В голове твоей буря, а в руках твоих судьбы Онемевших, но свято поверивших в эту борьбу. (Стимфония — Отражение)
— Врой, так вот, где тебя носит, Савада, — поразительно спокойно, хоть и удивленно, изрек Скуало, все-таки заметивший девушку. — Что ты здесь делаешь? Уже наполовину провернутая дверная ручка со щелчком вернулась на свое место. Неосознанно передернув плечами, Тсуна медленно развернулась, попытавшись навесить на лицо беззаботную улыбку — получилось как никогда плохо. Суперби, видя эту кривую ухмылку, при взгляде на которую складывалось впечатление, что бывшую вонгольскую наследницу от души тряхануло током, довольно усмехнулся. Даже сбежавшая из-под надзора семьи (этот поступок, надо сказать, неслабо удивил отряд независимых убийц, а Занзас даже соизволил одобрительно хмыкнуть, что уже было очень многим, учитывая отношение главы Варии к Саваде-младшей), эта девица не меняется. — Здравствуйте, Скуало-сан, — Тсунаеши, по-видимому, отчаянно боролась с нахлынувшей на нее паникой и едва держалась от того, чтобы припустить куда подальше. — Мусор, мне повторить вопрос? — протянул Суперби, кажется, совершенно теряя интерес к Катэлю, с которым только что разговаривал. А вот Савада, словно подавившаяся словами, которые хотела сказать, затравленно перевела взгляд с лица мечника на лицо хозяина дома. В глазах ее читался немой вопрос, недоверие и какое-то странное смирение — кажется, Тсуна посчитала, что ее предали. Снова. — Это не касается Вонголы, — зажмурившись, выпалила она, чем неимоверно поразила Скуало. — С каких это пор ты стала такая смелая? — не упустил случая добавить в голос издевки вариец и в своей манере оскалился. Видя, что ситуация набирает нежеланные обороты, О’Хьюз решил взять все в свои руки. Невозмутимо отстранив Суперби, Катэль подошел к Тсунаеши, стараясь ступать так, чтобы она слышала и не испугалась. Савада удивленно и испуганно распахнула глаза — в первый момент, наткнувшись взглядом на знакомую рыжую макушку, она словно даже успокоилась, но уже в следующий миг страх накатил на нее новой волной. Прежде, чем Тсуна успела опомниться и броситься наутек, О’Хьюз мягко удержал ее за плечи и, глядя в глаза проницательным взглядом, вкрадчиво и тихо проговорил: — Тсунаеши, будь добра, успокойся и подожди в своей комнате. Я все объясню тебе немного позже, идет? С минуту Савада смотрела на собеседника недоверчивым взглядом, стараясь не обращать внимания на маячащее за спиной ирландца лицо Скуало, прямо-таки источающего несвойственное ему любопытство. Все-таки справившись с собой, девушка кивнула и резко развернулась, направляясь к лестнице — жилые комнаты находились на втором этаже. Как только ее немного сгорбленная фигурка скрылась за поворотом лестницы, Катэль, на чьем лице застыло, подобно маске, миролюбивое выражение, обернулся. Коротко проговорив: «в кабинет», он, даже не глядя в сторону Суперби, быстро направился к неприметной двери рядом с библиотекой. Вариец, доселе молчащий, насмешливо ухмыльнулся и проследовал за хозяином дома. Едва войдя в чужую комнату, Скуало по привычке махнул левой рукой, едва не своротив с ближайшей полки несколько книг. О’Хьюз на это только промолчал, с каким-то безразличным видом усаживаясь в большое кресло у стола, и прикрыл глаза. — Так значит, вонгольские недоумки там с ума сходят, а Савада все это время проторчала здесь? Неплохо. Хотя и непонятно, как ты смог заманить ее сюда. Что, понравилась девка, и ты решил за ней приударить? — издевательски поговорил Дождь Варии. — То, как она здесь оказалась и зачем здесь, тебя не касается, — ответил Катэль, думая, как бы побыстрее спровадить гостя, и что необходимо срочно связаться с Фоном, иначе происходящее грозит большими проблемами. — И верно, не касается. Думаю, ты и без меня знаешь, что поиски приказано прекратить, так что мне действительно нет дела до девчонки. Хотя боссу это может быть интересно, — не прекращая ухмыляться, Суперби засунул руку в карман. Спустя несколько секунд на стол перед О’Хьюзом шлепнулись две толстые пачки, перетянутые банковскими резинками. — Твоя оплата. — Здесь больше, чем нужно, — даже не открывая глаз, сообщил Катэль. — Конечно, информации ведь тоже получено больше. Маммон мне плешь проест за такое расточительство, но думаю, новость, которой можно будет помучить вонгольского недомерка и его мусор, того стоит. — Послушай сюда, — хозяин дома, наконец, соизволил посмотреть прямо в глаза Скуало. Вариец не без странного удовольствия обнаружил в обычно спокойных глазах О’Хьюза недобрый золотистый огонек. — Это закрытая информация, попавшая к тебе совершенно случайно. Ты можешь забрать все деньги, однако взамен я прошу, чтобы то, что ты здесь видел, осталось в тайне. Мафиозный мир не должен знать, где сейчас несостоявшаяся Вонгола. Для ее же блага. — Меня интересует другое. Официально ты не имеешь права ввязываться в разборки мафии кроме предоставления информации. Но что тогда Савада здесь делает? — забирать пачки со стола Суперби не спешил. — Это неважно, — Катэль поморщился. — Она ведь даже не в мафии. Просто забудь о том, что она была здесь. Иначе последствия не заставят себя ждать. — «Последствия»? Врой, ты, может, и один из лучших в своем деле, но и ты заменим на этом поприще. Перестанешь давать нам информацию, и мы обратимся к другому. — Этот «другой», насколько мне известно, не жалует твой отряд. Не интересовался, почему, но мне кажется, он работать на вас не станет. Кроме того, работа — это работа. Я говорил не совсем об этом. В мире много желающих узнать подробности о Варии, — тон О’Хьюза опасно снизился. — Я могу забыть о том, что обычно этим не занимаюсь. — Ты осмелел, чтобы угрожать Варии. Савада так на тебя повлияла? — Скуало последовал примеру собеседника и тоже стал говорить тише. — Одного меня с лихвой хватит, чтобы стереть тебя, даже не обладающего Пламенем, с лица земли так, что тебя никогда не найдут. В доказательство своих слов, хранитель Дождя согнул левую руку в локте, так, чтобы кончик его меча уткнулся прямо в кадык невозмутимого Катэля. Тот даже не вздрогнул, однако, не удержавшись, сглотнул, и металл несильно чиркнул по коже. Морщась от чувства, как по шее под темно-серую рубашку скатилось несколько капель крови, ирландец аккуратно взялся двумя пальцами за лезвие, будто брал что-то грязное, и отстранил. — Ты не посмеешь нарушить договор, который подписывал твой непосредственный начальник. Если, конечно, не хочешь проблем с Судьями, — предупредительно прошипел О’Хьюз, отмечая для себя произошедшие в лице оппонента изменения. Кажется, последние слова немного остудили его пыл, и Суперби, явно недовольный таким исходом, отступил. — С чего бы такая твердость? Неужели и правда глаз на девицу положил? — Вовсе нет. Тсунаеши слишком юна, к тому же, у меня уже есть дорогой мне человек. Однако девушка сбежала из-под колпака Вонголы в поисках спокойствия и безопасности, и раз уж она у меня, я обеспечу ей эти составляющие. Повторяю еще раз, это не информация для продажи, а мое личное дело. Так что давай оставим это в секрете? — хитро подмигнув, Катэль пододвинул деньги ближе к собеседнику. Скуало, что-то прикинув, кивнул и протянул здоровую руку, но взял только одну пачку. — Что ж, если забыть о Саваде, то ты, как и всегда, отлично справился. Бывай, — небрежно бросил через плечо уже уходящий Суперби. Следующие несколько минут О’Хьюз сидел, глядя на закрывшуюся дверь невнимательным взглядом. Наконец, он моргнул, словно стряхивая оцепенение, и потянулся к телефону, нажимая на кнопку быстрого вызова. Ответили почти сразу. — Фон, поскорее разбирайся со своими целями. Кажется, у нас неприятности.* * *
Такеши вот уже который час не мог придумать, чем себя занять. А все потому, что Реборн еще вчера куда-то ушел и до сих пор не явился, а значит, и тренировку проводить было некому. И в этом чертовом особняке все либо слишком заняты, либо слишком взвинчены, либо еще какая-нибудь глупая беда, чтобы пообщаться со скучающим Ямамото. Парень, выслушивая очередной вежливый посыл, невольно думал, что в Намимори, рядом с Тсуной, подобного бы точно не случилось. В родном городе у популярного Такеши никогда не возникало проблем с общением, а даже если оные и были, отец всегда мог поддержать советом, а Савада-младшая всегда бы выслушала и не дала, быть может, сама того не осознавая, загрустить. Вокруг нее постоянно крутились люди, оживляя даже размеренную жизнь тихого городка, а потому и скучно никогда не было. Наверное, именно поэтому Италия, поначалу такая яркая, новая и интересная, всего за два месяца успела опостылеть — хотелось, чтобы все стало как раньше. Ямамото не боялся признаться себе в том, что его решение о следовании за новым наследником Вонголы было ошибочным. Даже не так. Это была самая главная ошибка в жизни молодого мечника. Он надеялся, что, даже уехав, продолжит общаться с Тсунаеши как раньше, частенько навещать отца и подругу, но заодно и приобретет много нового, сможет чаще видеться с куда более опытным в фехтовании Скуало и, возможно, ему даже удастся уломать Суперби хотя бы изредка тренироваться вместе. Однако реальность оказалась слишком далека от ожиданий, и в душе Ямамото все прочнее селилось разочарование напополам с чувством вины перед Тсуной. В попытках отвлечься от невеселых размышлений хранитель Дождя решил заняться делом и ненадолго оккупировать малый тренировочный зал. Для этого ему нужно было заглянуть в свою комнату и взять Шигури Кинтоки, однако планам мечника не суждено было сбыться: у своей двери встретил совсем не того, кого мог бы ожидать — Витторио. Это было странно, ведь Дождю казалось, что после того разговора еще в парадном поместье Согредо тщательно ищет способов избегать его. Сейчас же Гроза явился сам, да еще и с непривычно дружелюбным видом, словно предлагал что-то обсудить. Всерьез заинтересовавшись причиной такой благосклонности, Такеши навесил на лицо привычную маску добродушного простака и пропустил гостя в свою комнату, временно забыв о желании потренироваться. Вито чувствовал себя вполне уверенно в чужой обители, однако и не наглел. Присев на предложенный стул, парень с явным интересом уставился на фотографию, стоящую в простенькой рамке на маленьком столе. На снимке были запечатлены почти все хранители, доставшиеся «в наследство» Азуро. Сам Масси там тоже присутствовал, равно как и его сестра. Хранитель Грозы сощурился, вглядываясь в улыбающееся лицо несостоявшейся наследницы и пытаясь понять, почему же ее бывшие хранители, раз уж они так сильно переживают за судьбу подруги, так легко оставили ее? — Как интересно, история повторяется, но со сменой ролей, — засмеялся Ямамото, привлекая внимание гостя. — Что привело тебя ко мне? — почти цитируя Витторио, поинтересовался мечник, и гость заинтересованно прищурился. — Если я отвечу «скука», это будет считаться за правильный ответ? — полюбопытствовал Согредо и усмехнулся. Да, пожалуй, еще пару дней назад он бы не позволил себе такой вольности, вспоминая, как разговаривал с Дождем в прошлый раз. Просто именно сегодня парню вдруг захотелось поговорить с действительно заинтересовавшим его Такеши. — Только если это правда, — ответил лучезарной улыбкой Ямамото, и лицо собеседника тут же сменило свое выражение с беспечно-доброжелательного на серьезное и даже немного обеспокоенное. — Что ж… скажем, мне было бы интересно узнать о тебе что-нибудь. Ну и… по возможности растормошить тебя немного, что ли. Знаешь ли, странно видеть «беззаботного идиота» в таком состоянии. — В каком состоянии? У меня все хорошо! — Оставь эти штучки для казуара и корсака, — Вито неприязненно скривил лицо. — А еще для чихуахуа, этот тоже верит всему, что скажут. И в твой «идиотизм» тоже верит. — Ты даешь странные клички. «Корсак» — это, надо думать, Михель? — попытался ухватиться за отстраненную тему хранитель Дождя. Ему совершенно не хотелось говорить о своем состоянии духа, которое действительно сейчас было не на высоте. — Он, — согласно кивнул Гроза. — А «чихуахуа» — это Гокудера? — уже откровенно посмеиваясь, вновь спросил Такеши и, дождавшись кивка, уточнил: — Почему? — Чем меньше собака, тем громче лает, — хмуро процедил Витторио, и Ямамото искренне расхохотался. — У тебя для всех есть такая «звериная» классификация? — Почти, — снова кивнул Согредо. — Например, ты — стриж, идеально подходишь своему стилю сражения. А Облако — хищный и чрезмерно гордый волк. — Хех, волк ему совсем не подходит, — возразил хранитель Дождя. — То есть, он гордый, да, но ведь волки — стайные животные, так? А Хибари ведь ненавидит толпы. И стаи тоже. Ему бы больше подошла росомаха. Ну, а Сасагава-семпай? И ты сам? — уже немало заинтересованный, продолжил расспрашивать Дождь. — Боюсь, я не знаю настолько «экстремального» животного, чтобы сравнить его с Солнцем, — поняв, что пародия не удалась, Вито усмехнулся. — А себя трудно называть честно, согласись. Пусть будет русская борзая — исключительно из-за моей ненависти к лису. — Кстати, давно интересует вопрос. За что ты его так? Михель-сан, конечно, иногда заходит в своих забавах слишком далеко, но все-таки… — Из-за недоверия, — перебил Витторио. Взгляд его потяжелел, и Такеши неуютно поежился. Согредо выдержал паузу, стараясь взять под контроль свои эмоции, и запрокинул голову, упираясь взглядом в потолок. — Он так боялся за свои секреты, что решил покопаться в моей голове. Почти буквально, — он невесело хмыкнул. — Хотел быть уверенным, что я ничего не растреплю. Он не спросил, понимаешь? Напал исподтишка, ударил своим Пламенем, залез в голову и запретил говорить на определенные темы. Не спрашивай, стриж, что за темы, его «гейс»* действует до сих пор, я физически не смогу сказать. Это больно, — Ямамото невольно нахмурился, рассмотрев на лице собеседника истинно мученическое выражение. — Так больно... Словно наживую вскрывают череп, откалывают по маленькому кусочку. А самое смешное здесь то, что я злюсь не потому, что он заставил меня пройти через это, — Витторио перевел слегка размытый взгляд на хранителя Дождя и криво улыбнулся. — А потому что он мне не доверился. Не спросил, говорил ли я кому-то. Не попросил этого не делать. Ничем не объяснил. Обошелся, как с врагом, а может, даже хуже — врага он бы попросту убил. А я считал его другом. Другом даже ближе, чем казуар, хотя с ним я дружу почти всю сознательную жизнь, а корсака знал чуть больше года. Я бы никогда его не предал, никогда не поступил с ним так. Но этого оказалось недостаточно. Такеши мрачно молчал: Согредо смотрел больным взглядом, он был погружен в те, давние воспоминания, которые даже теперь приносили слишком много боли. Ямамото не мог предположить, что чувствовал хранитель Грозы тогда — преданный, своеобразно отвергнутый. Сейчас Вито не был похож на самого себя: ни следа задора и живости, даже напускной отстраненности, одна только боль — физическая и душевная в страшной смеси. Хранитель Дождя искренне пожалел, что вообще коснулся этого вопроса. Ему, разумеется, было любопытно, что за люди его новые товарищи: кто они такие, что у них за душой, стоит ли им доверять... выходило, не стоит. Не всем. — Мне совсем не хочется его выгораживать, корсак та еще мразь, — вдруг улыбнулся Витторио, и весь его вид разом смягчился. — Но он сделал выводы. Теперь он знает последствия своей маленькой незаконченной техники и сам боится ее как огня. И с другими больше так не поступит. Тем более с посторонними. Он знает, что вы под защитой казуара. А казуар — пожалуй, единственный человек, которого корсак хоть сколько-то уважает и руки всерьез не поднимет. Ни на него, ни на его подчиненных. — Я думал совсем не об этом, — возразил Такеши. Голос его прозвучал слишком холодно, почти зло. — Я просто не понимаю. Не могу представить, какие секреты могут толкнуть поступить вот так со своим другом. Да с кем угодно! — Тебя успокоит то, что он понятия не имел, как это отразится на мне? Как я и сказал, техника не была закончена. Не успел выучить, не успел опробовать. Действовал необдуманно и глупо. Беспокоился за свою жопу. Бла-бла-бла. Его мать... — Согредо запнулся на мгновение, глаза его странно сверкнули, и он невозмутимо продолжил. — Действовал необдуманно и глупо. Беспокоился за свою жопу. Бла-бла-бла. Его мать... — и вновь замолк, вновь странно сверкнул глазами, вновь заговорил. — Действовал, необдуманно и глупо. Беспокоился за... — Я понял! — перебил Такеши. Теперь к общему возмущению добавился и странный ужас — слишком неестественно выглядел собеседник, повторяя раз за разом одно и то же. Будто сломанная кукла, или заевшая пластинка, но никак не живой человек. — Кажется, я понял, как действует этот твой «гейс». Это жутковато, если честно. Хранитель Грозы досадливо поморщился и прижал пальцы к вискам, растирая их жестом, легко выдающим привычку. — Теперь ты видишь, что в некоторые вопросы вам носы лучше не совать. Целее будете. В конце концов, вы простые гражданские, — не пытаясь как-то уязвить, а просто констатируя очевидное, пробормотал он. — Вы видели абсурдно мало, но это не значит, что вам стоит знать все, понимаешь? Так что держись подальше от всего этого. И остальных огради.* * *
В комнате стояла неприятная духота. Хозяйка помещения, казалось, не обращала на это внимание, словно привыкнув, а вот посторонним здесь находиться было почти невыносимо. — Виолет, когда ты в последний раз ела? — проворчал пришедший Гаспар на манер заботливой мамочки и, не спрашивая разрешения, раздвинул шторы на окне и распахнул форточку, впуская в комнату холодный порыв ветра. — Что? Не знаю, я была занята, — поежилась девушка, поспешно накидывая себе на плечи жакет, до того висящий на стуле, и снова возвращаясь взглядом к бумагам. — Дел много. — А я знаю — три дня назад, — продолжил бурчать мужчина, встав перед столом босса и всем своим видом демонстрируя недовольство. Виолет пыталась держаться, но сосредоточиться на работе, когда ты не выспался, голодный, да еще и собственный подчиненный стоит над душой, уже который день уговаривая отдохнуть, заниматься делом сложновато. Со вздохом отложив ручку в сторону, девушка выпрямилась и посмотрела в глаза Гаспара немного замыленным взглядом, безмолвно спрашивая, что тому нужно. Мужчина указал взглядом на стоящую на краю стола тарелку с еще не остывшим грибным супом. И снова посмотрел на лицо босса, глядя на которое хотелось едва ли не плакать. Некогда пухловатые щеки ее ввалились, под глазами залегли глубокие тени, а кожа как-то посерела. За два месяца Виолет всего пару раз вышла на улицу — и то, потому что того требовала работа (пришлось самой выполнить парочку полноценных заданий). Учитывая, что все взрослые выжившие члены семьи упорно трудились, стараясь при этом не высовываться, чтобы не дать себе и остальным умереть с голоду, а на детей пока особенно рассчитывать не приходилось, абсолютно вся бумажная работа свалилась на главу семьи — нужно было перерыть немаленький архив на предмет старых отчетов и договоров в поисках возможных союзников. Гаспар помогал ей, как и когда мог, но у него тоже были важные дела: необходимо было защищать семью, поддерживать постоянные иллюзии, укрывая поместье и его обитателей от глаз изредка забредающих сюда посторонних. А ведь столь сложные иллюзии ему удавались только за счет использования сразу трех колец, два из которых достались ему от погибших товарищей, и сильно выматывали. Он пару раз предлагал более сильной подруге поменяться делами, но та только отмахивалась. Был еще Астер, но этот своими «друзьями», которые действительно появились (но уж лучше бы их не было), только добавлял работы. Сам же парень являться в поместье не спешил, оправдываясь какими-то своими неотложными делами, и ссылаясь на то, что он официально даже в семье не состоит, а значит, и жить ему тут не стоит. Каждую свободную минуту мужчина посвящал боссу, пытаясь помогать всем, чем только можно. Он даже пытался контролировать, ела и спала ли она, но это тоже не всегда удавалось — сам Гаспар, в свою очередь, к концу дня обычно валился с ног от усталости. Виолет же поглощала огромное количество кофе, и теперь под столом громоздились пустые кофейные банки, бутылки из-под энергетиков и грязные кружки. Это плохо отражалось на ее сне — когда девушка засыпала прямо за столом, отнести ее в комнату не представлялось возможным, потому как она просыпалась от любого прикосновения и снова бралась за работу. Нечего и говорить о том, как она питалась — поесть ее надо было заставлять чуть ли не силой. — Ладно, чтоб тебя, — выругалась Виолет, не выдержав битвы взглядов, и притянула тарелку ближе к себе, предварительно расчистив немного места на столе. — Как… дела? — неуверенно спросила она и развела руками, как будто объясняя, что спрашивает о делах всей семьи. — Жаждут почаще видеть своего босса, — едко ответил Гаспар и тут же примирительно улыбнулся, почувствовав намерение девушки бросить в него тарелкой. — Это правда. Ты слишком много работаешь, тебе нужно пощадить себя. Иначе ты до мести Альянсу с таким ритмом жизни не доживешь. — Еще немного, и дел станет меньше, а мы окончательно укрепим свои нынешние позиции, — с готовностью ответила Виолет и передернула плечами, бросив взгляд на улицу за окном. — Я нашла уже двенадцать потенциальных союзников. Мне осталось только просмотреть документы за последние восемь месяцев. Я справлюсь с ними уже… Подожди… какой сейчас месяц? — Через три дня март. — Тогда до пятого числа. И мы все сможем немного отдохнуть, — заверила девушка, отправляя в рот очередную ложку супа. Еду она даже не прожевывала, а сразу заглатывала, как чайка — сказывалось постоянное недоедание. Гаспар хмуро покачал головой и отошел в сторону, чтобы не мешать боссу. Как только тарелка Виолет опустела, она подняла чуть более осмысленный взгляд на подчиненного. — Ты пришел только за этим? — уточнила она, вставая из-за стола и упираясь в него руками: ее немного штормило. — Не в этот раз. Приведи себя в божеский вид, у нас гости, — с непроницаемым лицом ответил мужчина, не позволяя понять, о ком идет речь. — Через десять минут я приведу их сюда. И не смей сейчас копаться в бумажках! — шутливо-грозно добавил он, видя, как взгляд девушки против ее воли метнулся к столу. Босс обреченно вздохнула, решив отложить расправу над обнаглевшим помощником до лучших времен, и согласно кивнула. Как и обещал Гаспар, ровно через десять минут дверь в кабинет открылась. Мужчина вошел первым, чтобы в случае чего успеть наложить хоть какую-то иллюзию, однако, к его удивлению, Виолет вняла совету и действительно привела себя в порядок, да еще как! Сейчас из-за стола на него взирала совершенно прежняя босс, без привычного уже болезненного вида, разве что очень хмурая. Гаспар был уверен, что без иллюзий тут не обошлось, и был приятно удивлен — он думал, что в том состоянии, в котором была девушка, даже самую простенькую иллюзию не сотворить, а эта еще и была довольно сильной. Заметив за спиной подчиненного ожидаемых гостей, Виолет легко поднялась из-за стола и приветственно улыбнулась. Однако как только свет упал на лицо первой из них — симпатичной полной девушки среднего роста — улыбка эта поблекла. Гостья заметила эту реакцию и посмотрела как-то понимающе, дернув плечом. За ее спиной тут же появился жутковатого вида амбал. Это был высокий и толстый мужчина лет сорока двух, с трехдневной жесткой щетиной на лице и неожиданно длинными черными волосами, собранными в конский хвост. Выглядел амбал весьма устрашающе, однако взгляд его темных глаз был вполне дружелюбным. Пауза неприлично затянулась, и гостья решила первой начать разговор: — Здравствуйте, меня зовут… — Я знаю, кто Вы и как Вас зовут, — перебила Виолет, взяв себя в руки. — Фло много рассказывал мне о Вас и старательно описывал. Кажется, Вы ему действительно нравились. — Вот как, — собеседница залилась румянцем и смущенно улыбнулась. — Приятно это слышать, ведь из всех кандидатов на… это место, Флориэно Венженс нравился мне много больше других. Если можно так выразиться в подобной ситуации, я бы точно выбрала его. Виолет не слишком довольно поджала губы, но промолчала. Гостья, поняв, что сказала что-то лишнее, беспомощно оглянулась на своего спутника. Тот кивнул, и девушка, снова переведя взгляд на главу Венженс, поспешила извиниться и объяснила, что никогда не умела выбирать правильные моменты и слова. — Почему Вы здесь? — никак не ответив на извинения, перешла к главной части Виолет, и собеседница снова стушевалась. — Это немного личный вопрос. Хотя и не совсем вопрос… а, позвольте представить, Эмилио Бастьен, мой помощник, друг, телохранитель и учитель. Более исполнительного и преданного подчиненного вы днем с огнем не сыщете, — гордо выговорила гостья и шагнула в сторону, чтобы мужчину было лучше видно. — Кроме того, у него много самых разнообразных талантов. — Я очень рада знакомству, — сухо ответила Виолет и бросила короткий взгляд на стоящего у двери Гаспара. Тот мгновенно подошел к ней. — А это мой самый преданный подчиненный, Гаспар Болэлли. И поверьте мне, его исполнительность и таланты тоже никогда не вызывали нареканий. Знакомство мужчины скрепили рукопожатием. — Так вот, говоря о том, почему я здесь… у меня есть к вам одно предложение, — собравшись с духом, проговорила гостья. — Деловое. В кабинете повисла немного напряженная тишина. Спутница Эмилио то и дело передергивала плечами, ежась под тяжелым взглядом Виолет. Та была на взводе — организм давал о себе знать, и девушке отчаянно хотелось спать. Однако явление дочери босса той самой семьи, с которой должна была объединиться Венженс, обещало что-то интересное. Собственно, самым ожидаемым предложением было бы что-то вроде «предлагаю вам по-тихому отстать от нашей семьи, это невыгодное сотрудничество», иначе зачем бы этой девице являться сюда в сопровождении охраны? Если так, то нужно было показать, что даже и без них Венженс не пропадет и прекрасно справится. С другой стороны, и торопиться с выводами было бы глупо. — Ну, так что за предложение? — все-таки немного смягчив тон, спросила Виолет. Гостья, кажется, даже немного ожила. — Мы все здесь понимаем, что отец не может объединиться с вами, потому что главный гарант этого договора мертв, а вашу семью официально признали уничтоженной, — не трудясь подбирать слова, заговорила девушка. — К тому же, у нашей семьи сейчас тоже есть небольшие проблемы, в которые нам бы не хотелось втягивать вас, учитывая, что у вас своих хватает. Однако меня беспокоит будущее моей семьи. Я — единственная наследница, но и я, и мой отец понимаем, что босса из меня не выйдет. По многим причинам, я совершенно не подхожу на этот пост, и если семья будет под моим управлением, это грозит ей крахом. Поэтому-то отец и подыскивал мне мужа из мафии, чтобы заключить выгодный договор и передать правление более подходящему человеку. Ради этого он даже не отказался бы от сращения семей с учетом того, что название нашей семьи не будет стерто из истории. Флориэно был идеальным кандидатом на это место, равно как и Венженс — одна из лучших семей, с которыми мы могли бы объединиться. Но так как Флориэно мертв, а я не намерена выбирать кого-то другого, у отца не остается выбора, кроме как начинать готовить меня к наследованию, хоть он и понимает, что это самоубийство для семьи. Так вот, мое предложение таково: как только я унаследую бразды правления, мы можем объединить семьи, как и было задумано. — Почему бы Вашему отцу не выбрать кого-то из своей семьи? — задумчиво поинтересовался Гаспар. — Это запрещено нашими традициями, потому что приведет к ненужным ссорам. К тому же, в семье мы все словно родственники, и те, кто подходит мне по возрасту, мне как братья. И после гибели Флориэно я не хочу мужа из мафии. — Что взамен? — резко спросила Виолет, прислушиваясь к интуиции. Кажется, гостья не врала. — Папа немолод, а из-за проблем на него участились нападения. Я боюсь за его жизнь, и желаю ему спокойствия. Я хочу, чтобы он умер своей смертью. Я прошу вас помочь мне защитить папу. За ожидание вы будете награждены сполна. — А почему Вы не просите об этом собственную семью? — гнул свою линию Гаспар. — Это тяжело объяснить. Если его будет охранять кто-то из своих, он сразу все поймет. Он совсем себя не жалеет, поэтому запретит себя охранять, а его слово весомее, чем мое. Мне нужен кто-то со стороны, кто-то, кому он не сможет приказать. — Дело ведь не в этом. Вы хотели попросить что-то другое, — с уверенностью заявила Виолет, и гостья одобрительно улыбнулась. — Правильнее сказать: не только в этом. Я не хочу всю жизнь прожить в мафии. Как только я передам семью под начало Венженс, я хочу, чтобы вы подстроили мою «гибель», и я смогла распрощаться с мафией. Но и охрана отца — обязательное условие, он не должен погибнуть от взрыва машины или пули в лоб. Так что скажете? Я готова доказать правдивость своих слов, любым способом. Снова повисла тишина, но в этот раз не настолько гнетущая. Виолет с интересом рассматривала свою гостью, и все больше убеждалась, что босса из той действительно не получится. Так смела девушка только из-за присутствия рядом Эмилио, и почему-то босс Венженс не сомневалась — если мужчина только выйдет за дверь, гостья сразу же превратится в запуганную овечку – ту, кто она есть на самом деле. — Хорошо. Гаспар, передай Даниэле и Расселе, чтобы они собирались. Если наша дорогая гостья хочет, чтобы ее отца охраняли незаметно, пусть он думает, что я отправила их на его попечение. Ваш отец, кажется, раньше был мечником? — спросила Виолет. — Он и сейчас в неплохой форме! — обиделась гостья. — Тогда вообще хорошо. Девочки — сестры, — пояснила глава Венженс, когда собеседница изумленно глянула на нее. — У Расселы неплохой атрибут Тумана, а вот Дэни так не повезло. Зато она с детства проявляет интерес к фехтованию, так что можно убедить Вашего отца, что я хочу, чтобы он обучил Даниэлу искусству меча, а Расселе лучше быть рядом с сестрой. — Отлично! Тогда я скажу папе, что Вы хотели о чем-то с ним поговорить, и Вы сами это предложите, — гостья почти засияла. — Спасибо! Я рассчитываю на вашу честность. Девушка наскоро распрощалась и выскочила за дверь. За ней скрылся и жуткий Эмилио, одарив оставшихся в кабинете Виолет и Гаспара благодарной улыбкой. Как только дверь за ними окончательно закрылась, босс Венженс переглянулась с помощником — тот как бы спрашивал взглядом: «что это сейчас было?». — Все складывается как нельзя удачно! Она не врала. Я читала отчеты о состоянии их семьи. У них сейчас действительно есть проблемы, и за последний месяц на босса было совершено три покушения. Нам очень повезло, что она сама попросила у нас помощи, так что будет даже проще. Теперь нам нужно понадеяться только на свое терпение, — вздохнула девушка, развеивая иллюзию, снова представая перед Гаспаром в не самом лучшем виде. — Но ты уверена, что это не ловушка? Да и вы не подписывали никаких договоров, а значит, и на честность этой… дамы особенно рассчитывать не приходится, — высказал мужчина гложащие его сомнения. — Я уверена, — твердо ответила девушка и небрежно махнула рукой. — Впрочем, если ты так не доверяешь ей, я попрошу ее отправить этого «талантливого» Эмилио шпионом в Вонголу. Она ведь сказала «любым способом». Гаспар одобрительно хмыкнул.* * *
Услышав приближающиеся ровные шаги, Михель, вальяжно привалившийся к стене, вздохнул так тяжко, что, увидь его в этот момент кто-нибудь, точно подошел бы и пожалел. Причины для таких вот вздохов у парня были: что ни день — все проблема. То у Азуро что-то случится, то на Гокудеру вдруг «накатит», и он засобирается уйти из Вонголы и отправиться искать свое бывшее Небо, несмотря на просьбу оставить ее в покое. Во время последнего такого порыва чудом убедивший Хаято, что не стоит так глупить, Ферси пообещал в обмен на то, что хранитель Урагана останется в семье и успокоится, наконец, рассказать о своем прошлом, которое, как оказалось, очень Гокудеру интересовало. Тот согласился, пусть и явно переборов себя, и этим весьма сильно поразил Михеля. Туман Вонголы нахмурился, вспомнив тот разговор. Тогда он слишком поспешил и теперь жалел об этом, пусть даже это обещание и помогло ему уломать Хаято не спешить — Ураган уже две недели вел себя более-менее спокойно, и почти перестал бездумно рваться на поиски, как всегда не задумываясь о последствиях. Хотя и раздражительность его выросла в разы, потому уже даже непробивамый Рехей оставил попытки общаться с братом по несчастью. Теперь вот Витторио. Уж от него подобного иллюзионист ждать не мог — Согредо как никто другой умел держать язык за зубами, и молчал вот уже сколько лет. Он даже Азуро ничего не объяснил, а ведь Ферси даже не сомневался, что их друг, не любящий быть о чем-то не в курсе, пытался разузнать, в чем причина столь серьезной размолвки. И кому хранитель Грозы решил довериться? Не лучшему другу, не отцу — совсем недавнему знакомому, выскочке! Что ж, практика показала, что иногда параноидальное стремление оградить свою тайну ото всех хозяина не подвело. Непонятно только было, намеренно Витторио заговорил, или же сам того не заметил. В конце концов, слишком любящий общение Согредо мог быть очень, порой даже слишком болтлив, но только в том случае, если общается с кем-то, кого считает «своим», к кому привык и доверяет. Были времена, когда и Михель относился к разряду «друг, с которым можно без опасений говорить обо всем». И, надо признать, эти времена вызывали в душе иллюзиониста ностальгию. Иногда, очень-очень редко, вспоминая детство, проведенное вместе с Азуро и Вито, то прекрасное беззаботное время, когда еще не произошло все то, что произошло в их жизнях и что волей-неволей развело дороги неугомонной троицы, Ферси в тайне ото всех мечтал вернуть все как было. Но потом вспоминал все, что сделал, и понимал, что о такой роскоши мечтать не следует. — Одна просьба, Вито, всего одна просьба за прошедшие годы. Как бы сильно ты меня ни ненавидел, разве так трудно выполнить всего одну просьбу? — без обычной своей насмешки в голосе обратился хранитель Тумана к поравнявшемуся с ним Грозой. Прежде, чем тот успел ответить, их уже окутала легкая иллюзия — всего лишь защита, чтобы не слышали посторонние уши. — Хотя бы в память о нашей дружбе. Ведь было время, когда мы доверяли друг другу, как никому другому. — Разве это была просьба? — Согредо посмотрел на него не с привычным раздражением, а с искренней злобой. — И уж не тебе рассуждать о доверии. — Я сожалею. Поверь мне, я правда сожалею! Я не думал, чем это может обернуться. Витторио молчал, продолжая неподвижно стоять на месте и буравить собеседника взглядом. Его молчаливость Михелю совершенно не нравилась. Как и бездействие. Постарайся хранитель Грозы ему врезать — все было бы в разы проще и понятнее. Но тот лишь смотрел волком и не делал ничего, вводя в замешательство. — Скажи хоть, ты заговорил, чтобы навредить мне, или случайно? — задавив вспышку чувства вины, хранитель Тумана по-птичьи наклонил голову влево, вглядываясь в потемневшие глаза собеседника. — Я не успел ничего сказать. Твой «гейс» действует безотказно, — неожиданно лицо Согредо исказилось ухмылкой, чуть скрадывавшей общую враждебность. — Но в твоих тайнах нет ничего постыдного. Я не вижу смысла в том, чтобы скрывать это от парней. Большинство из них даже не мафиози, они не знают здешних нравов, они бы точно не стали тебя осуждать. Даже твой дружок Гокудера — ему не успели вложить все привычные идеалы, а у свободных киллеров совершенно иные взгляды. А ты даже сейчас так печешься о том, чтобы все осталось в тайне, хотя всем давно уже наплевать, все забыли о случившемся. Только ты, помня ту травлю, до сих пор боишься. И забываешь, что Вонгола — это не твои пришибленные Раньо. — Ты слишком наивный, — Ферси покачал головой и резко придвинулся к собеседнику. — Они не знают нравов мафии, и именно поэтому никогда не смогут понять меня. Может быть, ты и прав, я зря опасаюсь, да только для тебя уже слишком поздно. Если бы я знал, как отменить этот эффект, клянусь, я бы давно уже сделал это. Неприятно терпеть твою ненависть, Вито. Вы с Азуро — единственные близкие мне люди. Он едва не ляпнул что-то вроде «Мой страх был вполне оправдан». Вот только он знал, о чем шел разговор, и понимал, что Витторио бы и не коснулся запретной темы, если бы не его, Михеля, поспешные действия. Если бы не все то, что он сделал лучшему другу. У него не было никакого права на осуждение. — Я могу... помочь, — осторожно начал хранитель Тумана. — Убрать головную боль. Излишек Пламени... — Избавь меня от объяснений и не вздумай касаться меня, — неприязненно ощерившись, хранитель Грозы отшатнулся от протянутой было к его голове ладони и проскользнул в свою комнату. Не дожидаясь, пока тот запрется изнутри, Ферси с силой толкнул дверь, проходя следом. Так даже лучше. Еще меньше шансов, что кто-то подслушает. Витторио его маневру не удивился — Михель воспринял это как маленькую победу. Даже стоически выдержал уничижительный взгляд и поднял руки ладонями вперед, демонстрируя исключительно мирные намерения. — Мы впервые столько говорим за эти годы. Мне жаль, что так вышло. Правда жаль, — Ферси подошел ближе и едва сдержал улыбку, когда Согредо ему это позволил. — Я не прошу простить меня. Прошу позволить помочь. Хоть немного. Может быть немного больно, но недолго. И я уйду, обещаю. Согредо, продолжая внимательно следить за ним, медленно кивнул. Даже почти не вздрогнул, когда хранитель Тумана коснулся пальцами его висков и прикрыл глаза, сосредотачиваясь и отзывая излишки собственного Пламени, приносившие бывшему другу лишнюю боль. Тот сцепил зубы и сипло выдохнул, но Михель запретил себе отвлекаться: да, Витторио было больнее, чем он ожидал, но зато потом боль должна отступить. Главное — не прерывать работу, чтобы не сделать хуже. Закончив, Ферси отошел и чуть помедливо поднял взгляд. Глаза Согредо все еще казались чуть мутными, взгляд был расфокусирован, но это не помешало ему недовольно поджать губы и кивнуть в сторону двери. — Ты закончил. Иди, — процедил он и отошел, не теряя иллюзиониста из виду. Михель не позволил себе ни жалобного взгляда, ни очередных слов извинений — он уже сказал, что не смеет просить прощения, и Витторио ясно дал понять, что больше не собирается терпеть его компанию. Так и не сказав ни слова, хранитель Тумана вышел из чужой комнаты, едва не срываясь на бег. Только отойдя достаточно далеко, он позволил себе слегка ссутулиться и хрипло выдохнуть. «Моя слабость — это моя сила, — пробормотал он, напоминая себе слова матери. Слова, которые разрушили в конечном счете их с Согредо дружбу. — Кому нужна такая сила?»* * *
Тсунаеши, как и было велено, ждала в своей комнате. Она сидела на кровати, подтянув колени к груди, одной рукой обнимая ноги, а второй — гладя разомлевшего от ласки Бранна. Кот сидел у девушки под боком и громко мурчал. Его наличие здесь было несколько удивительным — обычно животное не покидало излюбленную гостиную, даже ел он там, а тут — сам пришел и поскребся в дверь Савады, как будто уловив, что у той что-то случилось. Не успела Тсуна открыть толком дверь, как котяра нагло пролез внутрь, посмотрев на хозяйку комнаты взглядом, а ля «не спорь, простая смертная». Та и не спорила, только вернулась на место, где сидела до этого, и собралась было продолжить накручивать себя пустыми подозрениями, но Бранн ей это не позволил. Поразительно легко (учитывая его размеры) запрыгнув на кровать Тсунаеши, кот все так же нагло устроился рядом с ней у стены, тем самым потеснив девушку к краю. Пока та пыталась осмыслить происходящее, в довершение своего «выступления» кот обмотал, как смог, свой длинный хвост вокруг руки Савады, как будто не позволяя той уйти. Прошло достаточно времени, прежде чем в дверь постучались. Бранн замурчал еще громче, и Тсунаеши, все еще удерживаемая котом, только и могла, что крикнуть: «Зайдите!». Как и ожидалось, посетителем оказался виновато улыбающийся Катэль. Девушка слегка нахмурилась, заметив на шее мужчины свежую царапину и странные пятна на воротнике рубашки. О’Хьюз, плотно прикрыв за собой дверь, осторожно подошел к кровати Савады и сел напротив нее. Мужчина молчал, кажется, не зная, с чего начать, Тсуна же настороженно нахохлилась и тоже не спешила начинать разговор. Единственным источником звука был только мурчащий Бранн, без труда игнорирующий направленный на него выражающий удивление взгляд хозяина (очень редко животное снисходило до какого-либо проявления внимания к окружающим). Так прошло не меньше пяти минут, пока, наконец, относительную тишину не прервала не выдержавшая молчания Тсунаеши. — Кто ты такой? — тихо спросила она, и Катэль едва разобрал вопрос. — Что конкретно ты хочешь знать? — чуть громче проговорил О’Хьюз. — Почему Скуало был здесь. Откуда ты знаешь Фона. Как ты связан с мафией. Ты предал нас? — отчеканила девушка, сглотнув ком в горле. — Я никого не предавал, — неожиданно жестко ответил мужчина, но после чуть смягчился. — Ты права, я связан с мафией, и поэтому Скуало был здесь, поэтому Фон пришел именно ко мне. Наверное, я должен объяснить. Катэль замолчал, словно задумавшись. Тсуна же напрягла слух и пристально уставилась в глаза О’Хьюза, чтобы сразу понять, если тот солжет. Наконец, мужчина едва заметно кивнул, словно принимая для себя какое-то не очень легко давшееся ему решение. — Хорошо. Пойдем в мой кабинет, я должен кое-что тебе показать. Так будет проще понять, — договаривал Катэль уже подойдя к двери. Кот мгновенно высвободил руку Савады и спрыгнул следом за хозяином. Остановившись у двери, Бранн спокойно уселся, уставившись нетерпеливым взглядом на Тсунаеши, которая еще колебалась. Поняв, что все-таки стоит узнать, о чем говорил О’Хьюз, девушка поднялась с кровати и проследовала за хозяином дома. — Что ж. Ты могла обратить внимание, что я живу несколько лучше, чем это могла бы позволить зарплата рядового постановщика, — по дороге к кабинету, начал Катэль. Девушка согласно кивнула. — Эта работа — больше хобби, чтобы у людей не возникало вопросов вроде «откуда у него деньги?», ведь нельзя же им рассказывать, что я имею связи с теневым миром и именно этим зарабатываю. Они подошли к той самой двери рядом с библиотекой, и О’Хьюз открыл ее, первым заходя внутрь. После него в комнату проскользнул кот, а замыкала шествие Тсуна. Она еще ни разу не была здесь — как-то не приходилось, — и теперь не без любопытства осматривалась. В общих чертах кабинет мало отличался от других комнат — тот же налет старины, множество книг, пепельница на потрепанном временем столе. Запах табака в помещении был такой сильный, что Савада с трудом не закашлялась — похоже, Катэль курил даже больше, чем она думала, но исключительно у себя в кабинете. Выбивалась из общей картины только стена справа от входа. На ней висела большая доска, почти полностью скрытая за кучей листков бумаги, фотографиями и стикерами. В верхнем левом углу доски в рамочке висел листок, на котором что-то было написано по-итальянски, а внизу расположилась витиеватая подпись, в которой Тсунаеши узнала подпись О’Хьюза — девушке уже доводилось ее видеть. Но особенно ее удивила одна фотография, висящая почти в центре. Если все бумаги были аккуратно прикреплены к доске магнитами, кнопками и английскими булавками, то эта была проткнута непонятно откуда взявшимся в этом доме дротиком. На снимке был изображен человек, сфотографированный со спины, которую и протыкала игла дротика. Можно было разглядеть его длинное серое пальто и широкополую светло-серую шляпу. Наряд человека казался очень странным, ведь, судя по остальному фону, фотография была сделана в теплое время года. Лица видно не было. Недалеко от доски спряталась еще одна дверь. Ничего особенного в ней не было, кроме отсутствия ручки. Именно к ней и подошел Катэль, перед этим потоптавшись у книжных полок. Савада невольно открыла рот, когда кусок стены у дверцы отъехал в сторону, а на его месте непонятно как оказалась маленькая панель. О’Хьюз что-то быстро набрал на ней, и дверь без ручки призывно распахнулась. Все еще ничего не объясняя, мужчина прошел внутрь, поманив за собой Тсуну. Та подчинилась, чувствуя, как кот хлестнул ее по ногам, будто подгоняя. За дверью обнаружилась широкая лестница, состоящая из не меньше, чем двадцати ступеней. Сама не зная, почему, Тсунаеши покорно следовала за Катэлем. По крайней мере, ее интуиция не трезвонила об опасности. Спустившись, они оказались в огромном хорошо освещенном помещении, заставленном железными стеллажами, пожалуй, даже больше, чем библиотека. Савада озиралась, порываясь подойти к ближайшей полке и посмотреть, что же скрывают в себе папки, которые и занимали почти все стеллажи. На каждом из них сбоку было что-то написано, но девушка не поняла, что, — записи были на гаэлике. — Это архив, собираемый моей семьей от самого первого поколения, — заговорил О’Хьюз, зачем-то указывая рукой вглубь помещения. — Ты помнишь, я рассказывал тебе о профессии, которая передается в моей семье по наследству? Это все — часть наследства, напрямую связанная с профессией. Если вкратце, то я — независимый информатор. Мафиози обычно обращаются ко мне, если сами не могут по какой-то причине найти нужную информацию. Я не служу кому-то конкретно, ко мне может обратиться практически любой желающий, и о том, что он ко мне обращался, никто не узнает. Скуало пришел ко мне за информацией, которую Вария не смогла достать своими собственными силами. — Он попросил тебя найти меня? — О нет, вовсе нет, по другой причине. Девятый Вонгола прекратил поиски бывшей наследницы, да и я не занимаюсь подобным — ты не состоишь в мафии. Честно говоря, я был немного удивлен его приходом, Скуало обычно назначает встречи в нейтральных местах… — Д-девятый прекратил поиски? — удивленно произнесла Тсунаеши, чувствуя, как в душе ворочается неприятное чувство, отдаленно похожее на обиду. Не то, чтобы она хотела, чтобы ее всю жизнь преследовали, но ведь прошло всего два месяца! Им что, и правда настолько плевать? Даже ребята… — Да, в начале января этого года. Это было после того, как Внешний советник Вонголы вернулся из Японии, где, по-видимому, искал тебя. Больше я подробностей не знаю, но если ты захочешь, могу и… — Ты собрался лезть к Вонголе? — испуганно пискнула Савада, памятуя о том, что, к примеру, Вария — это тоже часть Вонголы. — Нет-нет, не стоит, это может быть опасно, — забубнила девушка, пытаясь унять разбушевавшуюся фантазию. — Тебе не стоит об этом волноваться, мне ничего не грозит, — с улыбкой ответил Катэль, которому было приятно, что о нем волнуются. — Но как же… Реборн говорил мне об омерте, шпионов в мафии не жалеют… — Я не шпион, я информатор. Омерта мне не страшна, ведь официально информаторы — не мафия, а просто что-то близкое, поэтому омерта даже защищает нас, запрещая трогать мирных жителей, и Вендиче, которые следят за исполнением договора, действительного для всей мафии. Да и было бы слишком хлопотно добираться из Италии сюда, только чтобы устранить одного человека. — Какого договора? — Тсунаеши непонимающе помотала головой. — Обычно все-таки с такой профессией долго не живут, — О’Хьюз безразлично пожал плечами. — Мои родители погибли пять лет назад, и я занял их место. В то же время появился человек, которого сейчас считают наравне со мной лучшим. Он же, насколько мне известно, и был инициатором этого договора: как этот человек договорился с Вендиче, я не представляю, но те поддержали идею защиты информаторов, поэтому теперь мы спокойны, до тех пор, пока храним тайну своих клиентов, и пока не лжем. Странное условие, конечно… Катэль приятно засмеялся, и Тсуна невольно подхватила эту улыбку. Опасности она не чувствовала, а значит, все не так плохо, как она думала поначалу. — Значит, и Фона ты знаешь в силу своей профессии, — облегченно произнесла девушка, но уже в следующий миг напряглась. — Конечно, Фону тоже иногда требуются некоторые сведения для выполнения заказов, поэтому он… — «Заказов»? — изумленно перебила Савада, вскинув голову. — Упс… Я был уверен, что ты в курсе, — Катэль задумчиво опустил взгляд, взявшись за подбородок правой рукой. — Путешествия — дорогое удовольствие, ты ведь не думала, что Фон — миллионер-добродетель? Конечно, он выполняет заказы. Звание сильнейшего в мафии за просто так никто не дает. Тсунаеши нахмурилась, мысленно упрекнув себя в том, что до сих пор ни разу не поинтересовалась у спутника, на какие средства они перемещаются по миру, воспринимая это как нечто само собой разумеющееся. По-видимому, это она зря. — Подожди, ты уже столько времени провела рядом с аркобалено, и до сих пор ничего о нем не знаешь? — пришел черед О’Хьюза удивляться. — Так значит, Фон такой же, как и Реборн? — ответила вопросом на вопрос Тсуна. А ведь действительно, что, по сути, она знала об аркобалено Урагана кроме того, что он учитель И-Пин? Да ничего. Она даже толком не в курсе, что значит быть аркобалено. — Я бы не сказал. Учитывая, что Фон не из итальянской мафии, а из китайской триады… — Что ж, рано или поздно ты бы все узнала, — в разговор ввинтился детский голос. Катэль и Тсунаеши одновременно повернулись к лестнице — на последней ступеньке уютно расселся аркобалено Урагана, а рядом с ним — Бранн. — Хотя мне казалось, что И-Пин говорила тебе о том, чему я ее учил, Тсунаеши, — спокойно продолжил вечный ребенок. Девушка странным взглядом уставилась в лицо Фона. Тот безмятежно приглаживал шерсть довольного кота, и, кажется, нисколько не беспокоился о том, что теперь Савада может бояться его. А та действительно взглянула на аркобалено несколько иным взглядом. Впрочем, как она с удивлением для себя отметила, ее отношение к вечному ребенку особо не изменилось — он по-прежнему остался интересным собеседником и человеком, вытащившим ее из пучины отчаяния, в которую она погрузилась после отъезда друзей; человеком, оказавшимся рядом, когда она так в этом нуждалась. — Это все неважно, — осторожно подбирая слова, проговорила Тсуна. — Я ведь… я полтора года прожила под одной крышей с Реборном, общалась с прирожденным киллером и кучей мафиози, мои братья — единокровный и названый — главы мафиозных кланов. Я множество раз умирала и возрождалась, я победила Занзаса, в конце концов! Я пережила и сделала уже столько всего, что отказываться жить и бороться, сдаваться только из-за того, что единственный, кто может мне в этом помочь, тоже не плюшевый медведь, просто глупо. Ничего не изменилось, Фон. Однажды я уже приняла решение уехать с тобой, и не стану его менять. Я все еще хочу путешествовать с тобой по миру, учить языки, разговаривать с тобой вечерами и пить приготовленный тобой пуэр. Кем бы ты ни был, ты все еще мой друг, — твердо закончила Савада, видя, как тепло улыбается в ответ на ее слова вечный ребенок, и чувствуя, как стоящий сбоку от нее О’Хьюз ободряюще хлопнул девушку по плечу.