Унесённый ветром

Иногда, чтобы вернуться, бывает недостаточно просто открыть дверь и шагнуть через порог давно покинутого дома. Он нашёл свой дом пустым: ни жены, ни дочери. Похоже, они отбыли второпях: незапертая дверь, раскиданная одежда — с собой явно брали только самое необходимое... Он долго держал в руках платье из тонкого шёлка в небесно-голубых цветах, пытаясь вспомнить, когда жена его надевала — но так и не смог. По ночам он лежал без движения, глядя в потолок. Кажется, в конце концов и засыпал — но не замечал этого ускользания из реального мира. Джон Дейкер не видел снов. С того самого дня, как вихрь, носивший его по бесконечности миров, времён и воплощений, внезапно рассеялся, оставив его на берегу Темзы, ему ничего не снилось — и, пожалуй, это было к лучшему. Снов не было. Осталась только память. Лица. Прикосновения. Голоса. — Эрекозе, ты нужен нам. Ты нужен человечеству. Приди к нам, Эрекозе. Защити нас. — Ты вечен, Эрекозе. Ты бессмертен. Ты никогда не умрёшь! Ни дня покоя. Непрерывный, вечный бой. Другой голос вклинивается в эту монотонную бесконечность: — Дейкер! Дейкер, друг мой! Что с вами? Что вы там бормочете? — Я — раб своего предназначения, игрушка в руках судьбы. Я — Вечный Воитель. Моя судьба уже предрешена… — Дейкер! Да возьмите же вы себя в руки! Вспомните, кто вы! — Я — Вечный Воитель. У меня нет другой жизни, кроме этой. Я не в состоянии изменить то, что я есть. Я — Воитель. Я — герой тысяч миров, и в то же время у меня нет своего собственного имени… — Нет, друг мой! Вспомните, кто вы на самом деле. Когда-то я слышал об этом от вас. Тогда вы не думали о себе как о Вечном Воителе. Почему вас и сейчас зовут Джоном Дейкером? Ведь это и есть ваша первоначальная сущность. Вспомните время до того, как вас вызвали, до того, как они назвали вас Воителем. Но третий голос, тяжко, словно могильная плита, падающий с небес, отсекает прочь голос друга: — Ты Эрекозе. Ты — Вечный Воитель. — Как меня зовут на самом деле? — У тебя много имён. — Почему я стал Воителем? — Не стал. Ты всегда им был. — Что значит «всегда»? — Всегда. — Куда лежит мой путь? — Туда, где тебя ждут. — Зачем? — Чтобы сражаться. — Сражаться за что? — Сражаться. — За что? — Сражаться. — За что?.. Голос, глухим эхом отдающийся в темноте. Взблеск чёрного клинка, рассекающего эту темноту — и не оставляющего за собой больше ничего. А потом в комнату снова вползал серый рассвет, и начинался ещё один день из череды дней, счёт которым Дейкер давно утратил. А потом снова наступала ночь, и всё повторялось. В шкафу на кухне нашлись два ящика консервов. Возможно, он сам их туда и поставил — но этого он тоже не помнил. Надолго их, конечно, хватить не могло, и наверное, надо было снова искать работу, думать о том, как жить дальше, начинать всё снова — раз уж он вернулся и раз уж война закончилась... Наверное, надо было. Дейкер об этом не думал. Он чувствовал себя обломком кораблекрушения, который волны долго трепали, а потом выкинули на берег. Этот последний подарок судьбы — возвращение домой — казался ему насмешкой, издевательством. Уже переставший быть Эрекозе, ещё не ставший снова Джоном Дейкером, он мучительно дрейфовал из одного мира в другой и не мог зацепиться ни за один. Говорят, время лечит. Может быть, оно окажется целительным и сейчас — и память поблёкнет, перестанет заслонять реальность и раздирать его разум в клочья. Он снова приживётся в этом мире, найдёт работу, разыщет жену и дочь... Но я никогда не найду Эрмижад. Друзья, враги, любимые... им не было места здесь. Распростёртые в небе драконьи крылья, вымощенные звёздами дороги между мирами, многотысячные армии, повиновавшиеся его слову, корабли под белыми парусами, поющие клинки, немыслимо прекрасные города и невообразимо уродливые чудовища — всё это никак не вмещалось в маленькую квартирку на Ист-Энде. Иногда Дейкеру действительно хотелось сойти с ума — ему казалось, что так будет легче. Но спасительное безумие не приходило. Он вполне отдавал себе отчёт, что долго так продолжаться не может. Что запас еды скоро иссякнет, что осень уже вползла в город — сырыми туманами, промозглым холодом, тянущим от незаклеенного окна, и что если так пойдёт и дальше — ему не пережить зиму. О последнем он думал спокойно и почти с облегчением. Когда сквозь охватившее его оцепенение пробились неясные звуки, он было подумал, что вот оно, долгожданное: сон или безумие — неважно. Потому что этим звукам — как и многому остальному — не было места в городе. Шорох — словно волны, набегающие на борт корабля. Скрип дерева о дерево. В пятно лунного света на полу углом вдвинулось что-то большое, квадратное... Этого не может быть. Джон Дейкер, вздрогнув, на миг застыл — а потом вскочил с кровати, словно подброшенный пружиной. Так не бывает. Не бывает парусников, плывущих по небу; тем более — их не может быть здесь, над утонувшим в осенних туманах Лондоном, над узенькой улочкой Ист-Энда. Но если так — чьи же тонкие мачты перечеркнули белый диск луны? Это сон, подумал Дейкер; и сразу же следом: Господи, пусть он не кончается. Он рванул на себя оконную створку — слишком резко: ударившись о скос, стекло разлетелось вдребезги. Осколок царапнул Дейкера по скуле, но он едва заметил это: замерев, словно боясь спугнуть видение, он смотрел, как корабль из тёмного дерева медленно и очень аккуратно разворачивается бортом к его окну. Всю улицу затянуло таким плотным туманом, что дорогу внизу было не разглядеть, и корабль опирался на этот туман, словно на морские волны. Ему был знаком этот корабль. И стоявший у борта человек с развеваемыми ветром седыми волосами — тоже. Капитан чуть наклонил голову набок, словно прислушиваясь, откуда донёсся звон стекла — а затем устремил невидящий взгляд прямо на Дейкера. — Здравствуй, Воитель. — Зачем... — от волнения у Дейкера пересохло в горле. Пришлось прокашляться. — Зачем вы здесь? Ведь мы простились там, у берега, и вы мне сказали, что моя служба Вселенной закончена. — Тогда я так и думал, — голос капитана звучал мягко и спокойно. — Но Вселенная снова меняется, и ты снова нужен ей, Воитель. Дейкер молчал. Капитан продолжил: — Пойдёшь ли ты с нами? Как и прежде, я не могу тебе обещать ничего — ни радости, ни покоя. Лишь надежду на то, что это может оказаться небессмысленным. Надежда. Всего лишь надежда. Дейкер молчал. Капитан тем временем снял с защёлок секцию фальшборта, и деревянный трап с тихим стуком лёг на подоконник. Всего лишь надежда. Так мало — и так много. Зачем ты спрашиваешь, Слепой Капитан? Ведь ты и сам знаешь, каким будет ответ. Капитан протянул ему руку. — Идём же, Эрекозе. Я всё-таки рехнулся, с мрачной радостью подумал Джон Дейкер, стоя на подоконнике и чувствуя, как пахнущий солью ветер овевает лицо. Это бред, и на самом деле там внизу — четыре этажа до земли; достаточно, чтобы переломать все кости, если я шагну сейчас вперёд. Эрекозе — теперь уже окончательно и навсегда Эрекозе — улыбнулся и сделал шаг.