И снова страшно

- Ичиго... Вздрагиваю. За всё время, что мы вместе, он назвал меня так только однажды - когда, встречая меня возле института, увидел, как я смеялся над чем-то со своей однокурсницей. По дороге домой он не проронил ни слова, только до скрежета сжимал зубы и кулаки, но как только мы оказались за закрытой дверью нашей съемной квартиры, он пригвоздил меня к стене и с бешеной яростью в глазах прошипел, что если ещё раз увидит что-то подобное, оторвет девчонке голову. В ту ночь он брал меня с такой страстью и нежностью, что мои стоны не замолкали до самого утра. Его движения были слишком плавными, ласки слишком томительными, а поцелуи слишком жаркими. Он словно пытался показать мне, что я его и только его. Что только он может подарить мне такое наслаждение, только его тело и больше ничье другое. А я лишь улыбался его греющему мою душу приступу ревности. Я понимаю, что тогда он безумно злился, но и не менее сильно нервничал и именно поэтому назвал меня именно так. Ведь обычно, когда мы наедине, да и не только, я для него всегда только "Ичи". Ну, ещё "Рыжик"... А когда он чем-то недоволен - только "Куросаки". Но сейчас почему-то "Ичиго"... Внимательно глядя на его напряженную фигуру в проёме двери, я начинаю судорожно соображать, что же могло случиться? Первая, пришедшая в голову мысль, резкой болью обжигает всё внутри. - Я... Мне нужно с тобой поговорить, - плотно сжатые губы и решительный взгляд. В пол. Вот и всё. Я знал, что этот момент наступит. С самого начала знал. Знал, но надеялся. Строил радужные иллюзии, упорно натягивал на глаза розовые очки. Хотя... эти несколько недель, что мы провели вместе, всё так и было - в радужном розовом цвете. А сейчас... Сейчас ты, как и сотни раз до этого, подходишь к дивану, на котором я сижу, подобрав ноги и читая свои конспекты, и опускаешься на другой его конец. Только вот раньше, сотни раз до этого, ты не садился, а плюхался на этот мягкий предмет мебели, клал свою голову на мои согнутые колени, обнимал одной рукой за талию и нетерпеливо терся носом о живот, требуя ласки. И ты всегда её получал. Раньше. Сотни раз до этого момента. Теперь она тебе больше не нужна. Теперь ты опускаешься на противоположный от меня край дивана, и я вижу как напряжена твоя спина, а руки то и дело сжимаются в кулаки. Безумно хочется приблизиться, обнять, приласкать, прошептать в прячущееся за ярко-синими прядями ухо, что люблю... Как и сотни раз до этого. Но я просто не могу сдвинуться. Тот самый страх снова сковал всё моё тело, и нет сил с ним бороться. Нет смысла. Нет надежды... Ты сидишь молча, видимо, подбирая слова. Хочешь сказать помягче? Не надо. Лучше резко и грубо. Так, как и должен это сделать Гриммджо Джагерджак. Без тени сомнений и сожаления, не оставляя и крупицы тлеющей надежды на то, что ты можешь передумать. Я смотрю на твою отросшую челку, закрывающую сейчас глаза. Я сотни раз до этого с нежностью проводил по ней своими пальцами, убирая особенно длинные пряди за твое ухо, чтобы потом с ещё большей нежностью прикоснуться своими губами к твоим, и в очередной раз испытать уносящее в тёплую, плещущуюся бездну, головокружение от одного лишь ощущения, что ты мне отвечаешь. Сейчас мне кажется, что в последний раз это было сотни лет назад... - Ичи... я... Снова "Ичи"? Не надо. От этого только больнее. Просто скажи. Скажи, что уходишь и больше никогда не вернешься. Скажи, что тебе со мной скучно и тесно. Тесно в нашей квартирке, в этом городе, в моём мире, в твоём гигае... Скажи, что тебе нужна свобода, чтобы выпустить наружу остервенело бьющегося внутри зверя. Скажи всё это. Скажи и перечеркни этими словами всё, что было сказано и сделано до этого. Каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение... Я не жалею, что поверил тогда. Не жалею, что вернулся практически с того света и окончательно отдал тебе своё сердце. Об этом - нет. Жалею лишь о том, что моя любовь нужна была тебе так недолго. Всего несколько недель. Чуть более полусотни дней. Если точнее - шестьдесят семь. И я помню каждый из них в отдельности и до мельчайших подробностей. Помню каждое твоё слово, каждый взгляд и каждое прикосновение. Сейчас эти воспоминания проносятся перед моими глазами и причиняют дикую боль моей душе, сжимая всё внутри ржавыми металлическими тисками. - Слушай... В общем, я... Ксо! Как же сложно!.. Сложно? Тебе сложно причинить мне боль? Я рад это слышать. Безумно рад, что смог хоть немного тебя изменить. Нет, даже не изменить, я просто помог открыть тебе глаза, чтобы ты, наконец, смог увидеть себя таким, каким вижу тебя я. Увидеть то, что скрывается за спиной твоего зверя. Увидеть и вытащить на поверхность. Хоть и ненадолго. Оковы страха чуть отпускают меня, но лишь для того, чтобы я, наконец, смог чётко осознать, что вижу тебя в последний раз. Чтобы боль с новой силой сжала мое горло, не давая вырваться наружу ни одному звуку истошно вопящей души. Твой образ начинает расплываться перед глазами и именно это заставляет меня сжать кулаки, и взять себя в руки. Я не могу, не должен позволить ни одной прозрачной капле крови скатиться из моих глаз. Потому что я не хочу, чтобы ты видел мою слабость снова. Ты всегда тянулся к силе, только к ней. И я должен быть сильным. Для тебя. Я не хочу, чтобы тебя остановила жалость. Не в этот раз. Только не снова. - Блять! Да ну нахуй!... Я лучше пойду... Мне уже давно пора... Ты поднимаешься с дивана, всё ещё не глядя на меня, и молча выходишь из комнаты. Потом я слышу щелчок закрывшейся двери. Всё. Ты ушел. Тебя здесь больше нет. И больше никогда не будет. Ты даже не смог сказать "Прощай". Даже не смог на меня посмотреть, чтобы в последний раз подарить мне такой любимый взгляд твоих бесконечно глубоких голубых глаз. Не смог или не захотел? Твой уход словно даёт отмашку всем моим чувствам и эмоциям, которые тут же прорываются сквозь еле сдерживаемую мной плотину. Страх. Оттого, что я больше никогда не увижу тебя. Боль. Оттого, что я не смог дать тебе счастья. Прозрачная кровь моей души солеными потоками стекает по лицу и впитывается в твою любимую черную футболку. Ками… Я ведь знал. Но не думал, что мне будет так больно. Думал, что успею насытиться тобой… Я медленно заваливаюсь на бок и подтягиваю согнутые ноги к груди. Хочется сжаться в маленькую точку и просто исчезнуть. Ты не поверишь, но я сейчас улыбаюсь. Улыбаюсь тому, что ты мне всё-таки оставил. Ты оставил мне себя в моём сердце. Ты будешь в нём всегда. Маленькая частичка тебя и огромное море воспоминаний о нас. Это всё, что у меня теперь есть в этой жизни. Всё, чем я теперь буду жить… Щелчок открываемой двери и треск петель, с которых она почти срывается. Я открываю глаза и не верю им. Ты влетаешь в комнату как ураган, снеся уже третий новый торшер. Надо придумать ему другое место… - Нет, блять, я так не уйду! Я скажу тебе..! Ты осекаешься, взглянув на меня, и через мгновение падаешь на колени напротив моего заплаканного лица. - Ичи… Что с тобой? – ты протягиваешь ко мне ладони, но не касаешься. – У тебя что-то болит?.. Рыжик, что случилось?! Твой взгляд полон тревоги и беспокойства. И ещё паники. Зачем ты так? Лучше бы просто ушёл. А теперь ты снова видишь мою слабость. - Ичи… не молчи… Скажи, что случилось? – ты всё-таки касаешься меня. Твои пальцы дрожат и аккуратно стирают слёзы с моего лица. Эти прикосновения обжигают кожу и замораживают душу. Лучше было бы без них. - Чёрт, да в чём дело?! – ты забираешься на диван и сгребаешь меня в свои объятия. Именно так я хочу умереть. – Ичи, рыжик мой… Ну что такое? Почему ты плачешь? Скажи мне… Прошу тебя… Твои губы покрывают поцелуями все мое лицо, твои руки прижимают к тебе мое тело. Но всё это только жалость. Я снова беру себя в руки, выбираюсь из твоих объятий, встаю на дрожащие ноги и отхожу к двери. - Гримм…джо, тебе лучше уйти прямо сейчас. Прошу тебя… Пожалуйста. Ты смотришь на меня каким-то странным взглядом, потом встаешь и резко приближаешься ко мне. Хватаешь за плечи. - Никуда я не пойду, Куросаки, пока ты не объяснишь мне, в чём, мать твою, дело! – ощутимая встряска, и ты резко прижимаешь меня к себе. – Я тебя чем-то обидел?.. Опять слишком много ругаюсь?.. Ну, так я это… перенервничал… - Зачем ты вернулся? – я не поднимаю головы. Ты молчишь. От твоего тела исходит такое родное тепло… - Ну… Потому что я должен тебе кое-что сказать, – поднимаю взгляд. Хочу увидеть твои глаза. Ведь после следующей фразы ты исчезнешь навсегда. - Ичи… - смотришь мне прямо в душу, но я не вижу в твоих глазах ни сожаления о твоём решении, ни жалости ко мне. Значит, всё-таки не помог… - Ичи… - твои пальцы безумно медленно скользят по моей щеке. Тянешь… - Ичи, я люблю тебя… Ты выдыхаешь, а я не могу вдохнуть. Что? Что ты только что сказал?.. Любишь?.. А как же..? - А как же «Прощай»? – я смотрю на тебя и не понимаю, в чём дело. Ты тоже. - Какое ещё «Прощай»? – ты начинаешь хмуриться. – Ты вообще слышал, что я только что сказал? При чём тут «Прощай»?! - Ты же… сказал, что тебе пора… - я всё еще не могу… поверить. - Ну, да… Сегодня же четверг, у меня тренировка, – ты смотришь на настенные часы. – Но я уже всё равно опоздал. Ты отстраняешься от меня и возвращаешься к дивану, с хмурым лицом устраиваясь на нём. - Я, вообще-то, немного другой реакции ожидал… И вот только сейчас у меня получается сложить два и два. Я подскакиваю к дивану и заваливаюсь на тебя, прижимая твои плечи к мягким подушкам. - Так, значит, ты не собираешься уходить в Уэко Мундо?! - Какое, к меносам, Уэко Мундо?! Нахрен оно мне сдалось? – ты смотришь на меня в упор, и твои глаза вдруг удивленно расширяются. – Так ты что..? Ты подумал, что я решил уйти, и поэтому..? Твой громкий раскатистый смех заливает всю нашу квартиру, проникая через её стены к соседям. Ты хватаешь меня и валишь на диван, уже сам нависая сверху. - Ну, ты и идиот, Куросаки! – ты всё ещё улыбаешься, но склоняешься ко мне за поцелуем, оставляя эту сладкую улыбку на моих губах. Я с жадностью отвечаю тебе, словно действительно в последний раз целовал тебя не час назад, а много сотен лет до этого момента. С разочарованным всхлипом позволяю тебе отстраниться. - А почему ты тогда так сильно нервничал? – меня это действительно удивляет, ведь… - Ну, потому что я раньше никогда и никому этого не говорил… - ты смущаешься и прячешь своё лицо, утыкаясь мне в шею. - Мне говорил, – я слегка пожимаю плечами, а ты мгновенно замираешь. - Когда это? – резко поднимаешься и смотришь мне прямо в глаза. - Эээ… Ну, тогда… Когда мы вернулись от Урахары, помнишь?.. – твой недоверчивый взгляд заставляет меня продолжать. – Ну, когда мы… это… Когда я еще сверху был в первый раз… - и снова молчание. – Ну, когда мы закончили… ты сказал «Люблю»… В первый, и, наверное, в последний раз вижу, как твоё вечно бледное лицо заливает ярко-алая краска. Звонкий смех из моих легких рвётся наружу, но я сдерживаю его как могу… Нет, больше не могу!.. Теперь соседи наслаждаются моим звенящим голосом, а ты тихо рыкнув, вскакиваешь с дивана и пытаешься куда-то смыться. Я мгновенно затыкаюсь и еле успеваю схватить тебя за ладонь, притягивая обратно к себе. Ты не особо сопротивляешься, но всё же, как я понимаю, в знак протеста, устраиваешься между моих ног спиной ко мне. Мне этого больше, чем достаточно. Я обвиваю одной рукой твой живот, а второй зарываюсь в растрепанные голубые волосы. Наклоняюсь вперед и нежно целую в кончик все ещё алеющего и горячего уха. - Я тоже тебя люблю, Гримм. Очень… Чувствую, как ты улыбаешься.