Не бойся

- Мацумото-о! Морщусь от пронзительного крика, донесшегося откуда-то сзади, и внезапно чуть ли не падаю на твердый асфальт, когда Такашима, резво подбежав, запрыгнул мне на спину. Злость волной поднялась в груди, когда я, выпутавшись из цепкой хватки однокурсника, метнул в его сторону гневный взгляд, после чего медленно побрел к ларьку с продуктами, куда направлялся до этого своеобразного нападения. - Таканори, тебе не надоело меня динамить? – ворчал отвергнутый знакомый, когда я, купив баночку лимонада и шоколадку, медленно побрел в сторону универа. Ну вот, я снова опаздываю на философию. – Мы же друзья, в конце концов! Резко останавливаюсь от услышанной фразы и поворачиваюсь к нему лицом, глядя в глаза этому приставучему оболтусу: - Это ты считаешь меня своим другом, Такашима. Ты хочешь в это верить, хотя я и пытался отвадить тебя от себя всеми способами, - закидываю приобретенные продукты в сумку, где лежали тетради с лекциями, и хмурюсь, понимая, что эти слова вряд ли остановят это недоразумение. – Я не лучший вариант для теплого дружеского общения, поверь. Не понимаю, почему он не может оставить меня в покое? Да, я с ним иногда общаюсь, чтобы скрасить серые университетские будни, но это не значит, что я хочу постоянно общаться с ним, гулять, играть в видеоигры или еще что похуже. Это явно не для меня. - Тебе нужен друг, Мацумото, хоть ты и не признаешь этого, - понимающий взгляд вызвал лишь мурашки, от которых я тут же поежился. – Позволь мне узнать тебя получше… позволь мне помочь тебе. Холодный ветер трепал пряди моих волос, а я просто стоял недалеко от входа в универ, широко раскрыв глаза от удивления. Он это серьезно? Койю предложил мне помощь? - Иди ты. Не знаю, зачем я так грубо ответил, когда знал, что он говорит совершенно искренне. Наверное, я на самом деле ужасный человек, раз так просто оскорбляю других, так просто отталкиваю от себя людей. Ведь, если подумать, то же самое я делаю и с Сузуки: хоть он и меняется через каждые несколько минут, хоть он и огрызается, пытается оскорбить меня при каждой удобной возможности… все равно он старался наладить контакт между нами. Только я и помешал этому, когда убежал от него в прошлый раз. Я не заслужил настоящего друга. Я просто не имею права общаться с Койю после того, что только что совершил. Наверное, мне стоит присмотреться к людям, что меня окружают. Я снова сорвался. Снова позволил Альтер эго выйти на свободу и подчинить меня себе. Черт подери, неужели я действительно настолько бесхребетен, что даже не могу усмирить другую сторону себя самого? - Ты снова здесь, - этот голос всегда пробуждал во мне лишь негативные эмоции. Слыша этот тембр, этот низкий баритон, я хотел убежать подальше и забиться в самый дальний и темный уголок, лишь бы оградить себя от того, что за ним последует. А следовали лишь боль и унижения. Всегда. – Снова приполз просить денег у обеспеченного отца? Он хмыкнул, подойдя к журнальному столику, и, наклонившись, поднял с него бокал дорогого виски, сразу же отпив немного янтарной жидкости. Он любил выпивать. Сколько я себя помню, он постоянно держал при себе алкоголь, прикладываясь к бутылке при первой же возможности. Но он никогда не напивался до прыгающих по стенам чертиков – сохранял лицо перед людьми, которые, как он думал, его окружают. Этот человек всегда отлично врал себе. - Ты сам выкинул меня на улицу, как блохастую шавку, - спокойный тон и высоко поднятая голова, взгляд глаза в глаза. Манеры. Он всегда требовал уважительного отношения к себе, а я и не пытался сопротивляться – незачем. От этого стало бы только хуже, а я и так нахожусь на самом дне этой элитной жизни. Для остальных людей наша семья считается образцом, эталоном. Все стараются подражать нам, родители моих друзей всегда пытались воспитывать их так, как, якобы, воспитывали меня. Они не знали и капли правды. - Если шавка любима природой, она выживет, - парировал он, опускаясь в мягкое кожаное кресло. Его любимое. – Закон естественного отбора, Акира, закон естественного отбора. - Я уж и забыл, как сильно ты любишь говорить подобными фразами, - усмехнулся я, отойдя к стене и сложив руки на груди, словно закрываясь. – Ты, кто живет, меняя маску за маской и не показывая никому настоящего себя. Ты всегда обращался со мной так, будто я был грязью на твоем новом ботинке, отец. - Я делал это ради твоего же блага, сын. Что подумали бы люди, узнав, что ты не такой, как все остальные? - Да мне плевать на мнение людей! – крик эхом отскакивает от идеально гладких стен, заставляя поморщиться от боли, что внезапно пронзила виски. Как не вовремя. – Ты всегда думал лишь о себе, забывая о моих потребностях! - Вернемся к давно забытому разговору, Акира? – ухмылка искривила его тонкие губы, и я сжал кулаки, стараясь удержать сознание. – Я же вижу, что с тобой происходит. Ты пытаешься сдержаться, но для меня ты – раскрытая нараспашку книга, которую я знаю наизусть. Тебе нужны деньги, ты ведь за этим пришел сюда, верно? Что ж, ты их получишь, если продолжишь молчать. Он поднялся с кресла и, сжимая в руке наполовину пустой бокал, подошел к своему столу, после чего медленно опустился на корточки. В этом сейфе он хранит лишь малую часть своих сбережений, но этого достаточно, чтобы я безбедно жил все оставшиеся мне годы. Он богат, и он отлично это знает, однако я к его деньгам не имею никакого отношения. Даже наследство, полагающееся по крови, мне не светит. Он не считает меня частью своей семьи. От этой мысли мне хочется кричать, ломать и крушить здесь все, что попадется под горячую руку, мне хочется разрушить ту идиллию, что он создал вокруг себя и своей новой семьи. Он попросту обменял меня на другого мальчишку, который не страдает психическими расстройствами, который сможет стать полноценным продолжателем его дела, его наследником. Он получит все, я – ничего. Этого стоило ожидать. - Держи, - на журнальный столик упал белый конверт с достаточно крупной суммой. Я тут же метнулся к нему, боясь упустить свою удачу, как на запястье сомкнулась рука отца, останавливая мой необдуманный порыв. - Рассчитываю не увидеть тебя еще как минимум полгода. Рука свободна, конверт покоится во внутреннем кармане куртки – подальше от посторонних глаз, – где ему самое место, а я быстрым шагом покидаю дорогую двухэтажную квартиру с осознанием своего проигрыша: я в очередной раз показал ему свою зависимость от его материального положения. А значит и от него. Этот день прошел замечательно, если бы я не осознавал свою вину перед Такашимой за грубость своих слов и если бы Акира все-таки явился на пары. Да, я знаю, что хотел оборвать с ним все контакты, но, если подумать, он не зря искал со мной общения, не зря хотел поговорить и привел на ту заброшенную площадку. Я должен обсудить с ним наши странные отношения, которых, по сути, совсем нет. - Широяма-сан, - тронул я за плечо человека, которого частенько видел в компании искомого однокурсника. Парень оглянулся и расплылся в довольно странной и немного подозрительной улыбке. - Чем могу помочь? – если честно, он выглядел так, словно сошел с обложки популярного журнала для рокеров: весь в черном, на пальцах красуются серебряные кольца, а джинсы украшены металлическими цепями, которые издавали едва слышный звук, когда Юу двигался. И мне чертовски сильно понравился этот образ плохого парня. - Я ищу Акиру Сузуки, - прочистив горло, все-таки озвучил я причину, по которой решился побеспокоить этого необычного относительно внешности человека. Не хотел бы я случайно встретить его в темном переулке ночью. - У него дела, - беспечно пожал плечами Широяма, осматривая меня. – А ты – Таканори, верно? Акира много рассказывал о тебе. Похоже, ты ему нравишься. Он усмехнулся, похлопав меня по плечу каким-то дружеским жестом, а я ощутил, как щеки начинают полыхать от приливающей к ним крови. Да что понимает этот Юу! - Не думаю, что это так, - поправив сползающую с плеча сумку, ответил я, глазами выискивая пути к отступлению. – Он не всегда добровольно общается со мной. Я определенно сказал лишнего, если судить по хитро блеснувшим глазам напротив. Широяма явно знает то, чего не знаю я, и это на самом деле напрягает, заставляет взвешивать каждое свое слово, прежде чем произнести его вслух. - Мне пора, - вежливо поклонившись – все-таки мы не в каменном веке живем, – я развернулся и уткнулся носом в широкую грудь, от которой шел приятный и очень знакомый аромат мужского одеколона. Сглотнув, поднимаю глаза, не найдя в себе сил отстраниться от Сузуки, и сжимаю зубы в ожидании презрительного взгляда в свою сторону. Нет, я не боюсь. Просто не люблю выглядеть жалким в глазах посторонних мне людей. - О, Акира! А Таканори как раз искал тебя, да, Таканори? – подал голос Широяма, наблюдая за сложившейся ситуацией с явным удовольствием. Словно играет, черт бы его подрал. - Да, я… - выдыхаю, в попытке успокоиться и привести в порядок напряженные нервы. Я не волнуюсь, я не волнуюсь, не волнуюсь! Просто немного переживаю. – Я хотел с тобой поговорить. И снова этот пронизывающий взгляд направлен прямо в мои глаза, словно в душу. Он изучал меня, пытался понять мои мотивы, и это настораживало, заставляло закрываться от него и от окружающего мира. Снова закрываться. - Тогда отойдем. Он взял меня за руку и повел по длинным коридорам университета, заставляя чуть ли не бегом поспевать за ним, я даже пару раз спотыкался, но от падений меня спасала его широкая ладонь, все еще удерживающая меня за предплечье. Я не знал, куда именно он меня ведет, но понимал, что это должно быть тихое и уединенное место, где никто не смог бы прервать наш разговор. Нам необходимо во всем разобраться. Сузуки вывел меня на крышу универа, где я впервые прогулял пару психологии, когда только поступил сюда на обучение. Это было странное и тяжелое время, было нечего есть, я кое-как сводил концы с концами, как-то умудряясь вовремя оплачивать проживание в съемной квартире одной очень доброй женщины. Сейчас я не испытываю сильного стеснения в средствах, время изменилось, но те ощущения, то непередаваемое чувство свободы я еще не скоро забуду. - Так о чем ты хотел поговорить? – голос Акиры вывел из размышлений, и я, часто заморгав от яркого солнца, повернулся к нему лицом. - Что тобой движет, Сузуки? – вопрос, как говорится, прямо в лоб. Не вижу смысла петлять вокруг да около, если можно просто спросить, расставив все точки над «i», и уйти со спокойной душой. Он нахмурился, а я мысленно сжался, представляя, как он высмеивает меня за все те мысли, которые не может прочитать. Или может? Я уже ничего не знаю. - Что ты имеешь в виду? Голос хриплый, тембр низкий – мое любимое сочетание. Как же все это не вовремя. - Ты то сближаешься со мной, то отдаляешься, - принялся объяснять я. – То сам идешь на контакт, но на следующий день отталкиваешь, словно ничего не было, словно мы никогда не общались. Когда-то ты просился переночевать у меня, но не пришел, хотя я долго ждал твоего появления. Что тобой движет, Сузуки Акира? Почему ты играешь со мной? Произнеся вслух эту тираду, я поморщился от самой сложившейся ситуации: мы стоим на крыше, где многие девчонки признавались в любви своим семпаям, да и стояли они как раз на моем месте. Я смотрел на деревья и газоны, что росли вокруг университета, и понимал, что не смогу посмотреть ему в глаза после всего того, что наговорил сейчас. Я раскрыл ему все карты, показал, что мне не безразлично, как он относится ко мне, что я размышляю над его поступками и анализирую их. Это же просто смешно! - Ты очень много обо мне не знаешь, Таканори, - тихо ответил он, и я повернул голову в его сторону, собрав мысли в кучу. – Тебе не нужно знать всего этого, поверь. Наверное, нам лучше не общаться какое-то время. Тугой комок в груди начал пульсировать, разгоняя раздражение по венам, и я криво ухмыльнулся, понимая, что теряю над собой контроль. - Ты не представляешь, как часто я слышу эту фразу в последнее время. Да, Сузуки Акира, ты не пуп Земли, смирись с этим! У меня есть и другие проблемы, уж найду, чем заняться в свободное от учебы время, - я нес разную чепуху, пытаясь скрыть обиду за этими словами, что ничего не значат. Его лицо удивленно вытянулось, а я продолжал говорить, выливая все, что скопилось в душе за последние несколько дней. Наверное, потом я буду жалеть об этом еще очень и очень долго, но мне надоело сдерживаться, надоело постоянно молчать и говорить остальным, что все хорошо. Все совсем не хорошо. И я отчетливо осознал это, когда почувствовал его губы на своих губах, а его руки – на своей талии. Да, я потерян. Это конец.