Девочка

Тело буквально ныло от недотраха. И хотелось совсем не очередную отвязную дрянь, а хорошую, послушную девочку в розовых колготках и кружевных трусиках. Хотелось смотреть на мягкие, аккуратно накрашенные блеском губы и слушать подавляемые со стыдом стоны. Хотелось взять то, что никто еще не брал, или же брали настолько редко, что все ощущения давно стерлись. Мужчины Шефа не возбуждали. Совершенно. Нет, Шеф текла от музыки и нереально крутых ебанатов, вроде Джека или Краузера. Но спать с ними — шли бы вы лесом. Шеф была главной. Всегда. Везде. И ни один гребанный членоносец не засунет в нее свой хер. Тем более, что Шеф видела, кем на самом деле являлись ебанаты вроде Краузера-Негиши и Джека, кончившего джазом. И к хуям собачим таких мужчин. Самым что ни на есть гадким в этой ситуации было то, что подцепить такую девочку — правильную, мягкую, нежную — в местах, где крутилась Шеф, было практически невозможно. Вокруг были шлюхи вроде дочери Джека. У них был умелый рот, пальцы, делающие так, как надо, хорошие формы и то блядство, которое Шеф терпеть в них не могла. Вся та возбуждающая грязь дэт-метала на них ложилась хорошо, так хорошо, что было даже противно. Они жили этим. Они привыкли к той развязности, что лезла из всех щелей, и это надоедало. До тошноты. Кстати, насчет дочери Джека — Шеф упорно не помнила ее имени, но это ведь не важно, — вот она была как раз-таки очень ничего. Для маленькой сучки, хлебнувшей абсента дэт-метала. Молодая и отзывчивая, любящая эксперименты и не пробовавшая ложиться в постель с женщиной. С ней было хорошо. Интересно. Первые несколько раз. Тело ныло от недотраха. Шеф злилась и курила вот уже седьмую сигарету. Секс был около недели назад — гребаный альбом ДМС и клубничная мазня Соичи вконец Шефа доконали. Времени не хватало не то, что на секс — хоть какой-нибудь, дрочка не помогала никогда, лишь распаляла, — но даже на то, чтобы доделать этот чертов альбом. А теперь Шеф сидела на диване, глядя на то, как Краузер трахает Свинью микрофоном, и не чувствовала ничего, кроме ярости, давящего возбуждения и жажды теплого, нежного тела рядом с собой. Будь рядом девочка, Шеф бы не скупилась на нежность. Она бы даже гладила мягкие волосы, перебирала пряди, целуя теплые губы. Она бы не стала кусать, а если и стала бы, то не так, как обычно — до темно-фиолетовых следов на коже. Она бы целовала, ласкала бы бархатную кожу, прошлась бы поцелуями по ключицам, вдохнула бы аромат девочки за ухом, у самых корней волос. Она бы раздевала ее — медленно, бережно, мягко. Шеф была бы нежной. Но девочки не было. И быть на концерте ДМС не могло. Тело ломило от недотраха. И терпеть дальше — значило просто сдохнуть в собственной смазке и с окурками в лифчике. Шеф поднялась, вытряхнула бычки отовсюду, куда они успели упасть, сунула в рот мятную жвачку и подошла к стеклу. Редкие лучи света выхватывали перекошенные в экстазе рожи фанатов. А потом Шеф на несколько секунд увидела девочку в платье какого-то оттенка желтого, девочку, которая никак не могла оказаться здесь. Она прижимала к груди то ли папку, то ли журнал и явно выискивала кого-то в зале. Тело буквально ныло от недотраха. Но Шеф могла быть нежной, когда хотела. А Шеф хотела.