У меня есть семья

Мы с Иккингом летали над морем, по обычаю совершая вечерний полёт. Солнце скрывалось за горизонтом, окрашивая небо в ярко-красные тона и заставляя меня вспомнить своё детство, также прожитое в цвете крови. * * * Я сильнее стал биться в своём яйце, стремясь выбраться на волю. Обычно все молодые драконы просто взрывают непокорную скорлупу, но только не мы, Ночные Фурии. С самого рождения мы доказываем своё право носить это имя. Я опять ударил носом в скорлупу, и та, наконец-то, поддалась. Высунув свою мордочку, я стал крыльями помогать себе выбраться из этого плена. Открыв глаза, я увидел огромную пещеру, освещённую кроваво-красным светом, стены которой покрывали многочисленные выступы и сталактиты, за которыми прятались другие драконы. Только сейчас я почувствовал, что воздух был пропитан страхом, так сильно, что дышать было трудно. Вдруг рядом что-то зашевелилось. Я обернулся и увидел, что рядом из двух других яиц вылезают маленькие Фурии, должно быть, мои сёстры. Я удивлённо поднял уши и подошёл к сестрёнкам, обнюхивая их. Те ответили на приветствие и тоже подошли ко мне. После нашего знакомства у нас началась маленькая потасовка. С весёлыми криками, эхом разносившимися по пещере, мы катались по каменному полу. Вдруг лежавшая рядом мама зарычала на нас, и мы успокоились. Укрыв нас крылом, она стала нервно выглядывать из-за сталактита. Я тихонько вылез из-под крыла матери и выглянул из-за её плеча. Оказывается красный свет шёл из огромной пропасти. — Что это, мама? — спросил я у Фурии. — Тихо! — шикнула на меня мать, затолкнув носом обратно под своё крыло. Я недовольно фыркнул, однако, постепенно мамин страх стал переходить и ко мне. Вдруг в воздухе послышались взмахи крыльев, а мой нос уловил новый приятный запах. «Еда! — догадался я и снова высунулся из-под материнского крыла. — Неужели я сейчас попробую пищу взрослых? Попробую дары моря?» Мама многое рассказывала мне, когда я был ещё в яйце, и о жизни драконов, и о море, и о небе — о многом. Я с нетерпением вглядывался в летящие силуэты, но они все, как один, сбрасывали всю пойманную еду в пропасть. Я в недоумении посмотрел на мать, но та была совершенно спокойна, будто всё это в порядке вещей. Я совершенно ничего не понял. Внезапно я услышал громкие взмахи у себя за спиной. Резко обернувшись, я увидел огромного чёрного дракона с янтарно-жёлтыми глазами... точнее, с одним жёлтым, а другим белым. Всё тело великана покрывали многочисленные шрамы. Мама поднялась и лизнула дракона в нос, тот прикрыл глаза в знак приветствия. «Должно быть, это наш отец,» — подумал я и невольно восхитился силой и величием, исходившими от этого дракона. — Как охота, Фобос? — поинтересовалась мама. «Фобос — жутковатое имя,» — подумал я. — Всё хорошо, Мира, — ответил отец, — сегодня мы вернулись с богатой добычей. Отец перевёл взгляд на меня и сестёр, и я немного приосанился. — Как ты их назовёшь? — спросил Фобос у Миры. Мать на секунду задумалась, после чего её глаза просияли: — Её, — мать коснулась кончиком хвоста моей сестры с жёлто-зелёными глазами, — я назову Кара. Глаза сестры заблестели, и она выпустила в воздух маленький бело-голубой залп. Мира перевела взгляд на вторую сестру и тоже коснулась её хвостом: — Её будут звать Лира, — мать нежно посмотрела на Лиру, а та лизнула мамин хвост и сладко зевнула. Мира посмотрела на меня. — А твоё имя будет Орион. Я ещё сильнее приосанился, желая показать себя отцу во всей красе, но тот смотрел на Лиру с каким-то странным подозрением. Я взглянул на сестру, та сладко спала, свернувшись клубочком. — Надеюсь, вы все вырастите сильными и здоровыми драконами, — Фобос обернулся к Мире. — После того, как прибудут остальные, слетай поохотиться, а за детьми я присмотрю. Мама благодарно потёрлась щекой о щеку отца. Вдруг послышался новый шум крыльев, но гораздо громче предыдущего, и в пещеру влетело не меньше сотни разных драконов, и все, как один, бросали добычу в пропасть, но там было помимо рыбы ещё и такая, что отличалась и по внешнему виду, и по запаху. Вскоре все драконы сбросили свою ношу и разлетелись по разным углам. Но один дракон, двухголовый, задержался над пропастью, и каждая голова отрыгнула по одной рыбёшке, после чего между головами завязалась ссора. — Кому-то сейчас не повезёт, — с усмешкой сказал отец. Я не понял, что хотел этим сказать Фобос, и продолжил следить за двухголовым. Вдруг из пропасти раздался рёв, отчего я прижал уши. В следующую секунду из кроваво-красного тумана показалась огромная драконья голова, и широченная с сотнями зубов пасть схватила растерявшегося дракона, после чего снова скрылась у тумане. — Ч-чт-то э-это б-было? — заикаясь, спросил я. — Красная Смерть, — спокойно ответил Фобос. — Он здесь главный. Здесь действует одно важное правило: приноси еду, если сам не хочешь ей стать. Я невольно сжался после этих слов, представляя себя на месте того дракона. — Фобос! — шикнула на отца Мира. — Они ещё малы для этого. — Зато они теперь знают, что их ждёт за плохое поведение. Лети, поохоться. Мира вздохнула и, лизнув каждого из нас в макушку, вылетела из пещеры. Отец поудобнее устроился на выступе, положив голову на лапы и прикрыв глаза. Кара прижалась к боку Фобоса и засопела, а я лёг к всё ещё спящей Лире и тоже заснул. * * * Шли дни. Мы с сёстрами быстро росли и крепли. Приближался день, когда мы, наконец, первый раз вылетим из пещеры и опробуем свои крылья. Каждую ночь мама рассказывала нам о внешнем мире, о его красотах и чудесах. Во сне я часто видел, как я летаю над бескрайним морем, лесами, над белыми облаками... и слышал голос, незнакомый мне голос. Сначала я думал, что это голос отца, но потом отбросил эту мысль. Нет, этот пренадлежал подростку, и был он мягкий, успокаивающий и, от части, родной, и звучал он не откуда-то со стороны, а прямо у меня над ухом, будто этот «кто-то» сидел у меня на шее. Наконец-то, настал этот день, день первого полёта. С того момента, как мама и ещё несколько Ночных Фурий улетели на утреннюю рыбалку, я просто не находил себе места, снова и снова пробовал свои крылья. Сёстры в этом плане были более спокойны, но по глазам Кары я понял, что она тоже еле сдерживает себя. А вот Лира выглядела немного напуганной. Чтобы приободрить сестру, я подлетел к ней и лизнул в щеку, отчего Лира слегка повеселела. — Пора, — раздался у меня за спиной басовитый голос отца, отчего я вздрогнул, но старался этого не показать перед, как я узнал, вожаком Ночных Фурий. Я, Кара и Лира подошли к отцу. Тот осмотрел нас внимательным взглядом и, подойдя к краю уступа, взлетел. — За мной! — крикнул он нам. Лира неуверенно жалась у края, Кара распахнула крылья, готовясь взлететь, а я, глубоко вздохнув и распахнув крылья, помчался вперёд, оттолкнулся от края и... взлетел! Словно по команде мои крылья стали активно работать. Сзади послышались радостные вопли Кары, эхом разносящиеся по пещере. Вскоре мы вылетели наружу. В лицо тут же ударил поток свежего прохладного воздуха, ветер приятно стал ласкать чешую у меня на носу. От удовольствия я даже замурлыкал. Через пару минут к нам присоединилась Лира. Неподалёку парил Фобос. Кивнув головой, он полетел вдоль острова. Мы последовали за ним. Примерно через час мы облетели весь остров, и я даже малость подустал, у Кары тоже появилась одышка, а Лира вообще еле в воздухе держалась, и я уже стал бояться, как бы она сознание не потеряла. Отец тоже это заметил, и мы вернулись в пещеру. К тому времени уже встало солнце. В пещере мы дружно накинулись на принесённую мамой еду, все, кроме Лиры. Бедняжка так устала, что сразу завалилась спать. И снова отец смотрел на неё тем самым странным взглядом, но я не придал этому особого значения. После еды мы с Карой наперебой рассказывали Мире о нашем первом полёте, после чего, последовав примеру Лиры, улеглись спать. * * * Прошло примерно три месяца. Я и сёстры достаточно выросли и окрепли и уже сами летали за едой и для себя, и для Красной Смерти. Была глубокая ночь. Я и остальные Фурии ловили рыбу в море. Нам повезло найти крупную стаю лосося. Я уже, как минимум, пятый раз нырял за рыбой; в животе у меня хранилось семь или восемь крупных рыбин, трёх ещё я пытался уместить во рту, а в лапах держал крупного тунца. У Кары, судя по раздувшемуся животу, дела шли не хуже. Жаль, что того же я не могу сказать про Лиру. Прошлой ночью она повредила крыло при пикировании и сейчас ей это очень мешало. — Возвращаемся в гнездо! — разнёсся басовитый голос отца. — О, нет! Я же ничего не поймала! — тут же стала лепетать Лира, в её глазах читался неподдельный страх. — Не волнуйся, всё будет хорошо! — промычал я, пытаясь успокоить сестру и себя, за одно. Всю дорогу назад Лира что-то бормотала себе под нос, из-за повреждённого крыла она сильно отстала от остальных. В пещере все Фурии уже отдали свою добычу, и была моя очередь. Я высвободил рот, а потом отрыгнул добрую полудюжину рыбы, и поспешил поскорее улететь от опасной пропасти. В это время к расщелине подлетела Лира и через силу выдавила из себя три мелкие рыбёшки. — Скорее! — подогнал я сестру. Лира неуверенно двинулась вперёд, с опаской поглядывая вниз. Вдруг из пропасти раздалось глубокое рычание. Моё сердце пропустило удар; я поднял глаза на Фурию. Лира в страхе замерла на месте. — Вперёд! — крикнул я изо всех сил, но было поздно. Не успела сестра и пошевелиться, её скрыла огромная пасть чудовища. Последний испуганный крик Лиры утонул в смеющемся рыке Красной Смерти, и голова испалина скрылась в кроваво-красном тумане. — Не-е-ет!!! — ни о чём не думая, я бросился туда, где скрылась шестиглазая голова монстра, но в меня с силой что-то врезалось и пригвоздило к каменнону полу. — Тебе что, жить надоело?! — раздался у меня над ухом гневный рык отца. — Эта тварь сожрала её! — выдавил я. — Я знаю, но Лиру уже не вернуть, — спокойнее сказал Фобос, отпуская меня. — Смирись и забудь. — Забыть? Как это вообще можно забыть?! — слова отца удивили и разозлили меня. — Она погибла! — Каждый день в пасти Смерти погибают драконы, — также спокойно ответил отец, что начало меня бесить. — Ты уже мог бы к этому привыкнуть. — Да ты хоть понимаешь, что это была твоя родная дочь?! — Она была слабой! Рано или поздно это всё равно бы случилось! Сильный пожирает слабого. Просто забудь её и всё! — с этими словами отец развернулся и пошёл прочь. Вскипев от злости, я с рёвом бросился на спину отца, повалив его на пол. Пару секунд мне удавалось удержаться и оставить ему пару ран, но всё же Фобос смог меня сбросить и уже сам перешёл в наступление. Сначала мне удавалось отбиваться от его мощных и быстрых лап, но потом я стал пропускать удары. Отец всё быстрее атаковал, оставляя на моей коже глубокие кровоточащие раны. В конце концов он повалил меня на камни, надавив тяжёлой лапой на шею. — Запомни закон жизни, сынок, — прошипел Фобос мне на ухо, — выживает сильнейший. Это естественный отбор. Чем скорее ты это усвоишь, тем будет лучше для тебя. Дракон отпустил меня и ушёл прочь. Я через силу поднялся с тёплого камня, бросив гневный взгляд вслед отцу. Во мне, подобно лаве, кипела ярость; сейчас я ненавидел Фобоса за его хладнокровие. Раньше я гордился своим отцом, его силой, храбростью, величием, а сейчас я испытывал к нему лишь презрение. Но большую ярость я испытывал только к Красной Смерти. Переведя взгляд на алеющую пропасть, из груди у меня вырвался злобный рык. «Придёт день, и твоей власти придёт конец!» * * * Однообразные дни перетекали в недели, а недели в месяцы. Я и Кара выросли, окрепли и стали уже взрослыми Фуриями. Каждый день мы летаем за рыбой для шестиглазого, но у меня это занятие стало вызывать отвращение. Скоро опять вылетать, но у меня нет ни малейшего желания. Никогда бы не подумал, что предпочту ночному полёту остаться спать в пещере. В последнее время мне снова стали сниться те сны, но теперь я ещё стал чувствовать еле уловимый запах. Этот запах очень похож на тот, что приносили с собой Пристеголовы, Змеевики и другие драконы — запах викинга. Но этот чем-то отличался от других, но я всё никак не мог понять, чем. «А что если я тоже полечу на остров, может тогда что-нибудь прояснится. Мир не рухнет, если я нарушу запрет,» — подумал я и вылетел вместе со всеми драконами наружу. Ночные Фурии полетели на обычное место рыбалки, а я, немного отстав от остальных, полетел за другой стаей. Летели мы недолго, и на горизонте уже показался остров, и чем ближе он был, тем больше становился. Остров оказался весь покрыт растительностью, сколько я никогда не видел. Драконы начали атаку, с острова послышался вой рога и крики людей, а я взлетел повыше, стараясь остаться незамеченным. Началась битва. Драконы летали по всей деревне: одни поджигали дома, другие сражались с викингами, третьи воровали еду. Но даже у них не всё шло так хорошо. Каких-то драконов сбивали катапульты, какие-то попадали в сети, а кто-то падал замертво. «Кажется, пора вмешаться!» — подумал я и, спикировав к ближайшей катапульте, взорвал её зарядом плазмы. Деревянная постройка разлетелась в щепки. Тут же внизу раздались испуганные крики людей, началась суматоха, и большей части драконов удалось сбежать. Время быстро бежало, и полоса горизонта начала озаряться рассветом. За это время я успел взорвать четыре катапульты и два дома. Пора было возвращаться на остров Драконов. Я вырвался вперёд, оставляя всех драконов позади, нырнул в ращелину, служившую входом, не сбавляя скорости, пронёсся над пропастью и опустился на уступ. Оказывается, все Ночные Фурии уже вернулись в гнездо. Вожак стаи с тихим рыком подошёл ко мне, его глаза метали молнии. — Где ты был?! — тут же набросился на меня отец. — Я был на острове викингов, — спокойно ответил я. — На острове?! — глаза Фобоса округлились от удивления и злости. — Да как ты посмел соваться к людям? Ты же знаешь, что мы и близко к ним не подступаем! О чём ты думал? — Мне надоело летать на эту глупую рыбалку и таскать рыбу для того, кто может тебя сожрать! Вот я и полетел с другими драконами и, между прочим, я многим из них спас жизнь! — Мало того, что ты, не смотря на запрет, летал к людям, так ещё и помогал этим чешуйчатым крысам?! — Фобос по настоящему расверепел. — Да, и что с того? — не понял я. — А то, что спасти жизнь дракону слабого вида для Ночной Фурии значит не уважать ни себя, ни своё племя! — зрачки вожака сузились в щёлки. — Я возлагал на тебя большие надежды, Орион, но ты предал свою стаю. Ты не Ночная Фурия! Ты мне не сын! — Фобос, не надо! — взмолилась мать, но отец ответил ей злобным рыком, отчего та сжалась. Отец смерил меня презрительным взглядом и вылетел из пещеры. Злобно зарычав, я полостнул когтями по камню и улетел на другой край пещеры, где улёгся на уступе, всё ещё рыча. В голове у меня эхом звучали слова отца. «Ты мне не сын! Почему он так поступил? Из-за того, что я просто помог соседям, он отказался от меня! Это же глупо! Почему он... такой?» * * * Меня разбудил шум возни и запах беспокойства. Я открыл глаза и поморгал пару раз, привыкая к полумраку. Осмотревшись, я увидел, что все Фурии улетают. Странно, ещё же не стемнело, слишком рано для рыбалки. Я поднялся и, потянувшись, полетел вслед за драконами. Вылетев наружу, я обнаружил, что Фурии остановились на берегу, и спустился к ним. — Куда вы собрались? — спросил я. — Ещё же рано для ночной рыбалки. — Мы улетаем отсюда, — ответила подошедшая Кара. — Что? Куда? — не понял я. — Туда, где нет людей, знающих о нас, — бросил отец, прожигая меня глазами. — Люди долгие годы охотились на нас, и я не позволю, чтобы из-за одного пустоголового моё племя погибло от рук грязных викингов! — Викинги... Да эти викинги сами нас боятся! И вы бежите, поджав хвост, только из-за них? — вскипел я. — Не только. Ещё и... Красная Смерть, — неуверенно сказала сестра. — Пойми, Орион, мы слишком рискуем, оставаясь рядом с ним. Нам лучше улететь, — объяснила мама. — А что же вы раньше не улетели? Может... Лира тогда была бы жива, — у меня к горлу подкатил ком. — Мы не всю жизнь жили здесь, — опустила глаза Мира, — когда-то мы прилетели сюда с дальних островов, когда про нас узнали местные жители. Слухи о Ночных Фуриях стали расходиться по другим островам, но для многих мы остались всего лишь мифом. Сначала мы думали, что здесь будет безопасно, просто приноси каждый день еду и живи. Но шестиглазый стал требовать от нас больше... — Так почему вы не дали Красной Смерти бой? — разозлился я. После моих слов все Фурии вздрогнули и отшатнулись, будто я призраком стал. — А ты думаешь, мы не пытались? — вступил в разговор отец. — Думаешь, мы не хотели освободить драконов от рабства? Ты не задумывался, почему Ночных Фурий гораздо меньше, чем других драконов? Эта бронированная тварь сожрала больше половины стаи! После битвы выжившие восстанавливались, а потом родились вы. — Но почему вы не позвали других драконов, они же тоже пленники? — спросил я, ошарашенный услышанным. — А мы предлагали, — презрительно усмехнулся Фобос. — Знаешь, почему я презираю других драконов? Да потому что они жалкие трусы, которым дорога их собственная шкура. Они даже настолько слабы, что предпочитают красть еду у людей, нежели попытаться добыть её самим! Эти чешуйчатые крысы вообще не достойны называться драконами! И помогая им, ты сам стал, как они. Чтобы я больше не видел тебя в своей стае! Мира и Кара испуганно вздрогнули, а остальные переглянулись, но никто не стал возражать: слово вожака — закон. Не сказав больше ни слова, Фобос развернулся и улетел, а за ним поднялись и другие Ночные Фурии. Последними поднялись мама с сестрой, бросив на меня полный печали взгляд, а я так и остался сидеть на берегу, провожая глазами свою бывшую семью, пока та не скрылась в ночи. * * * Почему я не улетел тогда с Драконьего острова, почему остался там? На этот вопрос я никогда не найду ответа, да и нужно ли искать. Главное не то, что произошло тогда, а то, что случилось потом. Спустя пятнадцать лет я был сбит... сбит тем самым викингом, чей голос я каждую ночь слышал во сне. Почему я не убил его тогда, когда он отпустил меня? Возможно, из-за его запаха, похожего на мой — запах одиночества, давно прицепившийся к нему также, как когда-то ко мне. Этот викинг лишил меня неба, и он же мне его вернул. Эти сны указали мне на мою судьбу. Мы с Иккингом стали одним целым, он заменил мне брата, которого у меня никогда не было, и вместе мы сделали невозможное — победили Красную Смерть и создали мир, в котором драконы и викинги живут вместе. Именно здесь, на Олухе, рядом с ребятами из Драконьей Академии и их драконами, рядом с Иккингом, я впервые за столько лет почувствовал, что у меня действительно есть семья.