Всех сокровищ на свете мне живое милей...

Шутка, бормотала про себя Белль, размешивая кашу в котелке. Это было несерьезно. Комочки получились, надо разделить крупинки трехзубой деревянной вилкой. Шутка, забавы ради. Пожалуй, стоит досыпать соли — и подавать уже, пока Темный не рассердился. Шутка, действительно, всего лишь шутка. Вопреки опасениям Белль, каша вышла вполне сносной, хотя Темный едва к ней притронулся. Он больше наблюдал за тем, как ест сама Белль — о да, заставил ее сесть рядом за стол и дрожащей рукой взять ложку. Выпуклые глаза Румпельштильцхена радостно поблескивали — казалось, он вот-вот умильно скажет: «А теперь еще ложечку за папу, за Гастона и за доброго спасителя Румпеля!» Не сказал. Когда с трапезой было, наконец, покончено, Темный аккуратно ухватил свою смотрительницу за плечо двумя пальцами и, склонившись к ее лицу, объявил: — А сейчас ты приступишь к выполнению одной замечательной обязанности! Прозвучавший смешок походил на мяуканье, и Белль похолодела. Только не это. Шутка. Она знала, что не шутка. Ей всю ночь снились освежеванные дети, которых Темный с аппетитом ел. То-то каша ему не полюбилась — нежное младенческое мясо куда приятнее на вкус. Не давая Белль времени опомниться, Румпельштильцхен взял ее за руку и почти поволок из большой залы наверх, по лестнице. Белль шла, как сомнамбула. Придерживать подол ледяными пальцами. Старательно смотреть вниз. Не обращать внимания на веселые прибаутки, которыми чудовище сопровождало поднятие на второй этаж. Так, теперь отпустить юбку. Шаг, другой, третий. Дубовая дверь со скрипом открылась, пропуская Темного и его служанку в просторную светлую комнату. И вот тут-то маг отпустил девушку, отступил назад, в предвкушении потирая сухие золотые ладони. Это была детская. Белль прижала ладонь ко рту, разглядывая ряды колыбелек, в которых мирно сопели младенцы. Белоснежные пеленки, соски в ротиках, из окон струится солнечный свет. Настоящая идиллия. Белль привалилась к чему-то сзади — подумала, что к стене, но стена не ойкает, когда к ней прислоняешься, да и потверже будет. Иными словами, Белль чуть ли не рухнула на руки своему хозяину, на мгновение ее лицо щекотнула жесткая, как проволока, кудряшка, после чего Румпельштильцхен поспешно девушку от себя отстранил. Даже слишком поспешно. И заговорил — быстро, оживленно, чуть ли не подскакивая на месте: — Тебе что, душа моя, не нравится? Объем работы не устраивает? Думаешь, не справишься? — Всех? — еле выговорила Белль. — Разумеется, всех! — Когда? — казалось, Белль мелко пошатывается на месте. — Вот этого сегодня, — Темный протянул руку и нарочито изящным жестом указал на ближайшего ребенка в розовой колыбельке, — следующий пойдет завтра. Надеюсь, ты не слишком переутомишься? — Это не так уж много — один за день, — Белль побледнела и готова была рухнуть в обморок, так что удивленный колдун поддержал ее — не без доли смущения. — Что с тобой? Каши переела? Аппетит у тебя весьма недурной, как я заметил! — Нет, нет, — лепетала в полуобмороке Белль. — Послушай... мне обязательно это делать? Румпельштильцхен закатил глаза и мелодраматически вздохнул. Где та храбрая и решительная принцесса, которая даже с трясущимися поджилками была готова идти к нему в замок? Дал ей простое поручение — и вот пожалуйста, уже ноет и прикидывается больной. — Конечно же, я мог бы этим заняться и сам! Но я же предупреждал, что беру тебя не за красивые голубые глазки, а работать! Нет? Да! — для большей наглядности Темный помахал пальцем перед носом у этой нежной аристократки. Авось от сурового тона возьмет себя в руки. — Значит, каждого? — на ресницах Белль уже дрожали слезы. — Каждого! — отрезал маг. — Неужели тебе их совсем не жалко? Румпельштильцхен недоуменно моргнул. — Да с чего бы? Что тут такого, скажи на милость? Белль качнулась по направлению к двери и схватилась за бронзовое кольцо. — Что ж, тогда пойду за ножом, — сказав это, она вознамерилась потихоньку выскользнуть из замка и кинуться бежать. Вдруг удастся наткнуться на какую-нибудь добрую фею и спастись от беды? Но Темный, словно разгадав дерзновенные мысли служанки, мгновенно очутился у нее на пути. — Что-что? Какой-такой нож? — ошеломленно поинтересовался он, уставившись на Белль так, будто видел первый раз в жизни. И Белль судорожно сглотнула. Что изумило этого злодея? — Ну... ты же сказал... — бормотнула она, прикидывая, как побыстрее выбраться отсюда. Несколько мгновений Румпельштильцхен созерцал стоявшую перед ним девицу, затем разразился смехом. Не своим безумным, чудовищным хихиканьем, а вполне здоровым человеческим смехом. Он даже прислонился к стене и весь трясся от хохота, в то время как Белль тоже затрясло — от гнева и отвращения. — Чему ты радуешься? — она яростно огляделась в поисках того, чем можно было бы хорошенько стукнуть Темного по голове. Увы, кроме колыбелек с детьми, ничего тяжелого поблизости не имелось. Испепеляющий взгляд Белль вызвал новый приступ смеха — Темный даже в восторге хлопнул себя по обтянутым драконьей кожей коленкам. — Вот что, душа моя, — отсмеявшись, выпрямившись и подняв весело блестящие глаза на Белль, заявил Румпельштильцхен, — все эти младенцы предназначаются для обмена. Дело в том, что я заключил сразу десять сделок на детей, а бегать с сосками мне недосуг. Этим займешься ты. О, разумеется, я тебе немного помогу, не бойся! Но не забывай — у всякой магии есть цена! Подмигнув совершенно растерянной Белль, Темный вальяжной походкой вышел из комнаты. Вслед ему донесся плач — один из младенцев проснулся и обнаружил, что соска вывалилась у него изо рта. А Белль, вместо того, чтобы пристроить соску куда надо, в лучших традициях театра сползла на пол. И расхохоталась.