Ради тебя...

В каюте капитана холодно и темно. Лишь призрачный свет луны проникает в окна и расползается по комнате, не дотягиваясь до углов и щелей, из которых на мир таращится темнота. Такая же черная, как дыра в груди Эммы. Она закрывает глаза и позволяет порыву своей ярости пройтись по комнате и зажечь все, что может быть зажжено. Три масляные лампы по стенам и несколько свечей в старинном подсвечнике приколоченном к столу. Киллиан лежит на своей кровати. Завтра с утра его должны сбросить с корабля в открытое море. Собственно поэтому, они еще не причалили к Сторибруку. Они плывут дальше в открытое море. Эмма сомневается, что в этом мире это возможно – так хоронить человека. Но, в конечном итоге, корабль скрыт невидимым заклинанием и никто ничего не скажет. Он был пиратом. Море было его домом. И оно же должно стать его могилой. Он не может быть закопан в холодную, сырую землю, словно в ловушку. Он должен остаться свободным. И только море даст ему эту свободу. Сначала Эмма не могла с этим смириться. Но потом подумала и решила, что так он хотел. А значит, на это должна согласиться и она. Хотя бы что-то сделать не так как хочется ей, во имя нее… сделать что-то во имя него. И вот – правда. Ее долг перед ним. Признаться, что любит. Она снимает простынь, которой накрыто его тело. И липкий пот проступает у нее на висках и спине. Видеть мертвого – мертвым. Видеть любимого – мертвым. Еще утром живого – мертвым. Невыносимо. Но она не возвращает простынь на место, а швыряет ее куда-то на стул. Киллиана уже переодели и на нем теперь белая рубашка и черный жилет. На шее все так же болтается медальон с черепушкой и Эмме вдруг безумно хочется оставить его себе. Но она одергивает руку, ставя на это табу – мертвое мертвым. Но он не выглядит мертвым. Он словно живой и спит. И вот-вот сейчас проснется и начнет на нее кричать – что она делает у него в каюте? почему с него сняли его плащ? и что-нибудь в этом же духе. Эмма долго и пристально смотрит на него и ей начинает казаться, что он дышит. Она мотает головой. Ощущение того, что он жив настолько сильно, что она трогает его за плечо, чтобы разбудить. Но он не просыпается. Он не спит. И ей лишь показалось, что он дышал. «Так бывает, когда долго смотришь на неподвижный предмет,- говорит себе Эмма пустым, отстраненным голосом,- начинает казаться, что он двигается». Предмет? Эмма машет головой. Капитан! Ее капитан. Ее мертвый капитан… Что там сказал Питер Пэн, наслав это заклинание? «Никто не любил тебя капитан и уже не полюбит»… он смеялся. Ему было все равно, что заклинание попало в Крюка, а не в Генри. Он просто хотел им причинить боль. Любую боль. Эмма вздрагивает, вспоминая как в следующую же за этим секунду, брошенный Региной огненный шар превратил Пэна в горстку пепла. По ее телу пробегается озноб, когда она вспоминает это все заново. Крик Снежки. Она отвлеклась всего на минуту, которой Пэну хватило, чтобы сломать сковывающие его цепи и пустить заклинание в Генри. Это увидел только пират. Он не мог остановить заклинание иначе, чем, встав у него на пути. И в ту же секунду упав замертво. Снежка кричала, что ей жаль. Она плакала и кричала, что не хотела. Но Эмма не слушала ее. В этот момент ее сердце словно остановилось. Она упала на колени перед Пиратом и приложила голову к его груди, силясь услышать стук сердца. Но ничего. Тогда она поцеловала его в губы. Снова и снова. И делала искусственное дыхание. Колотила его по груди. Но ничего не помогало. Она не слышала, как кричала сама. И уже не помнила, как Дэвид оттащил ее от тела капитана и повел к лодке, чтобы они вернулись на корабль… Очнулась она уже в каюте, когда Снежка и Дэвид сидели рядом с ней. Она посмотрела на Снежку, не с укором, и даже без злости. Но Снежка поняла ее взгляд и поспешно ушла. - Мама,- шепчет Эмма и ей приятно слышать это «мама», сказанной вслух. Она повторяет его снова и снова. Нет, она не перестает чувствовать себя сиротой. Это не сразу придет. Но ей становится легче. Она – не одна. Она смотрит на капитана и не может сдержать улыбку. Весь вечер она сегодня боролась с болью. А стоило ей только прийти сюда, и боль как будто сама ушла. Она невесело усмехается. Это все капитан. Он забирает ее боль. Он умирает ради нее. Он умер ради нее. И она его любит. Повторить. Громко. Отчетливо. Так, чтобы слышал весь мир. - Я люблю тебя, Киллиан Джонс, капитан Крюк. Я люблю тебя, слышишь… Ей просто нужно было это понять. Чтобы было легче отпустить. Нет, не разбитое свое сердце. Единственный раз в жизни – не разбитое. И от этого словно дыра в ее груди зарастает. И по телу расползается тепло. Он умер, но он не разбил ей сердце. Единственный человек, который ушел из ее жизни, не разбив сердце, а склеив. Из самых мелких кусочков, собрал воедино и склеил. Жертвуя жизнью своей, лишь бы не допустить того, чтобы оно снова было разбито. Смертью Генри. Он понимал, что важна лишь жизнь ее сына. Не его. Она сможет пережить его смерть. Потому что она сильная. Но пережить смерть сына она не смогла бы… мало быть для этого сильной… для этого нужно не уметь любить. И он отдал свою жизнь. Не раздумывая. Не сожалея. Ради нее. Еще один долг, который она не отдаст. Нет, отдаст – правдой. - Я люблю тебя, Киллиан Джонс. И наклоняясь, она целует его. Не потому что хочет спасти и не от того, что благодарна ему за спасение отца, как тогда в Неверленде. А только потому, что любит. Любит его. Всем сердцем. И всей своей душой. В ней нет благодарности. Только нежность. Только свет. Только любовь. И вдруг какая-то светло сиренево-зеленая волна почти сбивает Эмму с ног. Она ничего не может понять и сквозь слезы смотрит в лицо капитану. И вдруг видит, как начинают поддергиваться его веки. И. Он. Просыпается. от автора: не забываем писать отзывы