Мир ополчился на тебя одного. Не много ли ты на себя берёшь? Ты можешь всё и ничего, А правда твоя — это чья-то ложь. (Otto Dix — Эффект бабочки)
Виолет считала своим достижением полностью просмотренный и разобранный всего за четыре месяца архив семьи. Результатом ее кропотливой работы стали восемь теневых союзов. Переговоры с некоторыми семьями шли тяжело, хотя бы потому, что им не доверяли достаточно, чтобы раскрывать тот факт, что вроде бы уничтоженный клан вполне себе существует, пусть и сильно поредевший. Особенно сложно было заставить некоторых утаивать сам факт того, что Венженс не только не уничтожена, но и имеет далеко идущие планы по отмщению. Однако и эти вопросы были улажены, отношения с главами семей налажены, и, пожалуй, можно было смело говорить о том, что начало союза, противоборствующего Альянсу, положено. Немного расстраивал тот факт, что планы придут в исполнение еще не скоро — пока «антиальянс» был еще слишком непрочен и мал, чтобы в открытую противостоять даже одной только Вонголе, — но перспективы для развития были. В конце концов, все начинается с малого, а терпение — залог успеха. Не то, чтобы Виолет устраивало такое положение дел, но Астер — несмотря ни на что, очень хороший советчик — упорно твердил, что нельзя спешить. Нужно набрать достаточно сил, чтобы быть уверенными в том, что Альянс будет уничтожен окончательно и бесповоротно. Услышав настойчивый стук в дверь, иллюзионистка усмехнулась: черта помянешь, как говорится… — Войдите, — бросила Виолет и вернулась к своему занятию — разглядыванию змеи, вольготно расположившейся на ее столе. Животное, оказавшееся рогатой гадюкой, заинтересованно наблюдало за хозяйкой кабинета и не спешило что-либо предпринимать. Словно и само приглядывалось к девушке. — Ну здравствуй, Ви… — Астер так и замер в дверях, недоверчиво смотря на змею и переводя взгляд на довольное лицо Виолет. — Осторожно отойди, я уничтожу ее, — предупредил он, осторожно проходя в комнату и отводя руку за спину, чтобы достать постоянно покоящийся там складной нож. — Ты с ума сошел? —иллюзионистка фыркнула и протянула руку к животному — змея, выдержав паузу, все же доверчиво двинулась к ней и, провожаемая удивленным взглядом гостя, обвила сначала предплечье Виолет, а потом переползла ей на плечи, обернувшись вокруг шеи. Сама девушка выглядела слишком уж довольной. — С каких пор ты дружишь со змеями? — предусмотрительно держась на расстоянии, спросил Астер. У него самого с живностью дела обстояли плохо, а гадюка, насколько он помнил, была ядовитой. — С самого начала, — Виолет улыбнулась почти счастливой улыбкой. — На гербе Венженс змея изображена не просто так. И если хочешь знать мое мнение, это самые лучшие животные, — девушка осторожно погладила гадюку по голове пальцем между рожками, и змея, словно в благодарность, тут же прошлась по нему раздвоенным языком. — Ну, а эта у тебя откуда? — Астер вскинул вопросительно брови и скрестил руки на груди, всем своим видом выражая недовольство и отвращение. — Эмилио прислал новости, — посерьезнев, Виолет оторвалась от разглядывания сощуренных глаз животного. — Знаешь, мне все больше нравится этот парень. Он мало того, что тоже иллюзионист, и довольно сильный, так еще и умеет обращаться с животными. Хотя что-то мне подсказывает, что он просто хотел напугать меня в отместку за то, что я оторвала его от госпожи… все же змея — самый лучший посланник из всех, которых можно отправить. Тем более, если это рогатая гадюка. Ну скажи, разве она не красавица? Змея, словно в подтверждение сказанного, зашипела в сторону вздрогнувшего Астера и спокойно опустила голову на подставленную руку Виолет. — Тебе никогда не говорили, что ты… странная? — нахмурившись, спросил юноша. Он змею не то, чтобы боялся, но праведно опасался — уж слишком настороженно та на него смотрела. — Да всякого говорили, — девушка пожала плечами, и змея, отзываясь на этот жест, чуть сильнее сжалась в кольцо. — Например, что я «неправильная». Или сумасшедшая. — Ну и какие новости? — выдохнув, все же спросил Астер. Он решил игнорировать животное, хотя чувство непонятной тревоги все же не отпускало. Все-таки ядовитая змея в подчинении озлобленной на весь мир девушки — опасное сочетание. Пусть даже Виолет заметно успокоилась с того дня, как приняла на себя обязанности главы семьи, злость ее никуда не делась, и попасть под горячую руку не хотелось. — Вонгольский сопляк все ссорится со своим Облаком. Того и гляди, Хибари Кея решит оставить еще и это Небо, — иллюзионистка усмехнулась. — И с Реборном у них как-то совсем не ладится. Эмилио пока еще не заслужил достаточно доверия, так что подробностей не знает, но считает, что это может быть довольно интересно. Если настроить аркобалено против наследника Вонголы, это может сыграть нам на руку. Но самое чудесное — Вария все еще не приняла нового наследника и явно не спешит это делать, так что Церемония, судя по всему, откладывается в долгий ящик. Виолет тихо рассмеялась, а гадюка вновь приподняла голову, всматриваясь в Астера таким взглядом, словно тот мог быть опасностью для девушки, а потому подпущен ближе не будет. Тот лишь сильнее нахмурился, послушно не двигаясь с места. Виолет, видя это, рассмеялась громче и встала из-за стола, подходя к широкой тумбе в углу. Тут же на ее поверхности появился большой стеклянный аквариум, сплетенный из иллюзии. Змея безропотно перекочевала с плеч девушки на ее же руки, а потом и внутрь явно временного пристанища. — Жаль, придется вернуть Аурелию Эмилио. Но я все же попрошу, чтобы все новости он присылал через нее, — не отворачиваясь от аквариума, оповестила Виолет. — Ты уже и имя ей дала? — вздохнул Астер и расслабился, чувствуя себя в большей безопасности. — Эмилио не будет против. Так что тебе не понравилось в новости о вонгольских головорезах? — девушка обернулась и заинтересованно наклонила голову. Астер продолжал стоять на своем месте, с легкостью выдерживая любопытный, но тяжелый взгляд собеседницы, словно бы такое происходило каждый день. Даже змея за стеклом, вновь пристально посмотревшая на него, почти никак не поколебала уверенности Астера. У него были свои мысли на счет происходящего в Вонголе, равно как и свои собственные цели, которые упускать из виду он не собирался. — Нынешний наследник неопытен. Чем раньше власть перейдет к нему, тем лучше. И если удастся избавиться от Девятого, то Вонгола окажется в очень незавидном положении. Атаковать ее не составит труда. А если мы будем ждать, то под надзором аркобалено и Девятого наследник быстро успеет набраться опыта, — на одном дыхании выговорил Астер, глядя прямо в глаза Виолет. — Чем больше Вария брыкается, тем стремительнее мы теряем хоть какую-то выигрышность ситуации. Девушка выслушала его, помолчала, что-то обдумывая, и развела руками: — Ты, конечно, прав. Но не ты ли постоянно просишь меня не торопиться? Старик тоже это все понимает, и не отдаст Вонголу неопытному юнцу. И потом, ты забываешь мою цель. Девятый отдал приказ уничтожить мою семью. Он должен умереть последним. Желательно — чтобы перед смертью он видел холодные искалеченные трупики Азуро Масси и Занзаса. Пожалуй, можно обойтись даже без Савады Тсунаеши. Ей нанесли такое оскорбление, что вновь стать кандидаткой в наследники она уж точно не согласится. Впрочем, старик и сам наплевал на нее, а тратить время на поиски я не намерена. Хотя было бы забавно видеть владелицу Небесного Пламени на своей стороне. — Все это так, — кивнул Астер, не сводя цепкого взгляда с лица Виолет. — Однако Вария… все равно мешает. — У тебя там личные счеты, что ли? — не выдержав, фыркнула иллюзионистка. — Даже если и так, сейчас я не полезу к ним, и никого из своей семьи не отправлю. Сам — делай, что хочешь, но не втягивай моих людей, я не прощу тебе, если кто-то из них пострадает. Прежде, чем Астер что-то ответил, у него в кармане завибрировал телефон. Не трудясь выходить за дверь, он достал мобильный и ответил на вызов. Виолет с интересом покосилась на Астера — уж слишком довольная улыбка появилась на его лице, чтобы упустить этот факт из виду. В основном тот слушал, что говорят на том конце «провода», и понять, в чем дело, было трудно. Наконец, Астер бросил несколько фраз, среди которых затерялось кодовое слово, которым пользовались на территории Венженс, и сбросил вызов. — Что это значит? — настороженно спросила девушка. В аквариуме зашипела змея, демонстрируя свои клычки. — Я нашел еще одного союзника. Пока из всех, кто заключил с твоей семьей договор, эта семья — самая могущественная, — вытянувшись во весь рост, улыбнулся Астер. — Уверен, ты будешь удивлена, но довольна. — Обман я тоже не прощу, ты ведь понимаешь? — не скрывая угрозы, изрекла Виолет и легко постучала костяшками пальцев по стеклу аквариума. — А если со мной что-то случится, проконтролировать Аурелию будет некому, потому что иллюзия рассеется, и она обретет свободу. Астер лишь непонятно промолчал, впрочем, не теряя чувства превосходства. Обманывать девушку он не собирался, однако предполагаемый союзник — тут уж все зависит от самой Виолет — действительно мог быть очень неожиданным. — У Вас, как я посмотрю, параноические наклонности, мадемуазель Дефоссе, — неожиданно послышалось от двери. Побледневшая девушка резко повернулась на голос и наткнулась взглядом на весьма странную персону. На вид незнакомец был одного возраста с Виолет, может, даже чуть старше. Росту его можно было только позавидовать — гость почти задел дверной косяк, когда заходил. Желтовато-песочный его костюм очень выгодно смотрелся в свете солнечных лучей, почти ослепляя любого, кто осмеливался на него взглянуть. Ярко-желтая рубашка и того же цвета галстук, затянутый, кажется, под завязку, красиво оттеняли светло-карие, даже почти желтые глаза. Пшеничные волосы, обрамляющие приятное, загорелое лицо молодого человека, и собранные сзади в легкий хвост, почти сливались по цвету с костюмом, и вся эта общность цветов придавало гостю странное сходство с золотой скульптурой. Молодой человек, сцепив руки в замок за спиной, терпеливо ждал, пока его рассмотрят достаточно детально. Поза его была уж слишком расслабленной для человека, который сейчас попытался — и небезуспешно — поддеть свою возможную союзницу, хотя само его появление здесь было опасно со всех сторон. — Что здесь забыл представитель восьмой в рейтинге Альянса семьи? — обратилась Виолет отнюдь не к гостю, а к наблюдающему за ее реакцией Астеру. Тот, нисколько не удивленный, открыл было рот, чтобы ответить, как гость властно вскинул руку, призывая к молчанию. — Позвольте мне самому говорить за себя, мадемуазель Дефоссе, — заговорил молодой человек, и странно ухмыльнулся, видя, как передернуло девушку. — Или мне все-таки обращаться к Вам донна Венженс?.. — Будьте добры, — поджав губы, кивнула Виолет. — В таком случае, я представлюсь, как подобает, — голос гостя был поистине чарующим, завораживающим, хотя и совсем не красивым — таким людям на роду написано быть ораторами. — Мое имя Грегори Фиори, и как Вы верно подметили, я представитель семьи Медьятриче. Весьма приятно, что меня узнают в лицо. Грегори шагнул вперед, протягивая руку, очевидно, надеясь на рукопожатие. Виолет окинула его ладонь подозрительным взглядом, задерживаясь на безобразном рубце на внешней ее стороне. Молодой человек, заметив это, смешливо хмыкнул и руку убрал — девушка так и не ответила на этот жест дружелюбия. — Знаете, меня вдруг стал мучить один вопрос, — ничего не выражающим тоном изрекла Виолет и посмотрела в глаза собеседника. — Почему старший наследник получил место всего лишь представителя, а кресло главы семьи отошло к младшему из сыновей, который слишком юн? Да и смерть предыдущего босса выглядела уж очень странно. — Ох, Вам ли не знать, как это бывает, донна, — картинно вздохнул Фиори, — когда наследник по каким-то параметрам не подходит, и на его место ищут кого-то другого. Что же касается смерти предыдущего главы… опять же, Вам ли не знать, как избавляются от докучающих членов семьи. Нравы в Италии мало чем отличаются от нравов во Франции, но и это Вы знаете, мадемуазель Дефоссе. Сколько лет Вы принадлежите семье Венженс? Девять? Восемь? — Достаточно, чтобы искоренить из себя все французские начала, — неожиданно улыбнулась Виолет и скрестила руки на груди. — Значит, традиции не пропустили обладателя Пламени Солнца на трон? — Традиции одобряют лишь «Небесных», — пожал плечами Грегори. — А так же родных сыновей. — А так же родных сыновей, — эхом отозвался молодой человек. — Но мне повезло стать хранителем моего Небесного единоутробного брата. Вы знаете, какое это счастье, быть хранителем близкого человека, не так ли? Астер наблюдал за этим словесным боем, затаив дыхание. Будучи посвященным в дела как Виолет, так и Грегори, он прекрасно знал, что все затрагиваемые до сих пор темы — больные для этих двоих, и был готов вмешаться, если от слов собеседники перейдут к действиям. Все-таки как бы не крепилась девушка, и как бы уравновешен не был Фиори, безграничным терпением никто из них не обладал, а чем дальше заходил разговор, тем более личные дела в нем затрагивались. — А у нас, если присмотреться, много общего, — неожиданно заявила Виолет, и разговор, больше похожий на игру в «горячую картошку» (только и успевай отбить подачу) словно споткнулся о невидимую преграду. — Поэтому давайте перестанем меряться членами и перейдем к делу. Что же все-таки Вас сюда привело? Грегори, выслушав ее, ожидаемо прыснул и прикрыл рот рукой, удерживая рвущийся наружу хохот. — Ваша прямота сравнима только с Вашим же упрямством, донна, — задыхаясь, пояснил молодой человек свою реакцию и все-таки дал волю смеху. Спустя пару минут, от души отсмеявшись и вытирая выступившие слезы, Фиори все-таки снова заговорил. — Разве неясно, чего я хотел, явившись прямо в дом «врага»? — Выбор велик, так что просветите меня, — невозмутимо отозвалась Виолет и оперлась локтем об аквариум, в котором притаилась змея. — Я хочу присоединиться к антиальянсу, — таким же тоном заявил Фиори. — Разумеется, участвовать в этом буду не я один, но вся моя полуторатысячная семья. — А босс-то хоть в курсе? — Разумеется, я ведь не только представитель, но и Консильери. — Позвольте узнать причины, заставившие семью, занимающую очень высокую позицию в Альянсе, пойти против него? — девушка нетерпеливо постучала ногтем по стеклу аквариума. — Почему Вам так интересно? Разве Вам мало моих слов и слов Астера? — От причин зависит мое решение, — Виолет вздохнула так, словно была вынуждена объяснять прописные истины. — Если ваши цели ограничиваются лишь жаждой власти или денег, мой ответ будет отрицательным. — Так жестко? Моя семья сильна, вхожа в Совет Альянса, имеет кучу связей вне его и обладает хорошими территориями. Даже учитывая все это, вы откажете, если я всего-то надеюсь на крупный куш? — искренне недоуменно спросил Грегори и получил в ответ разочарованный взгляд. — Не боитесь разбрасываться такими союзниками? — Те, кого волнует лишь нажива, слишком плохие союзники, потому как думают только о себе и легко могут предать. Да и территории у вас так себе. Я не могу ставить под удар свою семью и общую цель антиальянса ради подобных охотников за «сокровищами». Фиори, выслушав девушку, почему-то закивал и нахмурился, изображая бурную умственную деятельность. Виолет терпеливо молчала, позволяя Солнцу Медьятриче достаточно покривляться. Наконец, тому надоело прикидываться, и Грегори стал серьезным. — Шутка в том, что я действительно добиваюсь власти. Но не спешите делать выводы, донна, ведь даже власть требуется для разных целей, и в нашем случае она является именно средством. Моему брату нужна власть, способная переломить традиции, и заполучить ее можно, лишь свергнув верную этим традициям Вонголу. И я, как его хранитель Солнца, должен решить эту проблему. Любой ценой. Виолет одарила собеседника скептическим взглядом и отвернулась, вновь принявшись любоваться на притихшую змею. Девушка не собиралась спешить с принятием решения. Уже сам факт заключения союза с кем-то из Альянса ставил под удар только-только начавший образовываться антиальянс, а у Виолет не было права на ошибку. — Я понимаю Ваши сомнения, донна Венженс, — тон Фиори вдруг изменился. — Мне нравится такой подход. Что ж, Вы взглянете на мое предложение под другим углом, если я смогу предоставить доказательства честности своих намерений? — Смотря какие будут доказательства. Письмо от главы семьи не прокатит, — хмыкнула девушка. — Надеюсь, Вы уже знаете, что собираетесь сделать, потому что срок Вам на исполнение обещания — неделя. Если через неделю Вам не удастся убедить меня в выгодности договора с семьей Медьятриче, об этом можете забыть. — Не волнуйтесь, я уже знаю, как докажу свою честность, — Грегори переглянулся с оживившимся Астером. — Так что я успею. А теперь позвольте откланяться. Астер знает, как меня найти. Кивнув в знак прощания, Фиори небрежно махнул рукой и вразвалочку направился к выходу. Минут пять после того, как за ним закрылась дверь, в кабинете стояла гробовая тишина, которую нарушало толькоо шипение Аурелии. Наконец, Виолет повернулась лицом к улыбающемуся Астеру и равнодушно изрекла: — Этот человек интересен. Но я отрежу тебе палец, если он не предоставит доказательств. — Заметано, — ухмыльнулся тот.* * *
Последние месяцы жизнь Шоичи Ирие представляла собой непонятно что. Столь долгожданное обучение в одном из лучших британских колледжей, что в дальнейшем могло бы помочь с поступлением в Кембридж, обернулось весьма странными обстоятельствами. Все началось со знакомства со Спаннером. Этот человек, погруженный в технику даже больше, чем Шоичи, да к тому же оказавшийся настоящим фанатом Японии, учился в группе Ирие, и сразу же обратил внимание на японца. Удивительно то, как Спаннер, предпочитающий обществу людей общество винтиков, гаек и чертежей, смог разговориться сам и почти играючи разговорить нового знакомого. Однако всего за пару месяцев общения эти двое умудрились крепко сдружиться. Соперничество в постоянно проводимых колледжем конкурсах робототехники и прочих чудес науки только подстегивало неизвестным образом эту странную дружбу. Свою лепту вносило искреннее и упорное желание британца выучить японский — что-то он уже знал сам, однако был твердо уверен, что только носитель языка сможет действительно хорошо обучить как правильности слов, так и их произношению. В конечном счете, Спаннер даже подсуетился, чтобы их с Шоичи заселили в одну комнату, отказавшись от своей одноместной. Возможно, будь Спаннер единственным элементом жизни, выбивающимся из привычной колеи, Шоичи бы не беспокоился. Все меньше рутины, да и советы друга частенько выручали в учебе. Но месяца четыре назад в колледж неизвестно зачем перевелся новый ученик. И ученик этот оказался еще более эксцентричным, нежели погруженный в свои интересы Спаннер. Ирие был искренне удивлен, когда понял, что Джессо Бьякуран, учащийся курсом старше, тоже весьма открыто выражает свой интерес к японцу. И непонятно было, то ли их так привлекает непривычная глазу восточная внешность, то ли забавный говор Шоичи — тот и сам не мог толком объяснить, почему в обычном светском разговоре постоянно сбивался, запинался и путался, хотя и знал английский практически в совершенстве, а когда речь заходила о науке, мог тараторить десятки минут и ни разу не ошибиться… Что бы ни служило причиной, Шоичи оставалось только смириться с новоявленными друзьями, причем, если Спаннер действительно старался завоевать доверие одногруппника, то Джессо, поломав вдребезги все стереотипы, разорвав все шаблоны, просто заявил в какой-то момент, что они с Ирие теперь друзья. Почему-то японец понимал: возражения не то, чтобы не принимаются. Они даже не рассматриваются. Постепенно привыкая к такой жизни, наполненной этими странными людьми и не менее странными их поступками, Шоичи стал понимать, что это все ему даже нравится. После нескольких месяцев общения с Бьякураном и Спаннером Ирие стал ловить себя на мысли, что ничуть не жалеет о том, что покинул родной, размеренный Намимори, где единственное в жизни событие, выбившее его из колеи — это появление маленького ребенка по имени Ламбо в его комнате. Хотя, скорее даже не это, а попытка отдать несчастный ящик, наверняка и по сей день хранимый под столом в его бывшей комнате, семье Савада. Вот уж что было поистине необычным событием! Все шло нормально, пока в какой-то далеко не прекрасный момент Спаннер, баловавшийся хакерством, не рассказал, что «случайно» взломал сервер какой-то местной преступной группировки. Сам британец тому значения особого не придал, сказав только, что его едва не засекли, а вот Шоичи заволновался. Причины тому были — незадолго до этого из поля зрения исчез Бьякуран, обосновавший свой отъезд весьма расплывчато: ему надо навестить семью (что казалось странным, ибо Джессо никогда до этого ничего не рассказывал о родителях). И пусть связи между этими двумя событиями не было ровным счетом никакой, Ирие насторожился. Почему-то в его душе возникло ощущение, что все это только начало, и впереди ждет куча больших проблем. Интуиция его не обманула. Всего через неделю после своего рассказа бесследно исчез Спаннер: он просто перестал появляться на занятиях и в общежитии, хотя вещи его остались на месте. Шоичи бы и не думал беспокоиться, но друг даже не предупредил, что куда-то собирается, и вот это казалось странным. Спаннер никогда не пропадал, да еще и ничего не сказав. Из-за волнений по поводу друга оценки Ирие начали медленно, но верно скатываться, учителя наседали, требуя не отвлекаться от учебы на всякие глупости, а живот все чаще болел от волнения. В такие моменты Шоичи позволял себе крамольную мысль, что уж лучше бы они со Спаннером не дружили, тогда бы хоть японец не мучился от неизвестности. Последней каплей стала неожиданная встреча, напомнившая о покинутом Намимори. Было еще слишком рано, чтобы по мосту над неширокой речкой сновало слишком много народу, и внимание сидящего на перилах моста Ирие отвлекать было некому. Юноша же, мучимый кошмарами, решил развеяться, и пришел сюда потому, что от реки поддувало свежим ветерком, и было еще достаточно прохладно, так что голова могла нормально работать. Ему предстояло в очередной раз обдумать сложившуюся ситуацию и попытаться найти из нее хоть какой-то выход. Ну, или хотя бы сделать, наконец, домашнее задание. Собственно, Шоичи был так погружен в свои мысли, что не сразу обратил внимание на смутно знакомый голос. Только когда тот стал слышен достаточно близко и повысился почти до крика, взбаламутив в памяти самый странный эпизод жизни, Ирие вскинул голову. Его взгляду представилась, наверное, самая настоящая парочка: невысокая девушка, что-то рассказывающая и отчаянно жестикулирующая, и смешливо улыбающийся юноша, больше занятый, кажется, тем, чтобы его спутница нигде не споткнулась, нежели выслушиванием ее слов. Внешность девушки показалась Ирие тоже знакомой — стараясь вспомнить, где же он ее видел, Шоичи слишком пристально уставился на проходящую мимо пару, и это не осталось незамеченным: светловолосый парень переключил внимание на него, разглядывая сидящего непонятно зачем на перилах рыжего «нерда» подозрительным взглядом. Заметив это — или же ведомая какими-то другими силами — девушка резко повернулась, вглядываясь в фигуру Ирие, словно она искала что-то, но еще сама не понимала, что. А потом ее лицо просияло, и девушка, дернув за рукав спутника, что-то быстро ему сказала. Взгляд незнакомца еще больше помрачнел, и он что-то недоверчиво уточнил у девушки — та только кивнула. Затем перевела взгляд обратно на замершего Шоичи, обезоруживающе улыбнулась. И он вспомнил. От шагнувшей к нему «жительницы-дома-Савада-а-значит-по-определению-сумасшедшей» Ирие инстинктивно шарахнулся назад, слишком поздно вспомнив, что подобные фортели на перилах моста выкидывать не следует. Но прежде, чем он опрокинулся в реку, уже почти смирившись со своей несчастной судьбой, его руку успели обхватить две миниатюрные ладошки и не только удержать, но и дернуть на себя, что Шоичи слетел с перил, но не назад, в воду, а вперед, на твердую землю, отделавшись только ушибленными коленями. Кто-то над головой непонятно выразился на японском, а потом перед его лицом снова возникло лицо улыбающейся девушки. Позади нее маячил ее спутник и, видимо, ругался, но на другом языке, похоже, итальянском. — Ты в порядке? — по-японски спросила девушка, потом, одернув себя, поправилась и повторила вопрос на английском. Ирие в ответ разве что не закричал. Активно мотая головой и смотря полубезумным взглядом на незнакомку, он попытался отползти подальше. Девушка, та самая, что тогда поначалу показалась ему самой адекватной в адском доме Савада, а потом… убитая? — и неожиданно оказавшаяся посреди улицы в одном нижнем белье с раздутыми до невозможности щеками (это такая аллергия, что ли?), сейчас смотрела прямо на него и протягивала руку, предлагая помощь. Принимать оную Шоичи не спешил, и вообще, похоже, искренне надеялся сойти за тучку и незаметно куда-нибудь испариться. На лице девушки отразилось искреннее волнение, но Ирие не дал себя так просто обмануть. Он вскочил на ноги так скоро, что голова закружилась, но не успел он сделать и шага, как наткнулся на спутника незнакомки, решившего подойти и узнать, в чем дело, и плюхнулся обратно. Поняв, что сбежать не удастся, Шоичи обессилено поднял руки, протянув по-японски жалобное: «Сдаюсь». Незнакомцы переглянулись между собой, и девушка вдруг прыснула, прикрывая рот ладонью. Взгляд светловолосого юноши постепенно смягчился, и прежде, чем Ирие успел опомниться, его уже силком подняли на ноги и легко хлопнули по плечу, приводя в чувство. Он оторопело уставился на странную парочку, переводя взгляд с одного лица на другое и все пытался понять, что вообще происходит. — Я тебя помню, — вдруг заговорила девушка по-английски и, покосившись на своего спутника, как-то нехотя продолжила, уже на японском. — Ты из Намимори, кажется, да? Я видела тебя пару раз недалеко от своего дома. Меня зовут Тсунаеши, а моего друга — Гамма. Парень, названный Гаммой, покачал головой и притворно грозно нахмурился, глядя на девушку, но промолчал. Как-то было стыдно признавать, что после почти трех месяцев, проведенных в путешествиях с подругой, он по-прежнему ни бельмеса не понимал по-японски. — И-ирие Шоичи, — заикаясь, выпалил Шоичи и поклонился, стараясь скрыть румянец. Даже стыдно стало за свою реакцию. В конце концов, это всего лишь девушка, тем более, они далеко от Намимори. — Судя по твоей реакции, ты видел, что творилось иногда в моем доме, — явно сдерживая смех в смеси с непонятным раздражением, изрекла девушка уже по-английски. — Мне жаль, если тебе при этом досталось, очень трудно было контролировать все, что там происходило, особенно если инициатором всего был Реборн… — под конец своей речи Тсунаеши уже тихо бормотала себе под нос, поэтому было сложно понять, о чем речь. — Послушай, моя просьба может показаться странной, но мы здесь только первый день, и немного… заблудились. Ты не мог бы нам помочь? — Д-да, я хорошо знаю город, — более-менее взяв себя в руки, кивнул Ирие. — Могу показать дорогу. Куда вам нужно? — Нам нужно… — девушка задумалась, — нужно… Пауза затянулась, и Гамма смешливо хмыкнул: — Так и скажи, что ты забыла. — Я не забыла! — тут же возмутилась девушка. — Я просто не могу вспомнить. — Это одно и то же. — Нет, не одно и то же. На языке вертится, просто не вспоминается. Название заковыристое. — Верю, верю, — юноша улыбнулся еще шире. — Если такой умный, сам скажи, — буркнула Савада, скрестив руки на груди и всем своим видом выражая недовольство. — Скажу. Нам надо… — Гамма вдруг запнулся. — Вот, ты и сам ничего не помнишь! Потому что надо было слушать учителя, — фыркнула девушка. — И это мне говоришь ты, которая и сама все прослушала? Я помню, куда нам надо. — Вот и скажи. — Вот и скажу! Следящий за их перепалкой Шоичи сам не заметил, как тихо рассмеялся. Услышав его, Тсунаеши мгновенно замолкла, сразу за ней замолчал и Гамма. Мгновение — и хохотали уже все трое. Возникнувшее поначалу напряжение окончательно спало, и Ирие позволил себе выдохнуть спокойно. Он точно зря волновался. — Так, для начала нам не помешало бы перекусить, я чертовски голоден. Фон сказал, что вернется только к вечеру, так что он может ничего и не узнать, — вздохнул Гамма. — Главное — вернуться до его прихода. — Тут рядом есть недорогое кафе. Кажется, оно уже открылось, — вставил свое слово Шоичи. — Могу показать. — Спасибо! — Савада поклонилась. — Но сначала нужно условиться, как к тебе обращаться? Ирие-сан? — Честно говоря, я уже отвык от такого обращения. Обычно друзья зовут меня просто Шоичи… — тот неуверенно пожал плечами. — Хорошо, Шоичи-кун. Тогда я — просто Тсуна. Ирие как-то обреченно вздохнул, проглатывая так и не высказанное пояснение, что под «просто Шоичи» он подразумевал просто «Шоичи». Девушка вообще казалась невыразимо счастливой, и хоть Ирие не знал, в чем дело, но решил не спорить и не портить девушке настроение. За время пути Гамма успел не раз оповестить Шоичи о своем недоверии — причем в такой дружелюбной манере, что Тсунаеши, кажется, и вовсе ничего не поняла — поэтому в кафе Ирие заходил, едва не передергивая плечами. Савада много говорила, начисто перемешав японский и английский языки, благодаря чему и сам Шоичи не всегда мог понять, что она говорит — сразу было видно, как сильно девушка тоскует по родному городу и языку, — не говоря уже о ее спутнике. Наверное, именно это и нервировало Гамму — этот нескончаемый поток японского. Наверняка он даже дал себе установку любой ценой выучить чертов язык, чтобы можно было самому разговаривать с Тсунаеши, а не позволять ей так легко связываться с первым встречным. Для Савады же встреча с Шоичи действительно оказалась почти глотком свежего — или же только первоначально кажущегося таковым — воздуха. Расспрашивая юношу о его жизни в Намимори, Тсунаеши словно сама оказывалась там, гуляла по улицам недалеко от своего дома, училась в школе Юмэй… она как наяву видела семью нового знакомого — тот почему-то тоже легко разговорился. Наверное, оба успокаивали себя мыслью, что вряд ли снова встретятся, а так — хоть изольют друг другу душу, нет-нет, да скучающую по дому и родным. Однако Тсунаеши двигало и еще какое-то странное чувство. То самое, что возникло перед встречей с Гаммой, словно в душе что-то рвалось навстречу чему-то новому. И это новое заключалось в сидящем за столиком напротив (они очень хорошо устроились на террасе, на свежем воздухе, пока солнце еще не достигло зенита) рыжем юноше, так забавно щурящемся из-за бликов на стеклянных дверях кафе. В том, что душа тянется именно к этому человеку, Савада не сомневалась ни секунды — с того момента, как она вгляделась в сутуловатую фигуру своего соотечественника, она поняла, что обязана поговорить с этим человеком. В конце концов, с Гаммой же оказалось именно так: знакомство с ним обернулось хорошими, даже, наверное, дружескими отношениями, несмотря на здравые опасения Тсунаеши заводить новые близкие отношения с кем бы то ни было. Девушка боялась лишний раз тревожить только-только подзажившую рану, нанесенную уходом прежних друзей и событиями пока не сбывшегося будущего. Время шло, разговор тек плавно и потерял свой первоначальный пыл, однако отнюдь не угас, только стал более последовательным и четким. Словно привыкнув друг к другу, оба — и Ирие, и Савада — постепенно расслаблялись, начав позволять себе одним только японцам понятные шуточки. И чем искреннее эти двое улыбались друг другу, тем сильнее хмурился Гамма. Им еще предстояло найти несчастную гостиницу с названием, напрочь вылетевшим из головы, и разобрать привезенные с собой вещи, пока благоразумно оставленные на вокзале, а Тсунаеши тратит время на то, что болтает с каким-то японцем, грозя сболтнуть чего лишнего. Это девушка только на вид тайны хранить умеет, безрадостно размышлял Гамма, но ведь когда она слишком увлечена разговором, может и наговорить непонятно чего! Да и то, что Шоичи знает о семье Савада и даже может назвать некоторых ее членов по именам, не внушало доверия. Жизнь, в которой главным делом было скитание по миру подальше от мафии, научила Гамму не доверять кому попало. И рыжего ботаника, чье амплуа все еще не внушало доверия, Гамма считал именно кем попало. Особенно задевало, что только-только встреченный Ирие уже стал для Тсунаеши «Шоичи-куном», а он, Гамма, три месяца проведший бок о бок с девушкой, все еще оставался «Гаммой-саном». — Гостиница, которую вы ищете… — вдруг проронил Шоичи, как только в разговоре возникла недолгая пауза. — «Камсетвайден»? Краем уха уловив знакомые звуки, Гамма встрепенулся: Ирие говорил по-английски, явно показывая, что разговор уже более серьезный и касается обоих новых знакомцев. — Точно! — Савада едва не подскочила, уже в который раз за день просияв. — Странное название, и ни с чем не ассоциируется. — Кажется, хозяин на то и рассчитывал, — сдержанно улыбнулся Шоичи, посмотрев куда-то в сторону. — Я там пару раз бывал. И дорогу помню. Я вас отведу. — Спасибо, Шоичи-кун, — Тсунаеши благодарно поклонилась, насколько позволяло сидячее положение. — Ты нам очень поможешь. Только сначала нужно будет забрать вещи из камеры хранения, да? Девушка повернула голову в сторону все еще молчащего спутника. Чтобы не выдать голосом своего недовольства всей сложившейся ситуацией, Гамма просто кивнул, подтверждая ее слова. Обмануть Саваду ему не удалось — видно было, как в глазах Тсунаеши мелькнуло искреннее волнение, но ей хватило такта промолчать. — Хорошо, — Ирие кивнул и встал из-за столика. — До вокзала около двадцати минут ходьбы пешком, а оттуда до гостиницы еще полчаса. Я успею до начала занятий, но лучше бы нам поторопиться. Савада изрекла что-то, явно выражая согласие с предложенным планом. Гамма неспешно поднялся со своего места и кивнул подошедшей официантке. Когда с оплатой завтрака было покончено, небольшая группка собралась уже покинуть кафе, но у самого выхода Шоичи остановился, услышав стандартный рингтон телефона и поспешно извлек мобильный из кармана. От взгляда Тсунаеши не укрылось, что руки у парня почему-то подрагивали. Дав знак, что все нормально, Ирие кривовато улыбнулся и вышел из кафе, опережая своих спутников и прикладывая телефон к уху. Савада непонимающе переглянулась с Гаммой — тот, кажется, вообще внимания на происходящее не обращал. Однако и он заинтересованно покосился в сторону нового знакомого, когда тот дрогнувшим голосом спросил у собеседника: «Где?..» Тсунаеши нахмурилась: все это время сладко спящая интуиция вдруг проснулась и принялась звонить во все колокола, предупреждая об опасности. Вид неожиданно сравнявшегося по цвету с бумагой лица Шоичи тоже уверенности не вселял. Савада вдруг очень четко поняла, что позвонили Ирие неспроста, и все это очень опасно. Поэтому она не удивилась, когда юноша, убирая телефон обратно в карман, как-то скомкано попрощался, извинился, что не может довести, и уж очень поспешно ушел в неизвестном направлении, не отрывая руки от живота. — Что ж, мы потеряли проводника, но узнали название гостиницы. В этот раз я точно его запомнил, так что найти ее проблемой не будет, — на удивление довольно изрек Гамма, быстро прекратив провожать все-таки настороженным взглядом убежавшего Шоичи. — Однако надолго мы в этом месте уже точно не задержимся… Тсуна, ты меня слушаешь? Тсунаеши продолжила сверлить взглядом угол здания, за которым скрылся Ирие. В голове перемешалась огромная куча мыслей, не меньший бардак творился в ее ощущениях. Интуиция продолжала надрываться, стараясь заставить пойти следом, остановить, вернуть — что угодно, лишь бы не дать Шоичи дойди туда, куда он собрался, иначе… — Он не вернется. Очень печально, что вы даже контактами не обменялись, но мы вообще-то прячемся, если ты не забыла, — продолжил Гамма, поняв, что на его слова не обратили внимания. Девушка вдруг моргнула, словно стряхивая оцепенение, и медленно перевела взгляд на собеседника — тот с явным недовольством хмурился. В конце концов, Гамме здесь нравилось, а из-за этого «ботаника» придется в ближайшие дни уехать, чтобы лишний раз подстраховаться. Савада же думала и беспокоилась о другом. — Гамма-сан… ты не представляешь, как ты прав. Мне кажется, если мы его так просто отпустим, он уже точно не вернется. — К чему ты ведешь? И не смотри на меня таким взглядом, зачем нам сдался этот очкарик? — Гамма стремительно терял весь свой пыл просто плюнуть на нового знакомого и пойти узнавать, как добраться до гостиницы: взгляд Савады, такой всезнающий, прожигал не хуже такого же взгляда Арии и Юни. И непонятно было, это все Небеса такие, или только ему так «везет». Тсунаеши молчала, продолжая смотреть на Гамму, как ей казалось, просящим взглядом. Почему-то, несмотря на явно грозящую опасность, девушка чувствовала, что это не тот случай, когда она может остаться в стороне. Словно бы от Ирие Шоичи многое в ее жизни зависело. И дело отнюдь не ограничивалось одними только разговорами. Поняв, что не в силах отказать очень редко просящей что-то Саваде, Гамма сдался, подняв руки в знак своей капитуляции и как-то обреченно вздохнув. Определенно, все это ни к чему хорошему не приведет, а посему и оставлять Тсунаеши одну у него не было права. — Почему мы вообще должны помогать ему? — Я чувствую, что должна это сделать. Ты мне веришь, Гамма? — неожиданно спросила Тсунаеши, и юноша, не ожидавший подобного, растерялся, не зная, что тут можно сказать. Разумеется, подруге он доверял, как и ее интуиции, которая за все время еще ни разу не подвела владелицу. — Это похоже на шантаж, — вздохнул Гамма. — Это он и есть, — хихикнула Савада. — Хорошо, мы идем. Но ты сама будешь объяснять Фону, где мы пропадали полдня и где отрыли непонятно кого. И не забудь упомянуть, что я пытался тебя отговорить. — Разумеется, — хотя девушка и улыбалась почти беззаботно, понятно было, что ничего хорошего ждать теперь не придется.* * *
Занзас был зол. Не то, чтобы это должно было кого-то удивить, ведь гнев — обычное состояние босса Варии, но в этот раз ситуация была хуже. Мало того, что старикан пригнал его в несчастное поместье, пригрозив некими последствиями в случае неявки, так еще и сопровождающего приставил, словно конвоира! Вариец с недовольством покосился на идущую чуть позади него Лал Мирч. Та шествовала с таким лицом, словно вела матерого преступника, и наверняка была готова в любой момент выстрелить из заряженного и явно готового к подобному исходу дробовика. Что самое смешное, босс Варии даже не представлял, чем вызваны такие меры. Обычно старик либо сам приезжал в штаб Варии — как бы Тимотео ни старался, Занзасу и новому наследнику не удалось поладить, — либо просто созванивался. И уж тем более приемный сын Девятого всегда был изначально посвящен в предмет разговора, а в этот раз даже не мог подумать, о чем пойдет речь. Истинной удачей можно было считать, что по дороге на глаза Занзасу не попался ни Азуро, ни кто-то из его хранителей — раздражение требовало выхода, и наследник бы точно попал под удар. Тягаться же с аркобалено — пусть и неудавшейся — варийское Небо не рисковал — несмотря на свою несдержанность, Занзас дураком не был и прекрасно понимал, что ему при всем желании не выиграть, так еще и можно проблем лишних заработать. Оказавшись, наконец, в кабинете старика, Занзас уже готов был разнести все вокруг. Хотя непривычно разгневанное и хмурое лицо Тимотео выглядело достаточно забавно, и вариец позволил себе злорадную ухмылку. Девятый жестом дал указание Лал выйти из кабинета. Та молча покинула комнату, но — Занзас мог бы поклясться — осталась у двери снаружи, охраняя спокойствие и конфиденциальность разговора. Насколько мог судить по всем этим деталям босс Варии, дело было действительно серьезное. — Кого надо убить, старик, не тяни резину, — раздраженно бросил Занзас, поняв, что причину вызова ему объяснять все еще не торопятся. Тимотео все так же молча поднял взгляд, заглядывая прямо в глаза варийца — мало кто имел достаточно смелости делать нечто подобное. В глазах самого Девятого застыло нечитаемое выражение, но почему-то Занзас подумал, что весь гнев старика обращен именно на него. По-прежнему ничего не говоря, Тимотео открыл верхний ящик стола, извлек оттуда что-то и аккуратно уложил на стол перед приемным сыном. При ближайшем рассмотрении предмет оказался знакомо выглядящим, заляпанным засохшей кровью стилетом с прикрепленной к нему обгоревшей леской. Даже не разглядывая его толком, Занзас мог с уверенностью сказать, что стилет принадлежал Бельфегору. — Два дня назад на семью из третьего десятка было совершено нападение. Перерезали около половины семьи. Тех, кто не пострадал, можно пересчитать по пальцам. Ты знал об этом событии? — наконец, начал Девятый тоном, не выдающим ни тени эмоций. — Нет, — прямо ответил Занзас, хмурясь. Происходящее напрягало все больше. — Меня мало волнует возня Альянса, пока я в этом не участвую. — Не участвуешь, значит?.. — как-то странно спросил старик, вопросительно изогнув густые брови. Босс Варии не посчитал нужным отвечать. В последние дни все офицеры независимого отряда были слишком заняты своими делами, чтобы следить за происходящим в остальном мафиозном мире, и один только Леви наверняка уже готовил отчет для босса, чтобы обо всем доложить, как только большая часть дел разрешится. — Нет смысла врать, Занзас. Ты разочаровал меня. Снова, — Тимотео встал и обошел стол, вновь взяв в руки сиротливо лежащий на столе стилет. Затем потянулся к столу и взял со стола тонкую папку. Подойдя ближе, Девятый вручил её и стилет варийцу, позволяя лучше разглядеть, хотя необходимости в этом не было. — Это нашли на месте происшествия в теле одного из погибших. Так же как и следы применения электричества и остатки Пламени Тумана. Чем ты можешь все это объяснить? И изучи заодно сводку о потерях, полезно будет. — Кто-то спер у королевского мусора стилет и оставил его там? — саркастично хмыкнул Занзас, по-прежнему не понимая, что все это значит. В папку он всё-таки заглянул, а прочитав данные, расписанные в таблице, едва не присвистнул. Вместо этого он лишь поднял серьезный взгляд на старика и выжидающе сощурился. — Играть в молчанку бессмысленно, Занзас. Уже одного этого стилета достаточно, чтобы убедиться, что твои хранители были там, а возможно, и ты сам. Насколько мне известно, вы уже пару раз конфликтовали с доном Монкузо. Ты что, решил силой доказать свою правоту? Человек, не знающий Тимотео, мог бы решить, что тот абсолютно спокоен, словно обсуждает погоду. Однако Занзас, знающий старика много лет, прекрасно видел, что тот и сам в гневе и едва сдерживает себя от того, чтобы сделать что-то куда худшее, чем просто обвинение. Давно уже ему не приходилось видеть приемного отца таким. На язык сам собой напросился ответ, равный по пряолинейности и накалу эмоций: — У тебя точно маразм, старик. Мне нет дела до этой захудалой семейки, как нет и времени, чтобы тратить его на подобные глупости. — Ты снова за свое, Занзас? — словно не слыша приемного сына, продолжил Девятый. — После твоего восстания я позволил тебе сохранить статус и свободу, оказал невиданную в таком случае милость, а ты снова бьешь меня в спину? Хочешь повторения «Колыбели»? — Ты несешь бред. Ни я, ни мои офицеры ни на кого не нападали, — раздраженно изрек вариец, чувствуя, что «закипает». — Не смей напоминать мне об этом. В прошлый раз я проиграл тебе в битве, но больше такой ошибки не допущу. — Что лишний раз подтверждает правоту выводов моей разведки. Ты можешь объяснить, зачем Вария напала на семью, входящую в Альянс и верно служащую на его благо? — Вария не нападала на… — Прекрати врать! — повысил тон Тимотео, уже не сдерживая гнева. — Ты постоянно приносишь Альянсу проблемы своим норовом. Знаешь, сколько раз мне уже говорили, что не стоило доверять Варию такому, как ты? Я всегда, всегда был на твоей стороне, но мне надоело тебя защищать, в этот раз твой поступок не лезет ни в какие рамки! Занзас молча смотрел в лицо старика, но было видно, что теперь гнева не сдерживает и сам босс Варии. Шрамы его начали медленно, почти незаметно расползаться, а на руках само собой стало собираться Пламя Ярости, тут же охватившее уже смятую папку, и оплавившее зажатый между пальцами стилет. Занзас был готов драться, чтобы доказать свою правоту, потому что, черт возьми, он никогда не отдавал такого приказа! При виде Пламени приемного сына Тимотео вдруг переменился — его взгляд стал более жестким и уверенным, из глаз пропали последние крупицы сомнения, а лицо вдруг словно разгладилось. Реакция Занзаса была слишком красноречива — он снова стал опасен, а значит, чтобы защитить Вонголу… Зашедший через несколько минут в кабинет Девятого Емицу замер на пороге: Лал, конечно, сказала, что Тимотео отчитывает сына, но подобного он не ожидал. Занзас стоял на коленях, руки его были запечатаны льдом, а стоящий напротив приемного сына старик держал свой скипетр наготове. Видно было, как разозлены оба, в особенности вариец, которому все это напоминало сразу два самых ненавистных события в жизни. — Что здесь… — заговорил Савада. Он, конечно, знал о произошедшем с семьей из третьего десятка, как знал, что есть доказательства причастности к произошедшему Варии, однако не ждал, что все окажется настолько серьезно. — Емицу. Скоро будет объявлен мой новый приказ, — гневно щурясь, заявил Тимотео, и Занзас вскинул голову, прожигая старика испепеляющим взглядом. — Варии предъявляется ультиматум. Либо Занзас оставляет пост главы независимого отряда в составе Вонголы, либо этот отряд отстраняется от любых дел. Если они попытаются что-то предпринять, это повлечет за собой последствия. И поверь, Занзас, заключение в Вендикарэ в таком случае покажется тебе сказкой. А теперь — выметайся, я не желаю больше тебя здесь видеть. В голосе старика слышалась навалившаяся на него усталость вкупе с вселенским разочарованием, что било еще сильнее, нежели беспочвенные обвинения. Лед на руках Неба Варии растаял, освобождая руки, но никакого желания продолжать борьбу не осталось. Было только ответное разочарование, написанное на лице — Девятый так легко поверил, что его приемный сын, столько времени продержавший на своих плечах целый отряд смертоносных психов и фриков, допустил подобную ошибку. Если бы Занзас и решил сделать нечто подобное, он бы обставил дело так, что невозможно было бы подкопаться. И уж точно никто из его подчиненных не оставил бы таких явных следов — это вообще казалось полнейшей глупостью. Правда, поговорить с Бельфегором все-таки стоило бы — этот псих самый безбашенный, с него сталось бы устроить нечто подобное.