И будет снег, накроет белым полотном ночной побег. Удача — скользкий мячик — выпрыгнет из рук. И даже самый в мире близкий человек исчезнет вдруг. (LASCALA — Реванш)
— Я думала, ты выше, — едва окончив с показательно-вежливыми приветствиями, заявила Рассела и окинула собеседника нарочито-оценивающим взглядом. Она изящно опустилась на плетеное кресло, кивая на диван напротив себя. — Мукуро Рокудо, человек, который дважды обманул Вендиче и до сих пор не попался им. — Мое имя не такое длинное, — хмыкнул иллюзионист и вальяжно расселся на указанном месте. Позади Расселы топталась на месте, бросая на беглого преступника настороженные взгляды, девушка, не проронившая до сих пор ни слова. Во внешности девушек прослеживалось определенное сходство, но в то же время различия казались слишком сильными. Красавица и дурнушка — смехотворно сказочный сюжет. Задачей первой, по-видимому, было очаровать собеседника и уломать его на сотрудничество. Вторая была приставлена, пожалуй, только чтобы охранять первую — не просто так у нее на поясе так по-средневековому висели ножны, из которых торчала рукоять меча. Смешно даже — они действительно надеются удержать его заостренной железкой? — Простые меры предосторожности, — проследив за взглядом Мукуро, пояснила Рассела и дружелюбно улыбнулась. — Да и Дэни не любит расставаться со своей игрушкой. — Так вот как ее зовут, — ядовито изрек Рокудо и повернулся к дурнушке. — Твоей сестре не жарковато с этой тряпкой на шее? Девушки переглянулись, и иллюзионист заметил, что у Расселы потемнели глаза: разозлилась. Он и подумать не мог, что найти слабость девицы будет настолько просто. То, что его обнаружили, совсем не радовало. Правда, не больше того факта, что нашли его только из-за его собственного просчета. Теперь необходимо было продумать пути отхода: эта встреча могла сколько угодно называться переговорами о сотрудничестве, но очевидно было, что люди, сумевшие его обнаружить и не пожалевшие время на то, чтобы организовать происходящее, наверняка не пожелают отпустить иллюзиониста так просто. Мукуро мог только похвалить себя за предусмотрительность: он успел отослать своих товарищей под присмотр той, кто, несмотря на свою принадлежность мафии, заслуживал доверия. Рокудо так и не отводил взгляда от тонкого платка, закрывавшего шею молчуньи, и та истолковала его взгляд по-своему. Несмотря на предостерегающее шипение Расселы, Даниэла ослабила узел и медленно стянула тряпку. Увидев на шее девушки уродливый шрам, Мукуро не сдержался и присвистнул: рана выглядела серьезной. Удивительно было то, что девушка вообще выжила после такого. Рассела принялась было отчитывать спутницу, но та глянула на нее и поднесла указательный палец к губам*. Рассела послушно замолкла. Даниэла вытянула указательный палец, описала им небольшой круг, затем провела ладонью по лбу и опустила на уровень груди, загнув указательный палец**. В завершение она снова подняла левую руку, провела перед своим лицом, будто что-то брала, и ткнула пальцем в собеседницу***. — Ладно, ладно, делай, что хочешь, — вздохнула Рассела и, сжав руку в кулак, два раза описала круг у своей груди****. — Значит, она слышит, но не говорит, — сам себе проговорил Рокудо и кивнул, принимая к сведению. — Так зачем вы меня сюда притащили? — Предложить сотрудничество, я уже говорила, — Рассела снова сосредоточила все внимание на госте. — Я думаю, мы сможем предложить тебе и твоим... спутникам выгодные условия. От вас будет требоваться только помощь в борьбе с Альянсом. Ты же не любишь Вонголу и всех остальных? Это отличный шанс для тебя поквитаться с ними. — Не люблю, — согласился Мукуро и широко улыбнулся. — Но вы упускаете из виду, что я ненавижу мафию как явление. Я не намерен сотрудничать с мафией, даже если это сулит уничтожение ее части. Я предпочитаю смотреть дальше, в тот момент, когда я уничтожу ее всю. — Ты не понимаешь, какую глупость мелешь? — его собеседница скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла. — Мафия давно запустила корни во всю жизнь, во все сферы общества, и искоренить ее, да еще и усилиями одного-единственного иллюзиониста — невозможно, будь ты хоть сколько силен. Однако если ты нам поможешь, после победы и свержения Альянса, давно прибравшего к рукам большую часть власти, ты сможешь поучаствовать в создании новой мафии. Той, которая будет подчиняться тебе в том числе, и будет такой, какой ты захочешь. — Это ты кое-чего не понимаешь, — возразил Рокудо. — Я уничтожу мафию, а затем и этот прогнивший мирок. — Ты сам живешь в этом мирке, — заметила Рассела. Она помолчала, продумывая, что сказать еще, и поморщилась. — Твои соратники тоже. — Мои игрушки делают то, что я скажу. — Даже Наги? Девушка изобразила самую невинную улыбку из своего арсенала. Мукуро ответил смешком, заставившим сестер поежиться. Иллюзионист понимал — его с самого начала загнали в проигрышное положение: никакой информации о людях, обнаруживших его, ему не предоставили. А вот о нем самом, похоже, знали даже слишком много. Непозволительно много. Все это было очень умно провернуто, и оттого только сильнее раздражало. Рокудо ненавидел быть позади, и ненавидел, когда его держали за кого-то незначительного и мелкого. — Хром в том числе, — наконец совладав с собой, кивнул иллюзионист. Он едва уловимо перебрал пальцами в воздухе. Руки его были свободны — на встречу его настоятельно просили явиться безоружным, но когда это он кому-то подчинялся? — Я не понимаю. Ты ведь сотрудничал с мафией. Почему ты противишься сейчас? Тебе не хватает чего-то? Так ты скажи, возможно, мы сможем это устроить. Даниэла, наблюдающая за происходящим (у Мукуро даже мелькнула мысль, что девушка здесь не только для того, чтобы приглядывать за ним, но и чтобы следить за сестрой), нахмурилась и опустила руки, будто по привычке вяло «проговаривая» ими свои эмоции, на рукоять своего меча. Рокудо не сдержал фирменного смешка — а план-то продуман не настолько хорошо, даже разногласия есть! — Похоже, твои умственные способности слишком слабы, чтобы понять самой, — мягко, словно ребенку заявил иллюзионист и наклонился вперед. Даниэла сощурилась и рефлекторно выдвинула меч из ножен. Мукуро еще более самодовольно ухмыльнулся. — Я сотрудничал с Внешним советником Вонголы, это так. Это служило моей цели, было средством достижения следующего средства. Завладев телом юной Вонголы, я мог взяться за этот прогнивший мирок изнутри. К моему великому сожалению, к нынешнему наследнику не подобраться даже мне, да и не очень хочется лезть в этот змеиный клубок, так что мне остается только следовать новому плану. — Ты мог избавиться от кандидата в наследники, когда он еще был в том захудалом городке в Японии. Разве это не избавило бы тебя от проблемы? — И подставило бы действующую наследницу. Я бы добился только падения Вонголы в перспективе, а этого мне недостаточно. Весь ваш мир должен быть искоренен и уничтожен. И мне нет смысла вредить потенциальному союзнику, у которого не должно было остаться теплых чувств к мафии. — Ясно, — протянула Рассела и задумчиво постучала ногтем по подлокотнику своего кресла. Не показывая этого внешне, Мукуро прислушивался: ритм, заданный девушкой, чем-то напоминал азбуку Морзе, но это была не она. Вероятно, у его собеседницы с сестрой было что-то вроде собственного шифра. Было бы неплохо его разгадать. — А вообще, я говорила о другом, — продолжила девушка с тем же непроницаемым выражением лица и продолжила отбивать ломанный ритм. — Речь шла о твоем недавнем договоре с юной главой Джильо Неро. Том самом, после которого ты вдруг стал перемещаться один. Понимаешь, в чем дело, о маленькой аркобалено никак нельзя сказать, что она не имеет отношения к мафии. Тем не менее, ты был там. — Еще одна пешка в моей игре, — иллюзионист пожал плечами. — Другие игрушки болтались под ногами, мне нужно было куда-то сплавить их до тех пор, пока они снова не станут мне полезны. — О, значит, если вдруг твои игрушки пострадают, чисто гипотетически, ничего страшного? — Гипотетически можешь проверить. Однако имей в виду: я не люблю, когда мои игрушки ломает кто-то другой. Рокудо почти ворковал, опустив голову. Очень удачно его челка выбилась из-за уха, скрывая глаз, отражающий пути ада. Правая рука Мукуро сжалась в кулак, но не до конца, будто обхватывая что-то. Даниэла неслышно вынула меч из ножен. — Значит, это твой ответ. Не буду говорить, что окончательный, многое может поменяться, — сухо изрекла Рассела. Всю ее показную доброжелательность как рукой сняло. Иллюзионист не утрудил себя ответом вслух, но весь его вид выражал отношение к состоявшемуся разговору: соглашаться он не намерен, какие бы золотые горы ему не пообещали. Не особо пытаясь скрыться, девушка поднялась и задвигала руками, наверняка объясняя Даниэле, что нужно сделать. Рокудо исподлобья наблюдал за ними, в целом не проявляя никакого интереса. Но это не могло так просто обмануть: сестры достаточно ясно понимали, что от такого человека, как Мукуро, можно ожидать буквально чего угодно. — Подумай еще, — бросила Рассела через плечо, как только закончила с указаниями, и пошла к двери. Будто только этого и дожидаясь, иллюзионист стремительно вскочил и метнул словно из воздуха появившийся трезубец девушке в спину. Запоздало дернулась Даниэла, поудобнее перехватывая рукоять фальшиона, и теряя драгоценные секунды, прикидывла, что делать: спасать сестру или же останавливать Рокудо. Выбор пал на второе. Она пнула кресло Расселы, так что оно отлетело к стене, и отвела руку, метя в шею противника. Движения ее были слишком медленными и очевидными — Мукуро позволил себе надменную ухмылку, уклоняясь. Он замахнулся, собираясь ребром ладони ударить соперницу по шее (прием, позаимствованный у несостоявшейся Вонголы Дечимо), но в последний момент траектория удара меча сменилась, а скорость увеличилась: руку иллюзиониста прошило болью. По полу покатились пальцы, а жесткий ковер оросила бурая кровь. Рассела, нисколько не пострадавшая (она исчезла за секунду до того, как трезубец воткнулся в стену, оказавшуюся на месте, где еще недавно была дверь, и снова показалась уже посередине комнаты), присела на корточки, брезгливо сморщилась, подняла с пола средний палец и стянула с него кольцо с синим камнем. Рокудо ринулся было к трезубцу, но ему не позволили и дернуться — лезвие фальшиона теперь прижималось к его шее, и на любое подобие движения стоящая за его спиной Даниэла отвечала тем, что нажимала сильнее. Ее сестра тем временем выдернула из стены трезубец и с интересом осмотрела. — Кольцо ада и трезубец, позволяющий контролировать сознание. Неплохой улов. Может, у тебя и пуля Управления есть? — спросила девушка, обращаясь к взбешенному иллюзионисту. — Нет? Ну, не страшно, мы знаем о парочке ваших тайников. А если там не найдется, спросим у твоих дружков — охрана у Джильо Неро нынче ни к черту. Мукуро промолчал, но нормальный его глаз смотрел с непередаваемой злобой. В наступившей тишине очень отчетливо прозвучало тихое «щелк». Аура в комнате неуловимо изменилась. Почувствовав движение у своей ноги, Рассела опустила взгляд, но, вопреки ожиданиям иллюзиониста, не закричала — улыбнулась. Спрятав перепачканное в крови кольцо в карман, девушка присела на корточки и без всякого страха взяла одну из змей в освободившуюся руку. — Я и забыла, что ты любишь призывать змей. Черт, ну ведь наш человек же! Почему сразу не согласился? Всего этого сразу можно было бы избежать, — Рассела бормотала, улыбаясь. Ее будто нисколько не страшило появление реальных, совсем не иллюзорных змей в помещении, где их быть не могло. — Ядовитые, как Аурелия. Боссу бы понравилось. Эй, можно я заберу одну? — Попробуй, — прорычал Мукуро. На его лице появилась подозрительная улыбка. Змей в комнате вдруг стало в разы больше. Все они ползли к девушке, а их озлобленное шипение сливалось в единый гул. Рассела напряглась и инстинктивно отступила. Даниэла отпустила пленника и поспешила на помощь сестре. Рокудо поспешил воспользоваться данным шансом: с очередным «щелк» он в мгновение оказался рядом с сестрами и потянулся уцелевшей рукой к шее мечницы. С обрубков пальцев на другой все еще капала кровь, но он не обращал на это внимание. Да и не до того стало: не успел он коснуться чужой кожи, как девушка, стоявшая перед ним, исчезла, оставив после себя лишь неприятного оттенка дымку. С трудом Мукуро удалось удержаться на ногах — инерция потянула его дальше, а под ногами так некстати оказалось недавно отброшенное Даниэлой кресло. Рассела тоже поспешно растворилась в воздухе, не оставив теперь уже пленнику ни оружия, ни каких-либо пояснений.* * *
— Встретимся здесь через два часа, договорились? — выпалил Найто и, не дожидаясь хоть какого-то ответа, помчался вглубь узких улочек, на ходу прощально махая рукой. Тсунаеши на это только улыбнулась: Лонгчемп всегда оставался верен себе, а уж оказавшись на родине, и вовсе дал своей сущности полный карт-бланш. Никогда прежде девушка еще не видела, чтобы друг был настолько энергичным. Он казался уже не просто батарейкой-энерджайзером, а самым настоящим электрогенератором, подпитывающимся солнечной энергией. Даже со знанием того, что большинство товарищей не очень хороши в итальянском наречии, Найто не прекращал болтать на родном языке, что весьма забавляло Гамму, как единственного, кто был способен понять все, что тот говорит. Поток энергии так и фонтанировал из неугомонного итальянца, а с лица не сходило выражение чистейшего счастья. И все это вкупе ничуть не раздражало. Даже наоборот, всем было радостно видеть друга таким, да и его настроение волей-неволей передавалось остальным. Даже самые спокойные из них — Ву и Шоичи, — казалось, были готовы вот-вот сорваться и бежать куда-то, делать хоть что-то и не сидеть на месте. Один только Фон сохранял привычное равновесие, но Савада, достаточно хорошо изучившая учителя, нет-нет, а замечала его удовлетворенную улыбку. Решение отправиться в Италию, пусть и в северную ее часть, далось нелегко. С самого начала Гамма и Тсунаеши высказывали сомнения в безопасности подобного предприятия, традиционно стараясь не замечать этого друг за другом. Однако Найто, и бывший зачинщиком идеи поехать в Тоскану (его пригласили на Церемонию наследования нового главы Томазо, позволив взять с собой столько товарищей, сколько захочется), умудрился убедить сначала Шоичи, а потом и Ву. Голоса разделились почти поровну, Фон воздержался, предоставив подопечным самим решать, хотя и упомянул, что в Италии у него есть дела. Под таким давлением сначала сдался Гамма — он мог сколько угодно упираться, но по родине он скучал, и хотел повидать если не родную Рагузу, то хотя бы не менее милую сердцу Тоскану. Савада по-прежнему могла отказать, отпустив Лонгчемпа, заверившего, что он обязан присутствовать на Церемонии, но все-таки сдалась и согласилась. Очень вовремя наступил сентябрь, а она еще помнила слова Гаммы. «В начале осени». К своей чести, перед отправлением Найто заверил друзей, что поездка будет абсолютно безопасной — люди Томазо это обеспечат, как и самый теплый прием для гостей, чем окончательно успокоил самых взволнованных товарищей. Теперь, оказавшись во Флоренции, насмотревшись достопримечательностей, надышавшись этим особым воздухом и впечатлившись историями Лонгчемпа и Гаммы, Тсунаеши нисколько не жалела, что они прибыли сюда. Она по-прежнему опасалась наткнуться на кого-то из старых знакомых, но интуиция молчала, с ней рядом всегда находился кто-то из друзей, а Северная Италия оказалась слишком великолепной, так что со временем волнения отступили. К черту мафию, они приехали отдыхать и смотреть города Тосканы, пусть даже их поездка напрямую связана с теневым миром. Все возможные мрачные мысли тем временем отступали, пасуя перед одной-единственной. — Что можно подарить Гуаро? — пробормотала Савада по-итальянски. Это стало у нее выходить как-то само собой, и Найто долго смеялся, когда заметил. А Гамма подозрительно довольно улыбался на пару с Фоном. Знакомство с Джиано случилось в первый же день приезда. Несмотря на должность наследника Томазо и приближающуюся Церемонию Наследования, он лично приехал встретить Найто и его товарищей. Гуаро был очень похож на Найто — не внешностью (тут различий было больше, начиная с относительно невысокого роста и заканчивая забавным пушком над губой), но характером. Впервые увидев их вдвоем, Тсунаеши успела испугаться за город. Лонгчемп сам по себе был чем-то вроде нестабильной взрывчатки, а вместе с другим, таким же, они и вовсе представляли собой оружие массового поражения. Вопреки ожиданиям, встреча прошла относительно мирно. Было много итальянского, много эмоций, прогулок (Джиано будто совсем не занят был, даже лично провел обзорную экскурсию по городу, а в конце дня еще и притащил гостей в одну из лучших гостиниц города, поулыбался девице на ресепшн, после чего их заселили в лучшие номера, и напоследок вручил Тсунаеши, как предводительнице всего их балагана, целый список мест, которые советовал посетить), и еще куча событий, но ничего сверхъестественного не произошло. Следующие несколько дней Тсунаеши с остальными исправно бродила по городу, разыскивая указанные места (ради некоторых из них приходилось отправляться даже в соседние города). А этим утром Найто вдруг всех ошарашил известием: было бы неплохо преподнести Гуаро что-то в подарок по случаю такого важного события. Тут-то и начались проблемы, заставившие забросить изучение достопримечательностей. Никто понятия не имел, что можно подарить парню, у которого без преувеличения есть все, что нужно, а на то, чего нет, есть средства, чтобы оно было. Шоичи и Гамма предложили ограничиться чем-нибудь символическим, но Лонгчемпа такая идея не обрадовала, а вместе с ним и Саваду. Все-таки им уделили слишком много внимания и времени, чтобы отдариваться чем-то слишком обычным. Но сказать — не сделать, и потому, разделившись, Тсунаеши со товарищи отправились на поиски, рассудив, что проще искать и найти, чем просто сидеть и заниматься выдумыванием вариантов. По ходу дела Найто то и дело что-то предлагал, но тут же забраковывал высказанные идеи. Савада справлялась не лучше — она слишком плохо знала Гуаро, чтобы судить, что ему нравится. В конечном счете Найто предложил напарнице разойтись, чтобы побыстрее обойти все магазины, а в случае находки какого-нибудь варианта — связаться и обсудить. Решающим доводом для соглашения Тсунаеши послужил тот факт, что, по заверению и Найто, и Гуаро, людей Альянса здесь быть не должно — на время подготовки и проведения Церемонии наследования границы теневой части города закрылись, как это случалось с тех самых пор, как Секондо Томазо объявил Кварто Вонголе войну. Оставшись в одиночестве, Савада смогла, наконец, обратиться к интуиции. Ее звоночки — не тревожные, лишь привлекающие внимание — раздавались давно, но Тсунаеши не могла перебить Найто, да и не хотела его обижать. Осмотревшись, девушка двинулась в один из узких проулков, внимательно разглядывая вывески и витрины. Направление, по которому ее тянуло, не внушало особого доверия, но выбора не оставалось — вечер Церемонии приближался, а подарка все еще не было. Долго идти не пришлось. Очень скоро Савада наткнулась на тупичок, заканчивающийся невзрачной вывеской над дверью приземистого здания. Кроме вывески в нем не было совершенно ничего особенного, даже дверь можно было проглядеть. Тсунаеши осмотрелась, сомневаясь, сюда ли ее тащила интуиция, но идти было больше некуда, кроме как назад. Так что девушка, собравшись с духом, уверенно прошла к двери и толкнула ее, заходя внутрь. Увиденное ее почти разочаровало. Стены помещения, оказавшегося магазинчиком, не проглядывались под слоями разнообразной ткани. Прямо напротив входа расположилась витрина с кассовым аппаратом, за которым сидел дряхлый старик с повязкой на глазах. — Тебе помочь, деточка? — прокряхтел он, безошибочно повернув голову к гостье и ткнув в нее сморщенным пальцем с чересчур длинным ногтем. В душе Савады появилось очень сильное сомнение в том, что она попала туда, куда нужно, но интуиция призывала ее остаться и пройти дальше, вглубь странного магазинчика. Старик улыбнулся беззубым ртом и отвернулся, даже не став дожидаться ответа и предоставляя гостье полную свободу действий. Несмотря на это, ее не отпускало ощущение, что за ней пристально следят. Тсунаеши прошла вдоль стены, рассматривая холсты ткани и гадая, зачем она здесь оказалась. Ничего из увиденного не привлекло особого внимания, и девушка осторожно приблизилась к витрине, разглядывая разнокалиберные пуговицы, красивые нитки, наперстки и... — Простите, — позвала она неуверенно. Ее взгляд не отрывался от стопки листов в углу стеклянного куба. Старик снова повернул к ней голову. — Что это? — Выкройки, — отозвался старик, даже не взглянув, на что указывала посетительница. — Можно по... — чувствуя странное нетерпение, начала Савада, но не успела даже договорить — неожиданно быстрым для такой развалины движением старик достал из-за стекла бумаги и положил перед ней. — ...смотреть. Спасибо. На листах действительно были схемы выкроек. Для пиджаков, брюк, юбок, блузок, перчаток... Мельком взглянув на очередную схему, Тсунаеши едва не пропустила ее, но в последний момент остановилась и поднесла поближе к глазам. На листке была схема выкройки для галстука-бабочки. Форма ее казалась слегка необычной, но оттого намного более интересной. Девушку вдруг осенило: в каждую их встречу Гуаро носил галстук-бабочку. Сначала Саваде казалось, что это просто способ показать уважение к гостям. Но сейчас вдруг поняла, что дело не столько в уважении — Джиано просто нравился этот аксессуар как таковой. Не просто так он ни разу не проявил ни капли скованности из-за своего наряда. Не выпуская листок из рук, Тсунаеши достала из кармана телефон и быстро набрала сообщение. Ответ не заставил себя ждать: телефон звонко пиликнул, и высветилось сообщение: «Верно, он их обожает! Ты гений, Еши!». Это стало своеобразным «зеленым светом», и загоревшаяся идеей девушка уже целенаправленно двинулась к моткам ткани. Несколько минут она изучала их, пока, наконец, ей на глаза не попался один. Расцветка его казалась немного аляповатой: ярко-желтая, с небольшими красными рыбками, украшавшими поверхность ткани, — но более чем подходящей для Гуаро. — Можно мне примерно столько? — не сумев вспомнить, как сказать по-итальянски, Савада показала руками расстояние. Запоздало она вспомнила, что хозяин магазина несколько ограничен в мировосприятии, и открыла рот, чтобы извиниться, но была прервана небрежным взмахом руки. Старик поднялся на ноги, слегка отряхнул колени и медленно вышел из-за витрины. В руке его непонятным образом появились ножницы. Приблизившись к посетительнице, он уверенно протянул руку к мотку и стянул его со стержня, на котором тот держался. Еще более медленно он вернулся к витрине, разложил ткань по ее поверхности и принялся резать. — Вы даже не воспользуетесь линейкой? — с сомнением пробормотала Тсунаеши. Она не рассчитывала, что ее услышат, но у старика оказался неожиданно нестарческий слух. — Линейка здесь ни к чему, — прошамкал он и замолк. Решив ничему здесь не удивляться (уж ей-то не привыкать к чужим странностям), девушка вернулась к изучению схемы. Будучи с детства неуклюжей, она вечно была вынуждена зашивать одежду. Это занятие долго ей не давалось, но в итоге кое-что стало получаться. С началом дружбы с Хару дело пошло куда лучше, и сейчас можно было уверенно сказать, что шить Тсунаеши умеет. Шить галстуки-бабочки ей, правда, пока не доводилось, но почему бы не попробовать? — Вот, — хозяин магазинчика оказался рядом совсем бесшумно, и Савада вздрогнула, переводя на него взгляд. Старик беззубо улыбался и протягивал ей пакет, в котором, по-видимому, была сложена ткань. — Я добавил подходящие нитки. И схему можешь взять. — Спасибо. Сколько я должна? — все еще не до конца справившись с эмоциями, девушка вытащила из сумочки кошелек. — Дай подумать... за всё три евро, — он протянул морщинистую руку и выдохнул прямо в лицо посетительнице. Та сдержалась и не поморщилась, хотя запах старины оказался слишком уж сильным. Странно было, что этот древний, слепой старик до сих пор живой. — Без сдачи, пожалуйста. Отсчитав нужное количество монет, Тсунаеши аккуратно положила их на ладонь хозяина лавки, надеясь избежать прикосновения к его коже. Почему-то он вселял малопонятное чувство сродни страху. Однако в последний момент Савада все-таки задела костяшками пальцев пару колец, коими руки старика были унизаны до невозможности. Инстинктивно отдернув руку, девушка поспешно извинилась и торопливо засеменила к выходу. Ощущение странноватости происходящего после неосторожного прикосновения усилилось в разы. Старик постоял, прислушиваясь к шагам клиентки, и, как только дверь за ее спиной закрылась, повернулся к витрине. — Ты уверен в своем выборе? Такие, как она, не могут подчинить Камни, — обратился он к невидимому собеседнику. Один из холстов ткани сместился, открыв узкий проход, из которого вышел высокий мужчина в «шахматной» шляпе. — Это и не требуется, — ответил он. — Она, как и ее предок, из породы людей, которым Камни покоряются сами. Этот Камень будет готов, как только она соберет всех своих хранителей. Так что хорошо бы подготовить кольца до того момента, — мужчина протянул старику деревянную шкатулку. — Дело твое. Но передавать их я ей не стану. Да и тебе не следует появляться рядом с ее аркобалено. — Я знаю. Это не проблема. Я попрошу кое-кого передать их. Спасибо, Талбот. Я рад, что могу на тебя положиться. — Не подлизывайся. Для того вы, Шаманы, и дали мне столь долгую жизнь. Иди уже, мне нужно работать. Тсунаеши размахивала пакетом, рискуя ударить кого-нибудь мимо проходящего, и в красках описывала Лонгчемпу свою идею. Даже по телефону ощущалось, как она воодушевила товарища — он всерьез задумался о том, чтобы поискать подходящие запонки в комплект. — Найто, это действительно хорошая идея, — объясняла Савада, — но тебе сначала нужно увидеть саму ткань. Давай сейчас встретимся и поищем вместе. «Я хотел...» — дослушать собеседника девушке не дал резкий крик где-то в ближайшей подворотне. Ощущая непонятную тревогу, девушка, вместо того, чтобы просто прибавить шагу и уйти как можно скорее, приблизилась к проходу, откуда услышала шум и вгляделась вглубь переулка. Лонгчемп все еще тараторил что-то в трубку, но Тсунаеши уже не слышала. Пообещав перезвонить попозже, она сбросила вызов, убрала телефон в сумку, заменив его варежками, и двинулась на шум. Слабое чувство опасности перебивалось уже знакомым ощущением ожидания, заставляя прибавить шагу. Вскоре Савада наткнулась на поворот, прямо за которым открылась широкая свободная площадка между зданиями. Площадка была почти заполнена людьми. Все они окружали одного, стоящего почти в центре площадки. Судя по жестам, тот немного нервничал, но как будто не за себя. Вытянув шею и подпрыгнув, Тсунаеши смогла, наконец, более-менее рассмотреть окруженного человека: высокий, при костюме, со встрепанными черными волосами и столь же черными полосами на щеке, — не узнать его было сложно. — Ланчия! — бездумно крикнула девушка, привлекая внимание не только старого знакомого, но и тех, кто его преследовал. Ланчия нахмурился, поняв, кого видит. Другие, быстро опомнившись — быстрее, чем их соперник и невольная свидетельница происходящего, — один за другим ринулись в сторону Ланчии. У многих из них в руках было оружие: начиная с обычных палок и заканчивая пистолетами. Но пара человек отделились от общей группы и направились к девушке. Та, не сразу сообразившая, что происходит, уклонилась от первого удара исключительно за счет доведенных Фоном до автоматизма рефлексов. Ланчия совершенно пропал из виду, а внимание теперь переключилось на нападавших. Что ж, если прежде, чем удастся поговорить со старым товарищем, нужно разобраться с кучкой неизвестных бандитов — она это сделает. Кольцо на пальце Савады зажглось привычно послушно, варежки стали перчатками, а тело окутала приятная легкость. На миг Тсунаеши закрыла глаза, отдаваясь во власть собственной стихии. Вызов состояния гипер-режима без каких-либо вспомогательных средств напоминал маленькую войну с самим собой, но со временем покорять свое Пламя становилось все проще. Когда девушка открыла полыхающие яркими искрами глаза, на лбу ее вспыхнул небольшой огонек. Нападающие явно заподозрили что-то, но, по-видимому, оказались неспособны увидеть Пламя, и потому не стали останавливаться. Тем было лучше — на стороне Савады теперь оказалась не только скорость, но и эффект неожиданности. С легкостью уклоняясь от неуклюжих, слишком медленных ударов — все больше людей обращало внимание на нее, — Тсунаеши наносила ответные удары и понемногу продвигалась к Ланчии. Тот, судя по тому, что нападавшие все больше злились, тоже вполне справлялся. Почти все мысли из головы улетучились. Ударить, уклониться, пригнуться, шагнуть вперед, ударить, отодвинуться в сторону, перехватить чужую руку, ударить. В голове девушка сама себе задавала запутанный ритм, вспоминая уроки Фона. В первую очередь аркобалено учил ее защищаться, и только потом — атаковать. Фон тренировал ее выносливость и чувство равновесия, помогал обуздать Пламя Гармонии. Все это сказывалось на ее боевом стиле — надо сказать, учитель из Фона вышел куда лучше, чем из Реборна. Наконец, последнее тело повалилось на землю, азарт битвы поутих, а вместе с ним погас и огонек на лбу. Савада, осмотревшись, поняла, что за время небольшого сражения они с Ланчией умудрились встать спиной к спине. Случилось это как будто даже случайно — слишком растерянным выглядел мужчина, когда тоже это понял. Развернувшись друг к другу, Ланчия и Тсунаеши долго молчали. Дело было не в том, что сказать им было нечего. Просто оба обдумывали произошедшее и заворожено наблюдали за еще не погасшими искрами в глазах друг друга: Ланчия — за оранжевыми в глазах Савады, а та — за фиолетовыми в его. — Спасибо, — наконец, изрек мужчина и опустил голову в подобии поклона. Кому-то другому он бы наверняка сказал что-то вроде «я справился бы сам», подумала девушка. От этого на душе стало тепло. — Я рада тебя видеть, Ланчия, — улыбнулась она. И тут же поправилась, будто что-то вспомнив, — сан. — Мы в Италии, и ты говоришь по-итальянски, — хмыкнул мужчина. Его настроение явно улучшилось. — Японский официоз тут ни к чему. Я тоже рад тебя видеть, Тсунаеши. Я думал, после всего, что произошло, ты не захочешь в Италию. Какими судьбами? Савада тем временем успела дойти до стены, у которой оставила пакет с покупками, и подняла его. Повезло, что не украли и не испортили за время драки — возвращаться в странный магазинчик никакого желания не было, особенно теперь, когда она встретила старого друга, увидеться с которым очень хотела еще с того момента, как мама передала его послание. — Друг сказал мне, что Тоскана очень хороша в начале осени, — ответила Тсунаеши, вернувшись к собеседнику. — И некоторым моим друзьям очень хотелось здесь побывать. — Ты что, снова общаешься с Вонголой? — опешил Ланчия. Девушка покачала головой и едва заметно нахмурилась. — Нет, я не поддерживаю с ними связь довольно давно. — Ясно, — мужчина кивнул будто с облегчением. Его взгляд остановился на Савадиной руке, с которой та как раз сняла варежку. — Вижу, кольцо босса без дела не лежит. Тсунаеши на мгновение растерялась, не сразу поняв. Только проследив за взглядом собеседника, она сообразила, что использовала кольцо, которое ей отдал Ланчия. Она виновато опустила взгляд и едва сдержалась, чтобы не убрать руки за спину. — Прошу прощения! — от волнения сбившись на японский, который мужчина знал постольку-поскольку, воскликнула она. — Оно помогало... То есть, — поправилась она, снова возвращаясь к итальянскому, — оно очень помогает мне совладать с Пламенем. Прости, что я делала это без спроса, я... — Ты меня не так поняла, — перебил Ланчия и положил руку на плечо собеседницы. — Мне приятно видеть, что оно используется по назначению и служит тебе. Это лучше, чем если бы оно так и осталось навечно без хозяина. С моим атрибутом я не могу им пользоваться, да и не заслуживаю этого. — Ты не злишься? — Ты освободила меня от очень долгого плена. Я сомневаюсь, что смогу когда-нибудь отплатить за этот... — Осторожно! — вскрикнула Савада, подалась вперед и резко толкнула мужчину. Тот от неожиданности отступил на пару шагов. Сама девушка едва успела отойти — прямо между ними промелькнула голубая вспышка. Ланчия, быстро собравшись, повернулся к проходу, откуда в них стреляли. Он собирался по-быстрому разобраться с тем, кто столь беспардонно вмешался в разговор, которого он столько ждал. Но Тсунаеши, оказавшаяся неожиданно верткой (прежде такие качества за ней замечались только в гипер-режиме), оказалась впереди раньше. Больше того — она без страха отобрала пистолет у рыжего паренька и легко стукнула его кулаком по лбу. — Найто, что ты делаешь? — нарочито-хмуро спросила девушка. Парень виновато потупился. — Тебя защищал, — ответил он и махнул рукой в сторону Ланчии, — вот от него. — Я с ним разговаривала, Найто, — вздохнула Тсунаеши. — Он не враг. Перестань ввязываться в битву, не разобравшись в ситуации, ты мог пострадать! — Ну прости, — заканючил Лонгчемп. — Я увидел всех их, — он обвел рукой окружающее пространство, — и испугался за тебя. Я ведь обещал тебе безопасность, поручился за Гуаро, а тут вот появилась группа перебежчиков. Я подумал, что они напали на тебя. — Не на меня, на Ланчию. Я ему немного помогла, — пояснила Тсунаеши. — Пойдем... — Ланчия? — перебил Найто и уставился на хмуро молчащего мужчину. — Ланчия! Прости, я тебя не узнал! У тебя всегда было Пламя, или я просто не замечал? — Здравствуй, — кивнул Ланчия, но Лонгчемп, даже не слушая, уже оказался рядом, схватил его ладонь и принялся трясти. — Как же давно мы не виделись! — выпалил он и широко улыбнулся, даже не дав ответить на собственный вопрос. — Мы с Еши скучали! Если бы ты оставил мне какие-нибудь контактные данные, я бы все-все передал Еши! Она очень хотела встретиться после того, как ее мама передала твою записку! Как хорошо, что мы тебя встретили! Я могу чем-то помочь? — «Еши»? — переспросила Тсунаеши тихо, не надеясь на ответ. Да ее и не слышали. — Перестань тараторить, — перебил Ланчия, и Найто послушно замолк. — Ты ведь бывший наследник Томазо? — Он самый, — Лонгчемп радостно закивал. — Я приехал сюда, чтобы встретиться с одним человеком. Обычно его выловить очень сложно, но я знаю, что он будет на Церемонии наследования нового главы Томазо. То, что ты здесь, значит, что ты приглашен. Если ты поговоришь с тем человеком, чтобы он согласился встретиться, я буду благодарен. — Так это не проблема! Ты помог моему Небу, это я тебе благодарен! Если захочешь, ты можешь пойти с нами на Церемонию и лично встретиться с тем человеком! Ланчия с сомнением глянул на Тсунаеши. Та, сдерживая улыбку, кивнула, подтверждая слова Найто. Сам Лонгчемп, ожидая ответа, даже притих, хотя по его виду было понятно, что он едва сдерживается, чтобы не начать скакать вокруг нового знакомого как кузнечик. Энергичность парня напрягала, но Тсунаеши, по-видимому, ему доверяла, раз даже согласилась пойти с ним на подобное мероприятие — все-таки ожидалось, что она теперь будет держаться как можно дальше от мафии. — И меня пустят? — уточнил мужчина. Встреча, о которой он говорил, была очень важна — он посетил семьи всех, кто пострадал от его рук, кроме одного человека. И Ланчия был уверен, что не сможет жить спокойно, пока не встретится с единственным родственником того человека. Теперь у него появилась такая возможность, но все это выглядело слишком хорошо, чтобы привыкший к ударам судьбы мужчина мог посчитать происходящее правдой. — Ты только что помог моей подруге разобраться с перебежчиками! Ты будешь среди почетных гостей! — заверил Найто. — Да и Гуаро точно захочет с тобой познакомиться! А вот и ожидаемый подводный камень. Чтобы добиться необходимой встречи, нужно было выразить свое почтение новому главе семьи. На самом деле, не такая уж большая плата, даже с учетом того, что Ланчии доводилось слышать о Гуаро Джиано. Зато он наконец-то разберется со своим давним грехом. Да и возможность нормально поговорить с Савадой, без спешки и утаиваний, выглядела уж лишком заманчивой. — Спасибо. Я пойду с вами, — кивнул мужчина и с удовольствием отметил, как на лице Тсунаеши расцвела радостная улыбка.* * *
Луна ярко светила в не зашторенные окна. Марко сидел на кровати, привалившись спиной к стене, и разглядывал ночное небо. Особняк Вонголы располагался в пригороде, вокруг не было никаких высоток, другие поместья располагались достаточно далеко, так что ничто не мешало рассмотреть звезды. Этой ночью их было почему-то особенно много. Не спалось. Днем случилось много всего, и младший Пьянета жутко устал, но сон упорно не желал приходить. К этому можно было привыкнуть — бессонница мучила юношу не первый день. С того самого разговора с Тимотео, когда их с Марселлой поставили перед фактом, что вечно оставаться в роли «полу-хранителей» им не позволят, и настойчиво посоветовали решить вопрос поскорее, иначе все решат за них, прошло уже достаточно времени. Пока что им не напоминали о «просьбе», но почему-то Марко казалось, что время их вот-вот выйдет. Сама Марселла в тот же день пообещала брату, что уступит ему место. В отличие от младшего Пьянеты, она так и не подружилась ни с кем из «японских» хранителей, да и не проявляла к этому никакого стремления. Казалось, она переехала тогда только из-за брата и, немного, из-за Азуро, хотя и была на него обижена. По большому счету, конкретно к Вонголе ее ничего не привязывало — общаться с братом и другом-женихом можно было и не относясь к Вонголе. Однако Пламя решило все и за всех. И Марко, прекрасно понимая, кто из них окажется в приоритете, был готов к тому, что его попросят уйти. Может, не выгонят из Вонголы — уж Азуро-то постарается, да и остальные хранители могут вступиться за товарища, — но отстранят от большей части дел. Такой исход точно не радовал. Оставалось только посетовать, что даже у близнецов не может быть одного Неба. Решив, что было бы неплохо подышать свежим воздухом, хранитель Облака слез с кровати, нацепил тапочки и двинулся к выходу из комнаты. В дальнем коридоре был выход на террасу. Туда он и направился. Их с Марселлой комнаты располагались от террасы дальше других, в некотором уединении. Взамен в комнате Марселлы, которую Марко сам же уступил сестре, был личный балкон. Младший Пьянета даже не мгновение передумал идти в другой конец особняка, проходя мимо двери Марселлы, и остановился, собираясь постучать. Все-таки они с сестрой толком ни разу и не обсудили, что им делать со сложившейся ситуацией — в основном по вине Марко, предпочитавшего избегать проблемы столько, сколько удастся. Но девушка наверняка спала, и младший Пьянета, считающий себя хорошим братом, просто не решился будить ее в такое время. Так что он, так и не постучав, продолжил свой путь, прислушиваясь к тишине. Выйдя к главному коридору, Марко услышал тихий голос. Тембр показался ему знакомым, но слишком тихим, чтобы можно было точно сказать, кому он принадлежит. Голос с кем-то разговаривал, но ответа слышно не было. «Наверное, по телефону говорит», — решил хранитель Облака и зашагал по направлению к голосу, будто забыв о своем недавнем желании. Если есть кто-то, кому тоже не спится, можно было хотя бы вместе скоротать время. Чем ближе он подходил, тем отчетливее звучал голос говорившего. Тот стоял где-то в ответвлении коридора, ведшем к кладовым, и не мог увидеть приближающегося Пьянету. А тот, вслушиваясь в слова неизвестного, все больше хмурился. «Да, мне сказали, что он у них. Ну и что? Пока что это никак не повлияло на Альянс. Не слишком убедительное доказательство». «Причем здесь Альянс?» — про себя спросил Марко. Теперь он стал двигаться тише. Он пока не понимал толком, о чем речь, но почему-то чувствовал, что услышал то, что слышать не должен был. Было в тоне говорящего что-то такое, отчего мурашки пробегались по коже. «Разумеется, мы посмотрим, как дело развиваться будет. Только мне их шайка непонятная доверия пока не внушает. Хотя мне стоит их поблагодарить. Я мог бы и не узнать, что мы с тобой на одной стороне». Прижавшись к стене, Марко осторожно выглянул. Говорившего закрывали высокие напольные часы — они уже давно не работали, и стояли в основном для красоты, потому что починкой заниматься всем было некогда. Зато была видна тень, отброшенная говорившим. Немного искаженная — стекла к таких закутках были витражными, — так что не удавалось даже толком рассмотреть фигуру говорящего. Оставалось только положиться на слух и на память — хорошую на лица, но весьма посредственную на звуки. Пьянета затаил дыхание, прислушиваясь к невидимому «голосу». Его собеседник по ту сторону трубки, видимо, о чем-то пошутил, — говоривший негромко рассмеялся. Тогда-то Марко и понял, кто это. Беспокойство тут же улетучилось. — Тьфу, так это ты! — выдал он, спокойно выходя из-за стены. Человек у окна резко повернул голову и поспешно сбросил вызов. — Ты меня здорово напугал! Я уже успел нафантазировать всякого... Блин, прости, что подслушивал, просто к ночи фантазия, наверное, разыгралась. Ты чего не спишь, кстати? Когда вернулся? Пьянета тоже подошел к окну и вгляделся в искаженные очертания деревьев — с этой стороны во дворе располагался сад. Второй человек не проронил ни слова, он только смотрел на хранителя Облака непонятным взглядом, каким никогда прежде не смотрел. В глазах его читалось что-то вроде разочарования. — Как много ты слышал? — наконец, спросил он устало. — Что-то про Альянс, — отмахнулся Марко и оперся руками о подоконник, так и не повернув головы к собеседнику. — А что? Это какое-то задание? Не страшно, что я услышал? Я же и не понял особо ничего. Ответа не последовало. Зато позади послышалось движение. Пьянета медленно развернулся — его собеседник оказался прямо за его спиной. Пропавшее было беспокойство вмиг вернулось, став еще сильнее. В глазах человека напротив читался вполне понятный ответ. — Слушай, я... — забормотал Марко, надеясь, что ситуацию еще можно исправить. — Прости меня, — с искренней виной в голосе произнес второй и, прикрыв глаза, неожиданно сильно толкнул. Пьянета, хоть и успел в последний момент вцепиться пальцами в подоконник, все-таки не удержался и ударился спиной о стекло. Зазвучал оглушительный звон. Спину, бока и руки пронзила острая боль, а волосы растрепал ветер. Ощущение полета наступило, кажется, слишком поздно, когда стало уже бесполезно за что-то хвататься и кричать, прося о помощи. В душе успела появиться и тут же исчезнуть надежда, что приземление придется на кусты или что-то мягкое, и дело обойдется только парой переломов. Но новая волна боли, во много раз превосходящая боль от царапин, оставленных осколками стекла, вырвала из горла короткий громкий крик. Марко успел увидеть вылезший из груди железный штырь прежде, чем сознание его поглотила тьма. Марселла проснулась, чувствуя себя совершенно разбитой. Всю ночь ее мучили кошмары, и поспать толком не удалось. Шею и спину отчего-то ломило. В голове тоже было как-то мутно, будто после горочки антибиотиков, хотя девушка не болела и совершенно точно ничего не пила. С трудом поднявшись и приведя себя в порядок, Пьянета вышла из комнаты и первым делом постучала в соседнюю дверь. К весьма неважному самочувствию добавлялось странное желание увидеть Марко и поговорить. Это не было так уж удивительно — иногда на Марселлу находили волны нежности к семье, когда она могла сама, по своему же желанию подойти и обнять брата или предложить Азуро погулять в парке. Но в этот раз все было как-то... иначе. Не обнаружив брата в комнате, Пьянета пожала плечами и отправилась к лестнице. Если Марко уже нет, он, скорее всего, завтракает в столовой с Михелем, Рехеем или Такеши — они тоже любили встать пораньше. Только если последние два делали это, потому что с утра устраивали пробежку, то Михель и Марко просто были жаворонками, чему Марселла иногда немного завидовала. В столовой, однако, никого не было. Это уже заставило девушку насторожиться. Времени было не больше десяти часов, а начиная с восьми утра и до самого полудня, в столовой всегда кто-то вился — завтракал ли, или просто занимался какими-то своими делами, но комната в это время обычно не пустовала. Не обнаружился Марко и на кухне. Работающая в этот день повариха ничего внятного не ответила, только смотрела как-то необычно. С жалостью. Еще более растерянная, Марселла решила найти Реборна — тот точно должен был знать, что происходит. И аркобалено нашелся удивительно быстро. Он куда-то спешил через главный холл, и был, кажется, так занят своими мыслями, что даже не сразу заметил обращавшуюся к нему девушку. Той пришлось повторить вопрос и добавить децибел в голос, чтобы обратить на себя внимание. Вечный ребенок хмурился — очень плохой знак. Еще хуже было то, что долго смотреть себе в глаза он не позволил, быстро опустив поля шляпы и, обронив короткое «двор», продолжил свой путь. Идя в указанное место, Марселла с удивлением отметила, что в голове как-то болезненно прояснилось. Происходящее казалось слишком странным, слишком выбивающимся из привычной уже до тошноты рутины. И оттого становилось страшно. Скоро девушка вышла к небольшой толпе, собравшейся вокруг чего-то, что не удавалось разглядеть. В этой части двора она еще не бывала, не имея склонности бродить по территории особняка, особенно по тем местам, которые для этого не очень предназначались. Рассудив, что узнать, что происходит, иначе как пробравшись через толпу, не выйдет, Марселла принялась расталкивать собравшихся людей. Она не разменивалась на вежливые просьбы, только рычала на тех, кто мешался, а таких была почти половина (вообще казалось странным, что, едва завидев ее, некоторые отшатывались, как от прокаженной, другие же упорно не желали отодвинуться, словно изо всех сил мешая девушке пройти и увидеть, из-за чего весь сыр-бор). Наконец, ей удалось протиснуться в относительно свободное пространство, вокруг которого все и собрались. Первое, что она заметила — все вокруг глазели. Глазели, даже не скрывая этого. Только вот глазели не на нее. Обратив взгляд туда же, куда смотрели все остальные, Марселла застыла. Из земли торчало несколько строительных штырей, перепачканных в чем-то. Под ними, на земле, подозрительно темнело пятно. А рядом, в паре метров от штырей, лежало тело. До боли знакомая желтая футболка стала коричнево-бурой от засохшей крови. Смуглое от природы лицо казалось совершенно белым. Глаза были закрыты. Через несколько минут пришло понимание, кому принадлежит это тело. Вакуум, образовавшийся в голове на эти минуты, как будто лопнул, с оглушительным хлопком. Запоздало девушка поняла, что не дышала, и судорожно вдохнула. Кто-то рядом — кажется, Азуро, — держал ее за руку и пытался повернуть ее лицо к себе, чтобы не смотрела, но мышцы шеи Марселлы как будто заклинило. Она не могла повернуться, не могла даже моргнуть и с огромным трудом заставляла себя дышать. — Марс, — слишком тихо сказал Азуро, хотя боковым зрением девушка видела, что он кричал. — Марс, не смотри. Прошу тебя. Отвернись! Марселла не слушала. Она не могла отвести взгляда от бледного лица Марко и осознать толком, что происходит. Все так же, не понимая происходящего, она наблюдала. Как Койот наклоняется над Марко, щупает его шею и мотает головой. Как оседает на землю не менее растерянный, чем все остальные, Хаято. Как хмурится, не скрывая ужаса во взгляде, Такеши. Как сжимает бессильно кулаки Рехей. Как пытается докричаться до нее Азуро. Как стоит, опустив голову так низко, что челка закрыла лицо, Михель. Не сразу Марселла сообразила, что выискивает взглядом Витторио, но не видит его. Как только первое оцепенение спало, девушка легко вырвалась из хватки Азуро и медленно подошла. Она осторожно опустилась на колени перед братом и взяла его ладонь в свои. Никогда прежде у Марко не было таких холодных рук. И полного мучения выражения лица тоже не было. И дыр в груди, в боку, в правой руке, в ногах — тоже не было. — Он мертв, — пустым, лишенным любых эмоций тоном, констатировала Марселла. — Мой брат мертв, Азуро. Больше не будет дилеммы, кого из нас оставить на месте хранителя. Потому что Марко мертв. Продолжая бормотать, девушка подняла правую ладонь Марко и сняла с его пальца половинку кольца Вонголы. Азуро растеряно переглянулся с Михелем. Они словно пытались взглядами договориться — остановить Марселлу, оттащить ее подальше, или лучше не трогать. Никто приблизиться не рискнул. Хранительница Облака, теперь единственная, тем временем надела вторую половинку кольца на палец. Со звучным щелчком оно соединилось в одно, и на мгновение ладонь девушки окутало Пламя. Марселла поднялась — слишком резко, судя по тому, что ее сразу же зашатало, и обратила совершенно безжизненный взгляд на Азуро. Это пробирало до самых костей, заставляло ежиться и отводить взгляд. Было совершенно неясно, как к ней подступиться, чтобы не сделать только хуже. Но вмешаться все же было необходимо — дело медленно двигалось к какому-то неприятному исходу. В царящей тишине слишком хорошо было слышно раздавшееся ойканье и ворчание «да пропустите вы». Все до единого повернулись на шум — так же, как недавно Марселла, из толпы высунулся Витторио. — Да что тут вообще... — начал было он громко, но замолк на середине фразы. В отличие от девушки, он сразу обратил внимание на мертвое тело. Выражение лица его прошло ту же цепочку изменений, что и у хранительницы Облака недавно, только быстрее. Наконец, он остановился на немного туповатом выражении, не желая признавать того, что увидел. Марселла, наблюдающая за ним, неприязненно ощерилась, будто кошка, и в пару шагов преодолела разделявшее их расстояние. Витторио ожидал многого, в том числе и последующего удара по лицу. Но он, похоже, никак не рассчитывал увидеть на пальце девушки целое кольцо Облака — из-за него удар оказался куда болезненнее. — Марс! — вскрикнул Азуро и бросился к девушке оттаскивая ее от запоздавшего хранителя. — Что ты творишь? — Почему у тебя вторая половина? — даже не притронувшись к покрасневшей щеке с небольшой царапиной, оставшейся от кольца, спросил Согредо. В тоне его звучала угроза. — Не твое дело! — рявкнула Марселла и замахнулась снова. — Это твоя вина, — намного спокойнее добавила она, вернувшись к безэмоциональному тону. Гневное выражение лица, однако, осталось. — Что ты несешь? — влез Азуро, перехватывая ее руку и пытаясь втиснуться между товарищами, чтобы предотвратить драку. — Витторио не мог этого сделать, его даже не было здесь, он только вернулся с задания! — Она не о том, — глухо отозвался хранитель Грозы. — Если бы я не позвал его тогда, этого бы не случилось. Марс права. — Заткнись! — зашипел Масси. — Ты делал это для меня! Ты не мог знать! И не смей больше так говорить. И ты, Марс, тоже. Не смейте устраивать ссору над ним! Проявите хоть каплю уважения! Марко никогда не хотел, чтобы мы ссорились! Большинство из присутствующих, если не все, впервые видели Азуро в таком состоянии. Он достаточно редко повышал тон до крика, а до такого, рычаще-раздраженного — и вовсе, кажется, никогда. Притихли даже лучше всех знающие его друзья детства. В таком гневе Масси внушал настоящий ужас. — Дечимо прав, — изрек Койот. Он был единственным, кого представленная сцена будто нисколько не напугала. — Нельзя бросаться обвинениями просто так. Реборн сообщит Девятому, и как только тот вернется, мы начнем расследование. А до тех пор прошу воздержаться от поспешных предположений касательно виновника. Марселла одарила сначала его, а затем и Витторио яростным взглядом, но смолчала. Несмотря на сильное чувство, очень похожее на гнев, она понимала, что Ураган девятого поколения прав. У него за плечами значительный жизненный опыт и слишком высокое звание, чтобы с ним тягаться. Поэтому девушка, в очередной раз вырвав руку из ладони Азуро, просто ушла. Протискиваясь между уже расходящимися людьми (и откуда их столько?), она слышала, как Койот раздает указания и разгоняет толпу. Между тем Марселла размышляла. Сама она не справится с поиском виновника произошедшего. Так что это стоило поручить тем, кто в расследованиях что-то понимает. Но нужно быть тише воды и ниже травы, чтобы иметь возможность узнать, кто убил ее брата. Тогда-то у нее и появится возможность отомстить сполна. Нужно только дождаться.