Синдром мечты

План Патрика Зары не удался. ГЕНЕЗИС был уничтожен, Председатель – убит. Говорили, что восставшим против политики Зары и его действий, а также Совету, не знавшему истинных целей Председателя и его последователей, сообщили обо всем за день до операции. Командующий Рау Ле Крезе исчез. В день, когда Ле Крезе собирался отправиться к ГЕНЕЗИСу, перед ним вновь появился Николь. В его карих глазах сверкали холод и решительность. - Я не позволю Вам отправиться туда. Вы останетесь здесь, - проговорил парень, целясь в командира из пистолета. Ле Крезе усмехнулся. Его личный план, касавшийся пилота Блитц, провалился. Все пошло не так, когда Рау позволил своим эмоциям вырваться наружу. Удивительно, как этот мальчишка вынудил его потерять контроль над собой. - И как ты это сделаешь? Пристрелишь меня? – издевательская ухмылка нисколько не смутила Николя. - Если потребуется, - ответил он. Никто не знал, сколько сил в тот момент потребовалось парню, чтоб остаться видимо спокойным и уверенным в себе. Как ему хотелось дать волю дрожи, сорваться. Какие чувства в тот момент грызли его. «Я бросил командира, когда ему было плохо, я ударил его в тот момент и оставил… Того, благодаря кому я остался жив, хоть он мог погибнуть вместе со мной. Я предал его. Но я никогда не смогу понять его поступков. Он слишком жесток…» Чувство вины, благодарность, сострадание – ненависть, осуждение, непонимание, страх. Все смешалось в один ком, ломая Николя изнутри. Как можно простить человека, способного так легко распоряжаться жизнями других, мучить их – и как можно не простить его за все то, что он сделал для подростка? Все прошедшие дни мысли Николя были только об этом. Он смертельно устал думать о Ле Крезе и пытаться разгадать его действия и их смысл. Вряд ли желание отомстить все объясняет. «Что он имел в виду, говоря о моих мечтах? Возможно, для него просто не существовало иного пути, кроме выбранного – уничтожения натуральных. Его желание отплатить виновникам его боли выросло в непреодолимую жажду мести любому, кто так или иначе был похож на них… Может быть, он думал, что все они стоят и на моем пути? Война мешает нам быть теми, кем мы хотим…» Он вспоминал те дни, когда Ле Крезе сидел у его постели в госпитале, как он смотрел на него. Помнил слова о том, что командир в него верит. И Николю казалось, что он начинал понимать мужчину… «Мечта… Он верил в меня и боролся и ради меня тоже – просто делал это тем способом, который считал лучшим». Нет, парень не оправдывал Ле Крезе, но он тоже хотел сделать что-то для него. «Поэтому я не отпущу его, не позволю стать подобием бога смерти». - Знаешь, Николь, - заговорил ухмыляющийся Ле Крезе. – Сегодня закончится война. Парень молчал и внимательно следил за каждым движением командира. - Мы все этого хотим, разве нет? Мы все устали быть солдатами. Мужчина улыбнулся с неожиданными грустью и потерянностью, каких Николь раньше в нем никогда не замечал. - Так что позволь мне… - Нет, - отрезал мальчишка, всем видом показывая готовность выстрелить. Улыбка с лица блондина тот час же пропала, на смену ее пришел злобный оскал. - Николь, - прошипел Ле Крезе и сделал шаг навстречу. - Нет! – пианист замотал головой, в его карих глазах блеснуло отчаяние. «Я не хочу стрелять… пожалуйста». Рау сделал еще несколько шагов к парню, наблюдая, как вся уверенность Амалфи улетучивается, а рука с зажатым в ней пистолетом начинает подрагивать. - Ты не сможешь остановить меня! – выкрикнул Ле Крезе. Ему хватило всего нескольких движений, чтоб подскочить к Николю. Пианист зажмурился и нажал на курок. Пуля оцарапала плечо мужчины, оставив рваную окровавленную полоску на рукаве. Но командира это уже не могло остановить; он выбил оружие из руки подчиненного и повалил того на пол, придавливая своим весом. Подросток отчаянно забился под ним, не смотря даже, куда бьет. Ему удалось сбить маску с лица мужчины – и это еще больше разозлило Ле Крезе. Мощным ударом под ребра он заставил паренька согнуться. - Зачем все это? – заорал Николь, размахнулся и попал кулаком координатору в нос. Новый удар вынудил его задохнуться от боли и на миг потеряться в этом ощущении. Блондин, не обращая внимания на идущую из носа кровь и режущую боль в плече, тут же зажал руки парня над его головой. - Я хотел, чтоб твоя мечта исполнилась! - Да о чем Вы?! – отчаянно кричал Амалфи. – Откуда Вы знаете, чего я хочу? Командующий склонился над лицом парня, и Николь почувствовал его дыхание на своих губах. - Я – знаю, - процедил мучитель и жестко впился в губы своего пилота. По телу мальчишки словно электрический разряд проскочил. Он чувствовал тепло и мягкость губ командира, тяжесть его тела и боль в сжатых запястьях слишком отчетливо. Ему показалось, что ему резко перекрыли воздух, но стоило Николю приоткрыть губы в попытке вдохнуть, как новым разрядом пришло осознание происходящего. Неясная дрожь – смесь отвращения и страха – прокатилась по всему телу, придавая сил и желания бороться. Изо всех сил укусив губу командира, Николь пнул его ногами и, воспользовавшись моментом, когда мужчина ослабил от неожиданности хватку, выдернул руки и ударил ладонями по ушам блондина. Ле Крезе дернулся в сторону, выкрикивая проклятия, а подросток перевернулся, шаря руками по полу в поисках пистолета. Тяжелая прохлада металла придала еще немного уверенности; все, чего сейчас хотел Николь – это выбраться. Его грубо дернули за плечо, вынуждая снова упасть спиной на пол. В красивых, глубоких синих глазах Рау Ле Крезе видна была лишь ярость. - Ах, ты подонок, - зарычал мужчина, со всей дури ударяя парня по лицу. Перед глазами поплыли разноцветные круги, в ушах невыносимо зашумело. «Нет, нет, нет! Нет!!! Я не сдамся!» Секундное помутнение сознания отступило, и вид разъяренного блондина окончательно выбил из головы мальчишки все мысли, кроме одной – вырваться. Боль в выкручиваемом запястье послужила последним толчком к отчаянной попытке высвободиться. Звук выстрела оглушил Николя. В лицо ударило жаром. Парень сжал веки и задержал дыхание. Его тело словно онемело, он ничего не чувствовал, кроме прерывистого, частого дыхания командира на щеке, и очнулся лишь тогда, когда по руке горячей быстрой струей потекла кровь. Распахнув глаза, Николь увидел удивленное лицо командира. В его глазах не осталось и следа злобы – только какое-то отрешенное удивление, сменившееся на пустоту через несколько мгновений. - Ко… командир? На дрожащую руку, судорожно сжавшую пистолет, падали капли крови. Ле Крезе сдавленно застонал и неуклюже завалился на бок. Николь безразлично смотрел на то, как неровными движениями вздымается его грудь, а по светлой ткани мундира расползается алое пятно. «Я все-таки сделал это», - Амалфи все еще не мог поверить. - Простите меня, - всхлипнул мальчишка и отбросил оружие в сторону, глухой удар которого на секунду заглушил хрипы мужчины. - Простите… я… я не хотел! – Николь склонился над человеком, из его глаз текли слезы. – Я не хотел, чтоб Вы… чтоб Вы… ГЕНЕЗИС… Это не остановило бы войны… я…

****

- Командир, посмотрите на меня… Не закрывайте глаза, ладно? Этот мальчишка… До чего же глупый. Растерянный теперь, слишком нервный. Успокойся, Николь, ты так раздражаешь. - Все будет хорошо. Вы только держитесь. Все будет… Я хотел, чтобы ты играл.

****

Прошло три года. Война, длившаяся полтора года, закончилась Битвой Призрачной Надежды. Мирный договор между ПЛАНТ и Альянсом Земли был подписан на Юниусе 7 – месте, где все началось. Несмотря на взаимное стремление сторон не идти друг против друга, развязывая новые конфликты, и поддерживать друг друга, находились и недовольные, чувство мести которых так и не было удовлетворено. До сих пор для большинства оставалось загадкой, как обе воюющие стороны получили информацию друг о друге, из-за которой война могла бы закончиться слишком плачевно. Месть за погибших товарищей и разрушенные города превратилась в борьбу, в которой стороны соревновались в мощи оружия. Казалось, что первоначальные ценности были полностью забыты. Николь смотрел на фото мемориала мира на Юниус 7. Яркий кусок, украшенный цветами, на фоне серой разрушенной массы. Нечто приторно-живое на отравленной земле, насмешка над смертью. - Печальная картина, - выдохнул юноша, закрывая фото и откидываясь на спинку кресла. Он не сильно изменился за последние несколько лет: так же миловиден, все еще обманчиво похож на подростка, слегка вьющиеся волосы опускаются до плеч… Только взгляд стал более холодным, безучастным. За все время после войны он лишь несколько раз говорил со своими старыми товарищами, предпочитая оставаться в одиночестве, закрывшись в собственном мирке. У каждого теперь была своя жизнь. Он много размышлял обо всем, что произошло. Размышлял до тех пор, пока не вымотал себя окончательно. Но сил сказать себе «хватит» так и не нашел. Николь не знал, что произошло с Рау Ле Крезе, где он, и, если жив, чем занимается. Оставил ли этот человек свои идеи, продолжает ли ненавидеть натуральных?.. Злится ли на Николя? Да, парень хотел бы знать это. Он очень хотел бы снова увидеть своего командира, попросить у него прощения, поблагодарить его за силу, которой научился у него. Буря различных эмоций время от времени накрывала Амалфи: он хотел и не хотел знать о Ле Крезе, он чувствовал себя виноватым перед ним, но злился, представляя его лицо. И постоянно о нем думал. Сходил с ума, видел его в прохожих на улице, слышал его голос во сне, оборачивался на любой похожий запах, искал его образ в толпе, следовал за любой похожей фигурой, напоминающей командира… - Хватит мучить меня, - шептал Николь в пустоту – и вновь видел перед глазами ухмылку командира. Они стояли друг напротив друга, не обращая внимания на идущих людей. Их разделяла эта шумная городская толпа, но видели они только друг друга. Замершие, ошеломленные, сбитые с толку – но они узнали друг друга. Сердце Николя так бешено билось, что перед глазами стало темнеть. Он не мог понять – рад он или готов бежать прочь. И даже когда блондин в светлом расстегнутом пальто сделал первый шаг навстречу, парень не пошевелился. Он подошел к Николю и просто встал напротив, не снимая солнцезащитных очков и не доставая рук из карманов пальто. Казалось, Ле Крезе наслаждается, рассматривая замешательство бывшего подчиненного. С минуту они стояли неподвижно. - Кофе? – вдруг спросил Рау. Николь шумно вдохнул, словно приходя в себя. - Да, - коротко ответил он, с удивлением замечая, как спокойно ему становится от немного равнодушной, как обычно бывает при подобных встречах, улыбки мужчины. Уютное, тихое кафе, о котором, кажется, знают лишь некоторые жители города. Здесь немного людей и всего один официант. Приятный аромат кофе и обстановка помогают Николю немного успокоиться. Он молчит, стараясь не смотреть на Ле Крезе, который все так же привлекателен. Снова и снова юноша вспоминает, как замерло его сердце в тот момент, когда его командир снял очки, заходя в кафе, и одним движением головы откинул волосы с лица. Ле Крезе тоже молчит. Он медленно пьет свой кофе и смотрит на Николя. В синих глазах светится привычная хитринка, уголки губ чуть заметно трогает насмешливая улыбка. Вот он – Рау Ле Крезе. Живой, все такой же Ле Крезе. Без маски, но все еще скрывающий свое лицо на людях. Человек, открывшийся лишь Николю, но оставшийся самой сложной в мире загадкой. Тот, чьи намерения не понять, пока он сам не раскроет их, тот, кто пугает и завораживает одновременно. Вся уверенность, которую Николь приобрел за время, прошедшее с их последней встречи, исчезла в один миг, и вот перед блондином сидит все тот же мальчишка… Нет, не тот же… Что-то в нем, несомненно, изменилось. - Как дела? – спросил мужчина, нарушая неловкую тишину между ними. Николь поднял глаза и тут же опустил их, словно не мог выдержать взгляд человека. - Нормально, - бросил парень. - Вот как, - Рау улыбнулся и поставил почти пустую чашку, которую до этого держал обеими руками, на блюдце. – Я рад за тебя. Снова молчание, которое продлилось несколько мучительных, дрожащих в нетерпении минут. И тут не выдержал уже Николь: - Вам разве не интересно? Он поднял глаза, понимая, что его командир все это время смотрел на него. Ле Крезе удивленно поднял брови. - Что интересно? - Мучаюсь ли я… Грызет ли меня чувство вины перед Вами. - Нет, - мужчина пожал плечами. «Самодовольная скотина», - Николь сжал зубы, но не успел возмутиться вслух. - Разве это важно теперь? - Вы не злитесь на меня? – как-то наивно глядя, спросил Николь – и тут же потупился. Блондин хрипло засмеялся, но ничего не ответил. Уже давно стемнело. Кажется, они вдвоем потеряли счет времени. На улице стало меньше прохожих, смолк смех детей, не слышно было громкой завлекающей музыки. Они шли рядом, слушая шепот шагов, продолжая молчать. О чем они могли бы говорить? О войне? О том, как причинили друг другу боль? Как спасли друг друга: Ле Крезе Николя в той битве с силами Земли, Николь – не позволив отправиться к запуску ГЕНЕЗИСа, который уничтожили до того, как он смог произвести губительный выстрел? Каждый из них хотел что-то знать, но оба они страшились заговорить об этом первыми, лишь бы не ворошить прошлое, не сломать шаткое чувство радости внезапной встречи. - Куда ты теперь? – спросил блондин, всматриваясь в неосвещенную темноту уходящей в ночь дорожки. Николь пожал плечами. - Мне некуда спешить, - ответил он, и в его глазах отразилась какая-то отстраненная грусть. Они оба тяжело дышали. Николь нетерпеливо застонал, смотря в бездонные синие глаза своего командира. Стена, к которой прижал его Ле Крезе, холодила спину и руки, поднятые над головой, неровности кирпичной кладки врезались в кожу, но юноша не замечал этого – он полностью окунулся в эту опьяняющую пучину желания. Ночная улица на краю города, тупик между домами, сырая стена - ничего этого не существовало, были только они и их разгоряченные тела. Они хотели друг друга настолько сильно, что готовы были слиться здесь и сейчас, забыв о том, что встретились всего несколько часов назад после столь долгих и мучительных трех лет взаимного одиночества. Ле Крезе с силой сжал тонкие запястья Николя, с наслаждением вслушиваясь в приглушенный, а оттого еще более манящий стон. Парень стиснул кулаки и улыбнулся мужчине. Свободной рукой бывший командующий ЗАФТа бесцеремонно водил по телу Амалфи, пока пальцы не сжали ягодицу. Николь шумно выдохнул в губы командира и прижался к ним своими губами, страстно, жадно целуя, покусывая их и наслаждаясь путанной несдержанностью обоих. Мужчина оторвался от поцелуя и стал ласкать шею парня. Его возбуждало в Николе все: его дрожь, его стоны, нетерпение, помутившийся взгляд, шумное частое дыхание, тонкие старые шрамы на коже… Даже воспоминания о том злобном взгляде, когда парнишка еще не отключился, отдаваясь запрятанным далеко желаниям, и пытался сопротивляться. Ле Крезе расстегнул брюки мальчишки и, чуть приспустив их, прижал руку к нежной коже ягодицы, несдержанно сминая ее пальцами и оттягивая в сторону. Ему самому уже было больно терпеть; он дал себе волю и, рыкнув, прикусил нежную кожу на изгибе шеи Николя, с интересом вслушиваясь в стон – наслаждение. Заставив парня хорошенько вылизать пальцы, Ле Крезе ввел один из них в тугой анус бывшего пилота. Николь дрожал, но сам податливо насаживался, будто вымаливал больше. Был ли у него кто-то до Рау? Остался ли мальчишка невинным для него или нашелся тот, кто уже запачкал это создание? От одной только мысли, что кто-то мог трахать Николя до него, бывший командующий почувствовал сильную злость и грубо ввел второй палец, словно наказывал подчиненного. Амалфи охнул – ему нравилось. «Неважно», - твердил себе Ле Крезе, глядя в карие глаза с выступившими на ресницах слезинками. – «Неважно, был кто-то или нет. Теперь он со мной, он мой, только мой!» Николь обнял Рау за шею и не осмеливался отвести взгляд от его глаз: они зачаровывали, лишали воли, поглощали, избавляли от боли. Если он отвернется, парень снова потеряется в этом городе, шум и неразбериха разорвут его на миллиарды частиц, уничтожат, выбросят в устрашающую бесконечность космоса… Он чувствовал своего командира внутри себя, наслаждался ощущением его полной власти, он любил боль, через которую пробивалось наслаждение – он влюбился в этого человека так давно, что уже не мог понять, в какой момент это произошло. Его запах дурманил, сильные толчки и тяжелое дыхание – Николь хотел еще. Еще, еще, больше, сильнее! - Командир, - пролепетал парень, чувствуя, как наслаждение покалывающими волнами начинает накрывать его. Движения мужчины стали резче, и Амалфи не мог уже сдерживать стоны. Легкая боль, на время отрезвившая его, отступала, возвращая то пьянящее блаженство, благодаря которому юноша без стыда и укоризны поддался тому, кто все еще вызывал и страх, и уважение, и чувство вины… - Мне повезло, - просипел Рау, - что я нашел тебя. Николь замычал, из горла вырвался громкий стон. В тот же момент человек жестко вжал его в стену и сомкнул пальцы на хрупкой шее юноши. Амалфи раскрыл глаза, удивленно уставившись на мужчину, который вдруг начал его душить. Он душил и безжалостно врывался в его тело. Парень вцепился в плечи Ле Крезе, пытаясь оттолкнуть его, но жгучие толчки и уже близкое к эйфории чувство наслаждения мешали даже понять, что происходит. Блондин оскалился. - Теперь ты заплатишь за все то, что сделал. Николь захрипел, пытаясь глотнуть немного воздуха. В его голове все смешалось: блаженство, жар, нарастающая паника… Он пропустил тот момент, когда Ле Крезе зарычал и откинул голову назад, кончая, и помнил лишь собственное непередаваемое, чуть искаженное удушьем, сладостное ощущение удовольствия. И поцелуй, терзающий губы. - Ты заставил меня в тебе сомневаться. - Да... я виноват... ви-но-ва-аа-ат! Парень не знал, как долго это будет продолжаться. Его окружал мягкий сумрак – это притупляло зрение, зато обостряло остальные чувства. Он уже потерял счет времени, сколько минут прошло с тех пор, как командир его связал – 5 или 50, он не знал. Он слышал лишь тихие шаги Ле Крезе, которые негромким эхом раздавались в помещении, и со страхом сжимался, ожидая непонятно чего. Блондин взял плеть и не спеша подошел к Николю, наблюдая, как тело мальчишки сжимается от страха и предвкушения. Удар. Гулкий звук отдавался в ушах парня так громко, будто где-то совсем рядом ударили в гонг. Видимо то был звон цепей… а может, и нет. Парень путался в своих ощущениях. Еще удар. Беспощадная змея жалила его тело снова и снова. Череда ударов грянула набатом в голове Николя, он уже не понимал, где он и что он такое. Он различал лишь довольную ухмылку мужчины перед собой и ощущал удары плетью по чувствительной коже. Парню не хватало воздуха. Он хотел лишь одного - почувствовать в себе Ле Крезе, ощутить его, стать с ним одним целым. И не понимал, откуда взялась эта тяга… Но желаемое все не происходило. Ослепительная в этом полумраке вспышка стала настолько внезапной, что у бывшего пилота потекли слезы из глаз. Он словно в полубреду молил, чтобы вернули плеть. Николь плакал, со страхом ожидая нового удара током, переводя взгляд с прибора на стоящего напротив Ле Крезе и обратно. Того Ле Крезе, которого он знал прежде – в форме ЗАФТ, в маске, с ухмылкой на лице. - Ты раскаиваешься? – мужчина подошел, сгреб в кулак волосы паренька, и заглянул в заплаканное лицо. - Да, да... Да! – Николь всхлипнул, жалобно смотря на мучителя. - Да, очень, пожалуйста... Его пытка продолжилась. И единственный, кто мог ее прекратить – Рау Ле Крезе, давно уже не являвшийся командующим ЗАФТ, оставшийся одной из нераскрытых загадок войны между натуральными и координаторами, который сам не являлся, по сути, ни тем, ни другим. Человек, покоривший молодого пианиста, заставивший его почти сойти с ума от чувства вины, ненависти, страха и благодарности. И позволявший теперь быть рядом с собой. Николь понимал, что ему нужно подобрать те слова, которые устроят командира, но не мог связать и двух - боль ослепляла, мешала думать и не давала сосредоточиться. - Прошу… Хозяин... – зашептал измученный мальчишка, когда звон цепей и эхо его крика затихли.

****

Сильная рука провела по все еще вздрагивающему в неге телу парня. Его волосы цвета зеленого нефрита разметались по подушке. Он поморщился, когда пальцы мужчины дотронулись до свежей ссадины, оставленной розгами. Усталое дыхание Ле Крезе грело нежную кожу шеи, губы ласково и успокаивающе касались ее. - Ты сыграешь для меня? – шепотом спросил Рау, поднимая голову и всматриваясь в глаза Николя. Юноша улыбнулся и кивнул. Он будет играть для него столько, сколько блондин захочет. Всегда. До конца их дней. Тонкие пальцы коснулись шрама от пули на груди, провели по нему, очертили по кругу, стали вырисовывать витиеватые узоры, уходящие к ключице, плечу и боку. Николь обнял своего командира и прижался к нему. - Я сделаю все, что ты захочешь. - Ради мечты. - Ради мечты… И человечества, недостойного существовать.