Любовь и дальние страны

Глава 4. Оставив Колченога заботиться о новобранце, которого прежде всего следовало отмыть от тюремной грязи и накормить, Джорах взял купленную вчера игрушку и отправился к юному принцу Дункану. Осторожно заворачивая тонкие стройные мачты корабля в уже несколько раз порванную обертку, Мормонт думал о том, сколько надежд самых разных людей связано с этим мальчиком. Неужели Дейенерис видит в нем возвращение «жеребца, который покроет весь мир»? Дункан наследует и матери, и отцу, под его правлением соберутся огромные земли, но вряд ли это будет весь мир... К принцу его провели, не задавая вопросов, хотя Дейенерис в комнатах не было. Видимо, она просто отдала приказание пропустить его. Дункан недавно пообедал и теперь тихо играл в светлой комнате с большими окнами и обитой красным мебелью. Когда нянька провела Мормонта к нему, он сидела на ковре и разыгрывал сражение двух деревянных рыцарей, конного и пешего. Конный побеждал. - Мой принц, я принес вам подарок! - Джорах склонился в поклоне, одновременно протягивая мальчику сверток с кораблем. - Благодарю вас, милорд, - ответил Дункан с достоинством, оглядываясь на няньку, но в тот же момент не выдержал и, подпрыгнув пару раз на месте, схватил подарок и помчался к столу, чтобы там развернуть его. - О, это корабль! О, тут парус! О... - Я рад, что вам он нравится, ваше высочество. Это всего лишь малое подношение от... - А вот тут впереди, это что? - Впереди бушприт, мой принц, - Джорах подошел к мальчику и склонился над ним, показывая пальцем на разные части корабля и называя их. Дункан послушно повторял, хотя и путался время от времени. Дейенерис смотрела на Мормонта и Дункана из темной ниши у входа в комнату. Мальчику явно понравилась и новая игрушка, и новый товарищ, хотя сама Дени не могла сказать толком, что она чувствовала, видя, как Джорах играет и с ее сыном. Материнскую гордость? Пожалуй, да. Нежность и радость, но еще и странную печаль, потому что Мормонт невольно напоминал ей о том, что она пережила и что потеряла. И о том, что пережил и потерял он сам. «Черные крылья - дурные вести». Дункан попросил показать ему «руль», и Джорах острожно перевернул корабль, наклонился ниже, показывая рулевое перо. Он был большой и черный, и выглядел рядом с мальчиком, словно огромный старый медведь рядом с медвежонком, которого мог раздавить одной лапой, но все-таки этого не делал. - А вот тут штурвал, который управляет рулевым пером... - Штур-вал, - старательно повторил Дункан. - Правильно, дитя, - Мормонт погладил мальчика по вихрастой голове. - Мама! - Дени вздохнула слишком громко и сын обернулся к ней, - Джора подарил мне корабль! Настоящий, смотри! Дейенерис вошла в комнату, улыбнулась сыну и его гостю. - Очень красивый корабль. Когда-то я плавала на похожем... - Тебе понравилось? - спросил Дункан. - Королевы, как и принцы, не всегда делают то, что им нравится, - ответила Дени, - но мне нравилось. Я и сейчас иногда скучаю по морю, соленому ветру и качке. Сир Джорах плавал тогда со мной. - А тебе нравилось? - Дункан повернулся к Мормонту. Джорах кивнул, хотя совсем не был уверен в своем ответе. Нравилось ли ему плавать на кораблях? Нравилось ли ему плавать на кораблях с Дейенерис? Нравилось ли ему плыть с Дейенерис на «Балерионе»... Это было так давно, что он уже и не помнил. - Я тоже иногда скучаю по скрипу палубы и качке, ваше высочество, - сказал он. - Я давно не был в море и вряд ли судьба снова загонит меня на корабль. - Когда ты возвращаешься на Север, сир? - спросила Дейенерис у Джораха. - Еще дня два или три мне понадобится, чтобы отобрать новых рекрутов в королевских темницах и все подготовить, ваше величество, - ответил Мормонт. - Ты не останешься на праздник? - в голосе королевы явно звучало разочарование. - Если у вас не хватает денег, ты только скажи... - У нас достаточно денег, ваше величество, - ответил Джорах поспешно. - Я останусь на праздник, если вы этого хотите. - Хочу, сир. Когда вы там, на Севере еще увидите настоящий рыцарский турнир! - Дени произнесла это и тут же покраснела. - О, я и забыла, что ты не только видел множество турниров, но и сам в них участвовал. Это я все еще не наигралась и всякий раз радуюсь, словно ребенок... Прости меня, - она ласково дотронулась до руки Мормонта и не сразу отняла свою. - Сядем вот тут? - она указала на длинный диван у стены. - Ты — рыцарь, Джора? - спросил Дункан и недоверчиво взглянул на него. - А где твои родовые знаки? Какой у тебя герб? - мальчик залез на колени к Мормонту, с любопытством оглядывая простой черный колет с серебряными застежками и кожаными шнурами в поисках герба. - Я не рыцарь, ваше высочество, - ответил Джорах. - Когда-то я был им, но потом... Я брат Ночного Дозора, а они не имеют гербов и иной семьи, кроме своих братьев. - А я буду рыцарем! Как Барристан Отважный или принц Рейегар! И побежду всех! - Кого же ваше высочество наградит цветочной короной? - Маму, разумеется! Она самая лучшая! - Не могу с этим спорить. Дункан слез с коленей рыцаря и деловито потопал снова к игрушке, оставшейся на столе. - Ему понравился твой подарок, Джорах, - сказала Дени, глядя на сына. - Если хочешь, можешь приходить к принцу, я распоряжусь, чтобы тебя пускали во всякое время. - Благодарю вас, ваша милость. Их высочество... унаследовал вашу доброту. *** Ночи в Королевской Гавани темны и долги. Дейенерис давно привыкла к влажному климату Вестероса, но так и не смогла привыкнуть к долгой темноте. В ее юности ночи были темнее, но и короче. Её кровать была так широка, что первое время она иногда пугалась, просыпаясь тут одна. Её царственный супруг теперь не часто навещал ее по ночам, но Дени и раньше не питала иллюзий на его счет. Для Тириона она была партнером по игре в престолы, надежным и не нарушающим клятв. Но в её постели он чувствовал себя неуютно. Они никогда не разговаривали об этом, но теперь, став взрослой женщиной, она понимала такое без всяких объяснений. Отчасти дело было в его странной привязанности к темноволосым. Он как-то, напившись, рассказал ей историю своей первой и единственной любви. Но в той же степени это происходило и из-за неё... Дени была ему благодарна, она испытывала к нему неподдельное уважение, но полюбить его она так и не смогла. Дейенерис вздохнула и поежилась — иногда ночи в Королевской Гавани словно вспоминали об ушедшей зиме. Конечно, она могла бы, если бы захотела, взять себе любовника, если не для души, то для тела. Если мужчина не станет сражаться за власть, пытаться играть в престолы, а только согреет ее по ночам, даже Тирион не станет возражать, ведь его отношения с Арианной Мартелл ни для кого не были секретом. Претенденты на ее постель легко нашлись бы среди придворных и рыцарей. Сэр Герольд Дейн при малейшем случае осыпал ее комплиментами и при малейшей возможности садился рядом. Его принимали в узком кругу, как спутника леди Арианны, и Дени понимала, что её связь с ним подразумевалась правилами игры, в которую все они играли. Он был даже красив. Уже не юноша, сильный и жилистый, и в его темных глазах Дейенерис часто видела пламя. Дени закрыла глаза и представила, как рыцарь целует ее губы и шею, сухими горячими губами, как берет в рот сосок ее груди. Она опустила руку между ног и предоставила рыцарю действовать умело и аккуратно... Через минуту-другую она поняла, что сэр Герольд слишком умел и чересчур аккуратен. Со вздохом она повернулась на бок... Может быть, взять в любовники маленького, чуть выше ее самой, сэра Ретфорда? Самого тихого молчуна из всех, кого она знала. Говорят, он шпионит за ней и Тирионом для лорда Бейлиша, хранителя Запада. Бедняга едва выжил после страшных увечий, которые получил, упав вместе с лошадью с горной тропы. Теперь сидит, как старый нелетающий гриф в своем Гнезде. Зато вкуса к игре в престолы так и не потерял. Или, быть может, лорд Эстермонт завоюет для нее корону Королевы любви и красоты? По коридору прошлепали босые ноги, и Дени поднялась на локте. Свет луны вырвал из мрака фигурку ее сына, пошатывающегося в полусне, насупленного и готового заплакать. - Что такое? - спросила Дени шепотом, чтобы не разбудить служанок. - Иди-ка сюда, дорогой мой. Мой рыцарь. Тебе что-то приснилось? - Медведь пришел за мной, - пробормотал мальчик, забираясь на высокую кровать. Дени помогла ему и укутала одеялом. - Не бойся, - сказала она, целуя его, - медведь добрый. - Правда? Ты знаешь? - Знаю. Успокоенный мальчик скоро уснул, а к Дени сон все еще не шел. Медведь, - думала она, - не Мормонт ли напугал сына, так что приснился кошмар? Может быть, не стоило разрешать ему приходить, когда захочет. Она вспомнила, как Джорах рассказывал принцу о корабле и о Ночном Дозоре, и снова сказала вслух, уже сама себе: «Медведь добрый». Он постарел, - думала она, - его виски почти совсем белы от седины, вокруг глаз собрались морщины, но пока он еще не согнулся под тяжестью лет, он еще не старик, а мужчина. Мужчина, который когда-то любил её. Дени было бы любопытно узнать, жива ли все еще его любовь... Во время выступления певца, прославлявшего его красоту, сир Герольд сверкал глазами от ревности, лорд Эстермонт вращал глазами и подарил потом певцу перстень со своей руки, так, словно это он заказал песню, которую тот исполнял... Джорах... Кажется, он даже не слушал, а потом Тирион быстро увел его. Если бы он все еще любил ее, он бы постарался остаться с ней, или сказал бы ей что-то... Дени отвернулась от мирно сопящего сына, уткнулась носом в подушку и едва не расплакалась. Когда-то Джорах так любил ее, что готов был забыть о том, кто она и почти силой поцеловать ее. Она помнила тот, давнишний поцелуй - полный надежды и отчаяния. Вряд ли кто-то из ее теперешних поклонников сможет поцеловать ее так. Дени задышала чаще, зажала ладонь бедрами и едва дотронувшись до себя пальцами, вскрикнула, выпуская наружу жаркую волну. Дункан позади нее завозился, и она, испугавшись, быстро вытерла руки о простыню. Повернулась к сыну - он спал безмятежно. И тут из глаз Дени все-таки побежали слезы. *** На рыночной площади было столько народу, что волны людей могли бы поспорить в силе с волнами моря. Когда-то, во времена молодости Мормонта, этот рынок был исключительно рыбным: здесь можно было купить огромных засоленых северных катранов, акульи плавники, несчетное количество сортов мелкой морской рыбы, выловленной в ... море. Были и диковинки вроде вымоченных в уксусе щупалец кракена или раздутых высушенных морских ежей, годящихся только на поделки. Теперь времена изменились, рыбные ряды стали меньше, потому что и Северу и Югу довольно долгое время было не до рыбной ловли. Зато теперь тут можно было купить вина, косметику и вычурную мебель из Восточных Колоний. В самое жаркое торговое время - до полудня - на рынке было не протолкнуться. Люди приценивались, торговались, просто гуляли, считая такую прогулку чем-то вроде развлечения. Тут же бродили толпы нищих попрошаек, калек, распевающих пропитыми голосами песни на потеху толпе. - ...И тогда он и говорит ей, чтобы она, так и быть, положила рядом с собой дохлого черного кота, и зачла от Неведомого. - Тьфу, пропасть! Не мели ерунды, виданое ли дело, чтобы живая баба от Неведомого понесла. Любопытный Колченог протиснулся сквозь толпу, собравшуюся вокруг проповедника. Он был одет в лохмотья и, по-видимому, очень стар. Беззубые челюсти не всегда правильно складывались, чтобы выдать тот или иной звук, и брызги слюны летели на собравшихся. Но именно таким ораторам народ больше всего и доверяет. - Так она же и не простая баба. Ты ж слышал, дурья твоя башка, что из ее чрева вышли когда-то ужасные твари - драконы. И этот - точно дракон, сын самого неведомого! На вид он гладкий и складный, а под одеждой-то у него чешуя и хоботы, хоботы... У Мормонта потемнело в глазах. Развернувшись, он отодвинул левой рукой каких-то крестьян из Простора, и правой вытащил меч. Толпа сдвинулась, кого-то придавило, раздались крики и ругань. Джорах приставил острие меча к горлу сразу рухнувшего наземь и жалобно заверещавшего старика. - Говори, мразь, по чьему наущению ты тут клевещешь! -Ничего не знаю, помилуйте господин, видение мне было, видение. Джорах слегка надавил на меч, и старик закричал громче. - Эй, там стража идет, - зашептал подскочивший Колченог, - может, пойдем пока отвечать не пришлось? Мормонт ответил ему, не поворачивая головы и не отпуская нищего: - Ты брат Ночного дозора. Не вор. Не клеветник. Пусть вот он боится. Толпа вокруг них и в самом деле начала редеть - многие предпочитали не сталкиваться с Золотыми Плащами, потому что в тяжелые времена безгрешных нет. Подошедшие стражники, действительно, разбираться на месте не стали. - Нам сказали, что вы устроили драку. На рынке драться запрещено, - сказал один из них, огромный детина на голову выше Мормонта. - Мы не дрались, - ответил Мормонт, убрав меч и схватив старика, который тут же собрался улизнуть, за шиворот. - Этот... проходимец распускал тут грязные слухи о королеве. - Никогда! - заверещал нищий, - Я проповедовал во славу Рглора, а эти нечестивцы... - Чтобы проповедовать во славу Рглора, нужно купить разрешение? Есть у тебя вира? Или, может, ты жрец и у тебя есть огненные знаки? Нет? Второй стражник перехватил старика у Мормонта и потряс его за плечи, так что старая головенка болталась из стороны в сторону. - О, господин, - плакал старик, - откуда у нищего серебряный олень на виру. Подаянием мирским живем, едва с голоду не дохнем. Тут старик неожиданно ловким движением достал откуда-то из своих лохмотьев мелкую монетку и быстро вложил в ладонь державшего его стражника. Тот разжал руки и нищий, словно старая крыса, шмыгнул в толпу. Мормонт ринулся было за ним, но огромный стражник перехватил его за плечо: - Стой-ка, брат. С тобой мы еще не закончили. За драку на рынке полагается уплатить или неделя на строительстве новой септы! - Не было никакой драки, - Мормонт смотрел на стражника исподлобья, хотя тот был выше. Его челюсти сжимались и скулы стали еще острее. - Как это не было? А синяк-то у тебя откуда? - спросил детина и с размаху врезал Мормонту в челюсть. Тот успел подставить локоть, но удар все равно был так силен, что повалил его на подбежавшего Колченога. - Да ладно тебе, Жига, - сказал большому стражнику его более миролюбивый товарищ. - С ворон-то много все равно не возьмешь. Да и грех это... Было видно, что Жиге подраться хотелось едва ли не больше, чем получить мзду, и этот нелегкий выбор слегка затормозил его. Мормонт поднялся, сплюнул кровь на землю, вытер губы и положил руку на рукоять меча. - Ведите меня к своему капитану, доблестные стражи, - сказал он. - Драка на площади, да еще с Золотыми Плащами, дело серьезное. Через час Жига с товарищем, обезоруженные и угрюмые, были отправлены на гаупттвахту, а Мормонт сидел в комнатах их капитана и прикладывал к скуле тряпицу со льдом. - Гляжу на тебя, Мормонт, - сказал Бурый Бен, наливая вино в красивые серебряные кубки, - и не могу понять, почему жизнь тебя ничему так и не научила. Эти глупые сплетни на площадях мы слышим уже давно, но кому и когда было плохо от слов? Это же не мечи, и даже не яд. А еще они говорят, что у нашего императора женилка раньше была до земли, что с его ростом, впрочем, не удивительно, а теперь вовсе отсохла, потому что его жена-дракониха... - Заткнись, - оборвал его Мормонт, взял из его рук кубок, и выпил залпом. - Хорошее вино, брат-ворона, надо смаковать. Этому ты тоже не научился. - Твои Золотые Плащи отпустили этого старого мерзавца, взяли у него грош и отпустили. Пламм пожал плечами. - Если будет приказ перехватать всех нищих проповедников и перерезать им глотки, они это сделают. Но пока такого приказа не было. Говорю же тебе, императору исправно доносят об этом, и известен даже источник этой плесени. Не думаю, что Бес недооценивает силу молвы, но суетиться раньше времени тоже не в его правилах. - Ты стал совсем его человеком, как я погляжу. - Он заплатил по счетам.