Молчание

      В ту ночь Артас не спал, как и Кель.       Всё дело было в пафосно и пышно обставленной церемонии освобождения, которая, начавшись после полудня, затянулась чуть ли не до заката. Сколько слов было сказано, сколько изысканных обещаний, извинений и оскорблений вплетено в длинные речи...       Как Кель выдержал всё это — Артас не понимал. Даже его при всей выучке иногда так и подмывало дать кому-нибудь молотом по макушке, дабы умолк наконец.       Теперь голова раскалывалась у самого принца, и он маялся, не в силах заснуть. В многострадальную голову лезли мысли. Надо же... А ведь, оказывается, он никогда не встречал настоящего принца Кель’таса. Больше семидесяти лет? Артас встретился с ним в свои почти одиннадцать.       Он очень хорошо помнил этот момент... Да и вообще всё, что произошло с появления в этом мире. От старого остались лишь обломки. Да и какой мир был у мальчишки, прикованного болезнью к кровати? Ни друзей, ни недругов — ничего из того, что бывает у обычных мальчишек, только кусочек неба за окном, да книги и компьютер, купленный родителями в неясном порыве щедрости.       Он знал — они уже смирились. Подслушал один раз, того не желая, их разговор. Тогда и узнал, что его не вылечить. Просто ждать, пока всё не случится само собой. Нет, ему давали образование. Его ни в чём не ограничивали — насколько это было возможно. Кто знает: возможно, непоправимое случится через десятки лет. Но он стал... Просто уже мёртвым. Для тех, кто единственно были ему близки, его уже не было. Все их мысли, все их желания — всё сосредоточилось на младшем брате.       В ту ночь он думал, что наконец умер. А может быть, к нему просто пришел младший братишка и опять достаёт в своей наивной попытке развлечь. Далеко не сразу он понял, что сознание, с которым он пытается наладить общение, обитает в его собственном теле... Или же он обитает в его?       Молодой Артас и тот, кто попал в его тело, не сразу нашли общий язык. Один до последнего не верил, что это взаправду, другой раздражал своим уровнем развития, скорее подходившим напичканному знаниями семилетке. Но мостки через пропасть постепенно перекидывались. И в то утро в ордене паладинов проснулся не умирающий мальчишка — и не юный принц. Что-то новое. Кто-то новый, с дикой жадностью глядящий на мир вокруг.       Он упивался каждой минутой, каждым движением. Почти на год он забыл вообще обо всём — даже о том, что знал. Он спешил насладиться этим миром, этими красками, чувствами и ощущениями. Расплата пришла после: когда он наконец вспомнил, чем это может закончиться. Вспомнил, стоя в конюшнях и глядя, как появляется на свет его конь. Именно Артас дал ему имя — и именно в тот момент он понял, что назвал его так же, как звали коня того Артаса.       Лорд Утер никак не мог понять, что же произошло с его воспитанником в тот день. Мальчишка замкнулся в себе, от всех расспросов становясь лишь мрачнее. Артас и не знал, что подумал паладин тогда, когда он в конце концов не выдержал и сам пришел к нему с повинной. По крайней мере, паладины-лекари к нему в тот вечер заглянули.       Но с ним всё было в порядке. Юный принц лишь настаивал на том, что ему привиделась картина будущего. В красках расписывал многое, о чём знать попросту не мог. А потом лорд Утер, попытавшись разобраться в том, что рассказывал Артас, напал на реальные следы культа Проклятых. И после — поверил мальчишке.       Именно тогда Артас вплотную начал изучать магию Света.       С принцем Кель’тасом он познакомился немногим позже, во время одного из визитов делегации эльфов в Лордерон. Поначалу он не знал, как общаться с этим подчёркнуто холодным и вежливым эльфом, о чьей незавидной судьбе он был осведомлён. Скрывался, как и Кель, за бронёй этикета и официальщины, пока не понял, что эльфийский принц делает осторожные попытки поинтересоваться им самим, а не ролью, которую он играет.       Так у него впервые появился настоящий друг, пусть и старший. Всё же наставник, насколько бы он ни был близок, и товарищи по учёбе не были тем, чем стал для него Кель.       Несмотря на то что встречи двух принцев были редки, Артас сам тянулся к Келю. Истории эльфа, так не похожие на рассказываемое Утером, диковинные вещи и любопытные книги, что он привозил в подарок — всё это искренне интересовало его.       Интересно, Кель’тас нарочно делал это? Скорее всего.       Артас попытался поискать в душе хотя бы отголоски злости, но не нашёл ничего. Скорее уж сочувствие: эльф пытался изменить то, что уже и так было другим, не подозревая об этом. Но дружба его была искренна, в этом паладин был уверен.       Эта уверенность не пошатнулась даже тогда, на тренировочной площадке.       Крик эльфа: «В сторону!» — был настолько пронзителен и полон страха, что паладин, не задумываясь, отшатнулся, лишь потом поняв, что рядом расцветает не ослабленное заклятье, а полноценная огненная стена. Успел призвать магию Света, которая и спасла ему жизнь. Дальнейшее он знал со слов Джайны, которая наблюдала за их поединком с самого начала, и почти воочию видел, как всё происходило — так много раз пересказывала ему это девушка, пока он лежал, мучимый болью от ожогов.       Как Кель’тас аккуратно выронил на песок тренировочный меч, сложил руки на груди. Как спокойным, лишь чуть подрагивающим голосом объяснил окружившим его магами и паладинам, что кто-то посторонний влил силу в уже пущенное заклятье. Как уходил, даже под конвоем не утратив своего высокомерия, — и лишь раз обернулся, бросив взгляд на Джайну и суетящихся над Артасом лекарей.       О расследовании Артас знал, опять же, лишь со слов девушки. Лекари запрещали его беспокоить, но он всё равно вытягивал из неё любые новости. Не верил он, что это действительно сам Кель хотел его убить.       Кажется, в это не поверили и другие, потому что маги начали расследование. Даже нашли артефакт, который и исказил заклятье принца. Правда, самого Келя, говоря о его же благе, отправили в Аметистовую крепость, в место, где никакая магия не могла его коснуться.       «Хорошо всё-таки, что с него сняли все обвинения», — сонно подумал Артас. Он был готов менять судьбу мира единолично — но вдвоём это однозначно будет проще. А он, хотя и не знал точной даты, уже чуял: скоро. Со дня на день отдых в Даларане может быть прерван известием из дома, что ему пора возвращаться, возглавлять отряд, и тогда...       Всё пойдет по-новому.       Артас зевнул и наконец задремал, подумав напоследок, что нужно будет поговорить с Келем завтра, когда он немного придёт в себя.