Зубки третьего лейтенанта

– Арчи, Арчи! Ну Арчи же! Хорнблауэр, дрожа, как в лихорадке, пытался добудиться своего друга, который всего час назад вернулся с вахты и спал крепким сном человека, выполнившего все обязательства. – Ааааррррчииии... – Это не было похоже на стон, это стоном и было. Кеннеди неохотно открыл глаза. – Если боевая тревога, то почему ты будишь одного меня? – спросил он. – Арчи!!! Хорнблауэр так рванул гамак, что Кеннеди едва из него не вывалился. – Спасибо, свое имя я уже выучил. Что-нибудь еще? Конечно, даже спросонок он понимал – Горацио ведет себя слишком странно, но разбираться в этом категорически не хотелось. – У меня зубы режутся, – в непонятном ужасе просипел Хорнблауэр, оседая на пол. – Поздновато, – заметил Кеннеди, приподняв голову и покашивая на друга. – У меня, помнится, это случилось раньше. Хорнблауэр, невесть чему обрадовавшись, вскочил. – Правда? С тобой тоже такое? А как ты... ну, как ты... – он взмахнул рукой, отчаявшись подобрать нужные слова. – Как ты... это? – Что – это? – Кеннеди почувствовал, как дрожь Хорнблауэра передалась ему. – Когда хочется покусать, что делаешь? – Ку... – поперхнувшись на полслове, Кеннеди понял, что речь идет не о том, о чем он подумал, и "кусаю" лучше не произносить. – Кого это ты хочешь покусать? – осторожно спросил он. – Тебя, – честно ответил Хорнблауэр и притенил глаза ресницами. Фонарь, прикрепленный им на крюке над гамаком, мигнул и зловеще погас. – Горацио! Шорох, возня, приглушенные звуки, которые можно принять за всхлипы... или за смешки. – Свет зажги. Хорнблауэр нащупал фонарь и зажег в нем свечу. – Помогло? – Кеннеди старательно отодвигал воротник рубашки от шеи. – Сам будешь пятна отстирывать. – Всё равно чешутся. – Выходит, растут еще. – Что делать? Как я завтра с клыками на палубу выйду? – Хорнблауэр тоскливо вздохнул. – Представляешь, что обо мне матросы скажут? Кеннеди усмехнулся. – Покусаешь двоих-троих, остальные сразу примут обет молчания. – Тобой обойдусь! – Это вряд ли. – Кеннеди запустил руку в светлые вихры. – Ты ведь не пил кровь, да? – Нет. – И не хочешь? Хорнблауэр не удержался и почесал клык большим пальцем. – К чему ты клонишь? – Я думаю, всё началось с того базара в Лараше. Ты съел фиолетовое нечто, завернутое в лепешку. – Это было вкусно. И безопасно. – А сутки спустя ты не даешь мне выспаться. – Кеннеди приподнял бровь. – Обычные проблемы всех, кто носит форму? Хорнблауэр на шаг подступил к нему. – Тебе было не очень больно? Друг, после легкого колебания, ответил прямо: – Стой, где стоишь. Я не хочу, чтобы матросы вдобавок к твоим зубам обсуждали мою шею. – Можно не шею, – ласково сообщил Хорнблауэр. – Нельзя! Фонарь мигнул. Корабельный колокол отбил третью склянку. В трюме было неуютно и мерзко пахло. Кеннеди держал фонарь повыше и вглядывался в тени, бегающие по несвежим доскам пола. – Стайлз мог – и ты сможешь, – сказал он как можно убедительнее, хотя сам никакой уверенности не испытывал. Хорнблауэр покачал головой. Они перебрали массу вариантов, ни один из них не годился, а чесотка становилась невыносимой. Как ни прокладывай курс, а гаваней всего две: либо грызть грот-мачту, либо... Он содрогнулся, к горлу подкатила тошнота. – Думай о пользе, которую ты принесешь всему экипажу, – перешел на командирский тон Кеннеди, надеясь, что хоть это поможет. – Наши запасы будут в сохранности, благодаря тебе. Хорнблауэр медленно опустился на колени. Он хотел провалиться сквозь землю, но, к сожалению, до нее было целое море. Первые пять попыток были неудачными, но шестая увенчалась успехом. Корабельная крыса билась в зубах молодого человека, отчаянно визжа. – Ну! Хорнблауэр выплюнул бедняжку и она резво умчалась в какую-то щель. – Я не собираюсь перекусывать им хребет! – А так ты им треплешь нервы. И неизвестно, что хуже. – Заткнись, Арчи. Ты даже не представляешь, каково это – когда режутся зубы. Но убивать я не буду! – Даже крыс? – Крыс – не буду. Хорнблауэр встал. Рука Кеннеди дрогнула. Фонарь мигнул и погас. – Мать! – разнеслось на весь трюм, когда Хорнблауэр наступил на крысу, поскользнулся и упал. – Мать! – откликнулось эхом, когда рухнул подкошенный им Кеннеди. – Пи-пи-пи, – добавили крысы. * Суровый взгляд капитана скользнул по окровавленной шее четвертого лейтенанта Кеннеди и не менее сурово остановился на запекшейся крови на губах третьего лейтенанта Хорнблауэра. – Какого лешего, простите мне мой английский, вы позорите королевский флот, дозволяя этой борзой фикоплетке так художественно с вами обращаться, господа?! – Мы... – сказал один. – Нам... – сказал другой. – Молчать! – голос капитана перекрыл шум битвы. – Где замкэпа, куда смотрит? Пока я тут артеров сдерживаю, райтеры совсем распоясались!!! Всем плетей, сухарей с ромом, и чтобы к выкладке была приличная эНЦа, а не эта похабель!