выражением лица рывками стягивает веревку, переплетает ее между собой и завязывает в очередной узел, который позже оставит на несколько часов алый след на бледной коже, после того как с тела снимут удушливую стяжку. Лухан наблюдает за движениями старшего сквозь ресницы. Горячее, жгучее ощущение от веревок разносит по всему телу разрастающиеся лепестки жара и желания, волнами накрывает от переполняющих новых эмоций и чувств, вытаскивает из памяти воспоминания. Он помнит, как они делали покупки, - все до самой мелочи, и закусывает губу от проскользнувшей перед глазами картинкой, как там, в торговом центре, окунувшись в трепетное ожидание, позабыл о важных пунктах их с Мином договора. Вокруг красивой пары воркует молодой парень-консультант, заприметив еще издалека двух интересных и, судя по одежде, богатеньких парней. Он подплывает с милой улыбкой, предложив помощь, и складывает свои тонкие красивые руки в замок, ожидая ответа. Мин лишь вежливо улыбается, указав на веревки разной толщины и фактуры, узнает об их составе и цене, когда Лу в тот же момент слишком мило и открыто улыбается большеглазому парнишке, пытаясь скрыть свое нетерпение. Он витает где-то в своих мыслях, предвкушая то, о чем он уже давно просил Сюмина, а тот отказывал, обрывал все последующие после просьбы вопросы одним коротким словом «Нет». Лухан не теряет терпения, даже больше, с каждым таким отказом понимает, что он все же способен выдерживать неприступность старшего и упорно ждать. Но только в тот вечер, после покупок, он получает лишь наказание за неповиновение и неправильное поведение, нарушающее сразу два пункта договора. А сейчас, не смея поднять взгляд на хозяина, кусает губу, пытаясь сдержать тихие стоны и всхлипы, потому что знает – Мин рассержен, и Лу будет наказан. Он снова провинился и прекрасно знает чем, только не может объяснить Сюмину, почему он с таким завидным постоянством преступает их договор, зная прекрасно, что последует за каждым нарушением. Сегодняшнее – запрет на свое тело. Руки прижаты к бокам вдоль тела, очередной перекрест веревки уже сдавливает в свои жгучие объятия низ живота. Боль медленно и разгорячено будто впитывается под кожу, оставляя следы уже не только на коже, но и под ней. Горячей кровью наливаются места соприкосновения с веревкой, а конечности леденеют. Контраст ощущений будоражит. Дыхание Лу тяжелое, тихие вздохи, короткие выдохи протяжные и бесконечные. С каждым глотком воздуха внутри все сжимается, и звук вырывается сам собой, преодолевая контроль. - Ни звука. Я тебя предупреждаю в последний раз, - голос Сюмина тихий и спокойный, но от этого не менее пугающий. Лухан знает каждую ноту этого голоса, знает каждый взгляд, сводящий его с ума. Каждый раз, как будто в первый, когда Мин молчит и наблюдает за передвижением своего саба. Лухан не только знает об этой «слежке», он ощущает ее каждой клеткой своего тела, будто горящий луч солнца касается его кожи и оставляет после себя сжигающее тепло, что проникает в самую душу и завязывает очередной узел на его сердце. Лухан привязан к хозяину не только телом, но и душой. Его зависимость граничит с сумасшествием, он буквально сходит с ума, если не чувствует рядом с собой присутствие Минсока. Ему кажется, если Мин задержится на работе хоть на минуту, он умрет в ожидании любимого за эти маленькие никчемные шестьдесят секунд. Кипенно-белая веревка оттеняет кожу Лу, и тело парня кажется в тусклом свете еще бледнее, напоминая бездыханное тело утопленника. Контрастность темной комнаты и почти светящегося молочного тела волнуют и возбуждают Сюмина, но он терпелив, растягивать удовольствие тоже искусство. С каждым прикосновением к любимому телу, он ощущает в кончиках пальцев трепетное желание сжать кожу, оставить на ней расцветающие сине-бордово-желтым цветком синяки. Руки не трясутся от ожидания, их тянет едва уловимой сладкой истомой. Ему нравится это ощущение не менее того, как Лу кусает свои губы до крови и смерено терпит сжимающиеся вокруг него «тиски», зная, что наказан и желанного им удовлетворения сегодня не будет. Когда боль переступает порог, когда кожа горит так, что ощущения сливаются в один горячий узел, смешивая кровь как коктейль с большим количеством алкоголя, наступает предел. Мозг будто прекращает отпускать свои импульсы, и тело погружается в эфемерное состояние. Взгляд мутнеет, и картинка расплывается, превращая краски в одно мутное полотно. Даже то, как сильно раздвинуты ноги, связаны и согнуты в коленях, не дает возможности вернуться в реальный мир. Кровь жарко пульсирует, завораживает своим ритмом и погружает бренное тело в состояние нирваны. Лухан не ощущает то, что сидит на полу на корточках, упираясь горячими коленями в пол, кожа в местах сгибов и стяжки покрывается алыми размытыми пятнами, а член налит кровью и дергается от каждого маломальского движения. Голова парня опущена, отросшая светлая челка скрывает лицо, он ничего не видит перед собой. Глаза закатаны и чуть бегают под дрожащими веками. В тишине слышно прерывистое дыхание двух людей, и треск свечей, что окружают их разгоряченные тела. Сюмин сидит напротив на полу, согнув ноги в коленях, и наблюдает, наслаждается созданной им картиной. Ему нравится то, что он видит. Чувство удовлетворения сквозит в каждом его жесте, будь то легкая еле заметная улыбка или движение руки по оголенным участкам чужого тела. Ему не нужно делать что-то еще - его фантазия воплощена в жизнь. Удовлетворение растекается опьяняющей жидкостью, растворяется в воздухе, туманит и кружит голову. Он помнит, как Лухан впервые интересуется у него о шибари, и даже не подозревает, что все подстроено старшим. Мин играет, создает свои правила и наслаждается тем, как его саб выполняет желания своего хозяина. Даже если младший с периодичностью ведет себя недозволенно и получает за свое поведение, Мин все же дорожит им настолько, что не сможет без него и секунды. Да, он не многословен, почти безэмоционален, но каждый раз, когда видит теплый взгляд карамельных глаз, снова и снова падает в пропасть, попадает в клетку своей чокнутой болезненной любви. Он доминант, но зависимый от Лу; он холоден снаружи, но внутри как ядро земли, которое подпитывает только Лухан. - Лу, - прохладные пальцы касаются подбородка и поднимают голову парня. Сюмин всматривается в томный взгляд любимого и нежно, почти целомудренно целует в губы. Легкое касание словно вдыхает новую жизнь в расслабленное тело. Лухан чуть резче набирает в легкие воздух, но в этот же момент откашливается, узлы и перекрестные линии веревок совершенно не позволяют грудной клетке вдохнуть больше положенного. Лу хрипит, но улыбается и тянется, тянется к горячим губам, хочет прошептать, как любит, только он помнит, как его Мин не любит таких слов. Сюмин медленно, аккуратно опускает любимое тело на пушистый ковер и развязывает первый узел. Кожа сперва бледнеет, но в ту же секунду кровь заново приливает к поврежденному месту, заполняя собой рисунок от веревки. За каждым узлом алая краска заливает вдавленные следы, создавая самый прекрасный рисунок. Белая кожа отливает мрамором, по которому будто ползут змеи, окутывая его своими гибкими телами. С каждым развязанным узлом Лухан выдыхает очередной тихий, еле слышный стон. Его глаза поначалу закрыты, тело полностью расслабленно, почти безжизненно, но позже Лухан следит за каждым движением своего хозяина, потому что прохладные нежные губы оставляю свои поцелуи на каждом участке, где веревка стягивала нежную кожу. Сюмин касается губами рельефа, проводит по рисунку кончиком языка, ощущая им каждую впадинку, и дрожит от этих ощущений. - Лу, - Мин снова шепчет имя любимого и, наконец, высвобождает от последнего витка веревки вокруг тела. Младший расслаблен так, что не может пошевелиться, тело налито свинцом, но томное ощущение будто погружает горячее тело в прохладную воду. Лухан лишь улыбается и снова плавится под жадным взглядом своего хозяина. Жар этих глаз говорит о том, что Мин доволен, и младший закрывает глаза, запрокидывая голову. Он счастлив. - Ты… Я думал, что… - Я не собирался тебя сегодня пороть. Я хотел, чтобы ты запомнил свой «первый раз», эти новые ощущения. Сюмин ловит взгляд полный любви и обожания и, наконец, улыбается, дарит в ответ свою любовь, вот так сдержанно, но от самого сердца. Дает Лухану еще минуту, а спустя время поднимает и помогает добраться до постели. Мин снимает одежду, забирается под одеяло к любимому телу поближе, ложится на спину, положив руку под голову, а другой обнимает младшего за плечи, теснее прижимает к себе. Лу тихо вздыхает и кладет свою голову на грудь старшего, вслушиваясь в размеренный стук его сердца. Он все еще возбужден, но это не имеет значения, когда его Сюмин счастлив. Лухан слушает их дыхание, наблюдает, как свечи мерцают в темноте, дергаясь от легкого дуновения, возможно, пролетающих мимо них призраков и думает, что ради такой близости, ради молчаливых объятий, он сделает все, даже продаст свою большую и трепетную душу, получая взамен нежные касания любимых рук. Тихо еле заметно вздыхает, прислушиваясь к успокоившемуся мерному стуку их сердец, и закрывает глаза, погружаясь в сонную темноту. Еще долго Сюмин не может уснуть, вспоминая сегодняшний вечер, каждое движение своих рук и реакцию тела младшего. Он знает, что Лухан уже давно спит, поэтому аккуратно ласково водит кончиками пальцев по следам от веревки и чуть дрожит, облизывая в тишине пересохшие губы. Нежное тепло разливается от самого сердца, словно по каналам разносит ощущения счастья по всему телу. Мин медленно вдыхает пропахший парафином воздух, выдыхает так же неторопливо и закрывает глаза. Засыпает, падая в пропасть горячих снов.