Ви

Джен
G
Завершён
12
автор
Размер:
2 страницы, 1 часть
Метки:
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
12 Нравится 4 Отзывы 4 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Провожаю взглядом медленно уплывающие новостройки. Мой старческий ум не находит себе места среди однотипных бетонных строений с пустыми глазницами-огоньками и щербатыми провалами подъездов. Как люди в них помещаются? Каким образом им удаётся создавать связь с пустым, дохлым железобетоном, которое не знает (да и не было у него такого шанса узнать), что есть жизнь, какого это - жить. Может, поэтому люди рождаются в них бездушные, мелковатые, холодные и беззубые?.. Глаз все же иногда с трепетом замечает старых исполинов-гровтохевов, однако остаются доживать свой по-человечески бесконечный век не все и с каждым столетием — всё меньше. От этого больно где-то там, под лопатками, а иногда и в желудке. Хотя последнее вероятнее от местной пищи. Конечно, оно и ясно, мелкоротым и есть не так важно что. Гровтохев моего рода ещё стоит и пока собирается этим заниматься и дальше. А коли я всё так же мешаю грязь с пылью под ногами, то и в обиду его не дам. Обещал ведь, да и сам так решил, захотел. Старший рода, во времена моих сопливых детских лет, сумел таки подружиться с исполином и пригласить его в нашу семью. Старики тогда обрадовались, я же был напуган до припадка его видом, ужасающей пастью. Приглядевшись к нему со временем стал замечать, что внешность его, да и сам он весь, непостоянна: множество глазищ то и дело меняло своё положение на теле; рты тоже передвигались, правда, в большинстве случаев оказывались ближе к земле — так ему удобнее с ней иметь связь, жизненную нить поддерживающую; лапы и хвосты, рога и странные угловатые наросты меняли своё количество и местоположение по несколько раз за полчаса. Ужасающая тварюга. Я все никак не мог взять в толк, зачем дед привел этого монстра к нам и от того начал свои тайные наблюдения. Громадина непостоянства жила рядом с родовыми землянками, не проявляя особого интереса ни к кому, кроме старика и почвы. Иногда от его холма доносились скрипуче-хриплые трели, создавая ощущение, что оно вот-вот расползется, разлезется по швам, рассыпется пылинками, и я, признаться, жаждал этого момента. Что ж, я был совсем мал и напуган этой изменчивостью, затягивающей неизвестностью. Но время, бывает, меняет отношение и пару-тройку годков погодя страшно мне уже не было. Умирая, дед созвал мужчин рода: «Этот гров, гровтохев, живущий с нами, не то чтобы друг, но помощник. Я его не дождался, теперь это ваш долг. Попробуйте его понять, заглянуть внутрь и тогда сами разберётесь, зачем он здесь. Замедляясь, он сможет сделать нашему роду бесценный подарок — защиту, место, уют. Вы только...». Старейшина, хоть и был не глуп, но занудлив до колик и после его ухода наше сожительство с непонятным созданием продолжалось уже не так успешно. Кто постарше старались подластиться к грову, принося то лучшие кусочки со стола, то сласти. Дело дошло до того, что как-то к нему привели одну из моих сестёр — уже девушку, с грудями, как у матери и волосами до колен. Слава небу, гигант был равнодушен ко всем радостям человеческой жизни и игнорировал, пусто смотря сотнями глазищ вокруг и завывал, как сквозняк на особо морозном ветре. Я же продолжил наблюдать. Работа в семье по малолетству была не пыльной и после спорой помывки и постирки всей требующей этого домашней утвари я спешил на холм, пялясь оттуда на округлую, вытянутую тушу живого, ленивого, а может и просто старого существа. Бывало, мой взгляд сталкивался с его двумя, тремя глазищами. Тогда превозмогая оцепенение я старался его увидеть, но все так же не понимал. Я смотрел на него, мой разум отчасти уносился к удушливым звёздам и виделось, что это не монстр передо мной, а кусок неба. Я чувствовал, что он умирает — дышал тяжело, с долгими паузами и неоднократно мои родичи пытались от него избавиться совсем, по причине дохлости. Только вот через полчаса-час раздавался свистящий вдох грова и тот снова молчал. Оно подыхало, однако глазищи, казалось, загорались сильнее к ночи и свет этот все приятнее становился глазу, а я старался больше часов после заката проводить около его глаз, а по утру никак не мог разлепить свои. На это моя мамка была недовольна и ещё полдня ворчала и кудахтала надо мной. Я же теперь стремился к холму. Мы все, каждый своим родом, имели свои земли и не особо хотели пересекаться с соседями и соседками без надобности на то. До поры, до времени это оставалось так, ведь алчность, знаете сами, общечеловеческая беда-напасть. Наши землянки за несколько часов до ночи были выворочены наизнанку, как и многие мои родственники, братья, родители. В тот вечер я сидел у одной из грововых лап, а все что я слышал было мерное «виии» свистящее между его глаз. Слишком много его зрачков вперилось в меня и к тому моменту мне уже было не страшно в него смотреть. Растворяясь в немигающих очах чудища, под его протяжное завывание я уплывал за море, которое никогда не видел, шестиногим гадом, которого никогда не ел. Становясь этим морем с пеной белых чешуек, просачивался в землю, к горячему, твёрдому и сонно бьющемуся громадине-камню, что дышал на меня пеплом и сухостью, хотя вскоре уже я сам выдыхал прожённый воздух. Был ли я? Когда-то я стал гровом, непрерывно твердящим миру «вииии», тоскливо проникающим сквозь дряблую кожу планеты своими лапками и лапищами; умирающим, каменеющим, но живым. Ко мне возвернулось ощущение себя и его разными, но теперь я видел во все стороны и мог использовать столько рук, сколько потребно, столько сил, сколько необходимо и столько сердец, чтобы любить. По настоящему моя жизнь началась там, на холме с гровтохевом, когда я обрел дом. Этим домом стал Ви, громоздкий, непостоянный, имеющий такой уютный внутренний мир и непробиваемые стенки желудка. С годами он становился твёрже, неподвижнее и стабильней, а я теперь понимал для чего дед привел его тогда к нам. Он должен был стать домом для всех нас, защитой, однако я один остался жить в его просторных бесконечных комнатах, до того времени как не привел к нему уже свою семью, своих детей. Ви стал тем домом, о котором мы все мечтали в промёрзлых землянках — помещения с высокими потолками и мягкой мебелью; библиотеки, состоящие из многотысячных лет воспоминаний живого исполина; тёплые ванны с бассейнами и много-много этажей, с высокими окнами-глазищами, уводящими в небо. Вся эта роскошь менялась по одному моему осознанному желанию. Всё, окромя красных дорожек, устилающих полы, в напоминание о том, что находишься в теле, имеющим в своих глубинах кровь, такую же как у меня самого — алую. Скучая по тебе, Ви, я продолжаю брести средь бетонных залежей трупов. Я иду домой. Правда, я иду домой, Ви, я устал от железного холода.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.