2. Детство
29 марта 2014 г. в 04:11
Неистово извиваясь всем телом и пытаясь вырваться из грубых рук, Катерина лишь все сильнее ощущала адскую боль от бесконечных разрывающих толчков внизу живота. Ее поясница горела огнем, перегибаясь через край стола, а полусогнутые ноги были крепко прижаты ладонями графа к его бокам, напрочь лишая женщину возможности оттолкнуть его. Она пыталась сдерживать крики — звук застревал в горле, смешиваясь со слезами, и она давилась, кашляла, снова кричала и снова срывалась на хрип. Все ужасы детства, которые она забыла и надеялась больше никогда не вспомнить, снова обрушивались на нее, раздирая тело и сжигая сознание. Она все еще ощущала, как шершавая ткань мужских брюк царапает нежную кожу бедер, она все еще пыталась вырвать свои запястья из стальных тисков своры разъяренных мужчин, но ее тело уже не слушалось.
Что-то хрустнуло в ее плече, когда она отчаянно дернулась в сторону, задевая — как ей показалось — песочные часы. Стекло с шипящим звоном разбилось об пол, и на мгновение Катерине показалось, что ее пытка окончена — итальянец замер, прерывисто дыша, и навис над распластанной на столе королевой. Он с усилием провел рукой по ее затянутому в корсет животу, слегка надавливая на грудь там, где билось сердце. Катерина распахнула глаза, в ужасе осознавая, что граф держит в руке кинжал, плавно прижимая лезвие к тонкой материи ее платья.
— Я хочу, чтобы вы почувствовали ту пустоту, что ощущаю я после смерти моего сына, — проговорил мужчина, и лезвие кинжала скользнуло с груди на мокрую щеку Катерины. — Если вырезать вам сердце и выбросить его, возможно, вы сможете понять меня, — его голос практически превратился в вой раненного животного, разъяренного, загнанного в угол, а от того еще более опасного. Женщина зажмурилась. Дрожащее острие коснулось ее ресниц, невесомо скользнуло вдоль брови и застыло у виска. Каждый удар ее сердца пульсом отдавался в ледяном металле.
Наконец, граф отстранился от Катерины, одергивая юбку и прикрывая тонкие струйки крови на ногах длинным подолом. Королева все отчетливее ощущала боль в плече, все сильнее холодили слезы ее лицо, все отчаяннее билось сердце.
— Ваша Светлость, — послышался вопросительный голос — совсем близко. Кажется, это говорил один из тех мужчин, что держали Катерину за руки, пригвождая к столу, как к распятию. Она продолжала лежать на твердой древесине, ее ноги безвольно касались пола, а тело тряслось крупной дрожью. Грохот каждого удара сердца почти заглушал голоса над ее головой.
— Нам пора, господа, — с неожиданной тоской и спокойствием в голосе проговорил итальянец прямо у лица королевы. Она вздрогнула.
— Ваша светлость! — снова послышался голос, и Катерина почувствовала, как железная хватка на ее запястье ослабла, а через мгновение услышала глухой звук упавшего на пол тела. Значит, яд все же подействовал... Она снова открыла глаза, сквозь пелену слез стараясь разглядеть происходящее, но перед ней стоял лишь образ детства — огромный немытый старик без зубов, которому девочку отдали на растерзание.
Катерина ощутила, как ее тело, более не удерживаемое мужчинами, скользнуло вниз, ударяясь коленями об твердый пол и отправляя вспышку боли в плечо, едва королева попыталась смягчить руками свое падение. Она зажмурилась и зашипела сквозь зубы, задев затылком угол стола.
Повсюду слышались стоны и ругань. Какое-то время Катерина лежала лицом вниз, упираясь пульсирующим лбом в горящую адской болью руку, пытаясь совладать с судорогами во всем теле. А затем вокруг стало тихо. Она почувствовала, как чьи-то руки ухватили ее за бока, увлекая вверх. Это был граф — убедившись, что королева не может стоять на ногах и снова оседает, он швырнул ее на стул:
— Что вы сделали с моими людьми? Мы ведь пили мое вино, ели одну еду!
— Яд — это искусство, и сущность искусства в неожиданности, — Катерина скорее прошевелила губами, чем озвучила эти слова, но собеседник услышал — он хаотично переводил взгляд с тел своих мертвых солдат на бокалы, на королеву, на разбитые песочные часы, на рассыпанное по полу золото.
— Золото! — выкрикнул граф, хватая со стола свой кинжал и надвигаясь на полубессознательную Катерину, повисшую на стуле. — Ты, шлюха Медичи!..
Она не слышала его. Она не видела его. Она снова была во Флоренции, ее разум беспощадно возвращал ее в прошлое, проводя через все круги ада. «Расслабься, девочка», — снова слышала она давно забытый смех старика, заламывающего ее тонкие руки за спину, впивающегося своими костлявыми пальцами в ее холодеющий живот и оставляющего противный липкий след у нее на шее. Та девочка сопротивлялась — пока могла, упиралась ладошками в нависающие над ней шершавые щеки, старясь оттолкнуть зловонные губы как можно дальше от своего лица. «Глупышка, перестань сопротивляться», - старик снова засмеялся, его хохот отразился эхом стоящих в стороне мужчин, ожидающих своей очереди...
Катерина почувствовала на своем плече прикосновение — распахнув глаза, она выхватила у нависшего над ней итальянца нож, что есть силы вгоняя острие ему между ребер. Послышался крик. Женский. И Катерина в ужасе увидела, как к ней бежит перепуганная королева Шотландии. «Нет, Франциск!» — повторила девушка, уже приблизившись, и лишь теперь Катерина увидела над собой бледное лицо своего сына. По ее руке текла теплая кровь — его кровь. Итальянский граф лежал в стороне — его шея перерублена мечом, оружие все еще в руке Франциска.
Будто в забытьи, Катерина смотрела, как выскользнул металл из руки ее сына, и Мария подхватила сползающего вниз принца. «Нет, нет, Франциск, пожалуйста», — девушка плакала...
Катерина выпустила из рук кинжал, силясь приблизиться к сыну, не до конца осознавая произошедшее, но стоило ей лишь шелохнуться, как новая волна боли пронзила все ее тело, и она провалилась в темноту.