Падающая звезда

Прошло уже две недели, как Хисана начала работать в поместье Кучики. Злополучные ширмы заменили на следующий же день. Однако, хотя ни сам господин Бьякуя, ни Тога, бывший, безусловно, в курсе дела, ни словом не обмолвились о прошедшем инциденте, девушка каждый раз при взгляде на новые росписи ощущала чувство вины. Как-то так получилось, что даже после окончания загадочной эпидемии за Хисаной закрепились обязанности по уборке комнат хозяина поместья. С мытьем полов девушка худо-бедно справлялась, а потом постепенно научилась и другим хозяйственным премудростям. По вечерам, когда работа была окончена, Хисана гуляла по саду, разумеется, по окраине, а не по аллеям, предназначенным для господ. Она облюбовала небольшое, но очень красивое озерцо практически за границей поместья, где парк почти переходил в дикий лес. Девушка садилась на поваленное дерево, подолгу смотрела, как солнце медленно клонится к закату, и на душе становилось очень легко, и мысли оставляли ее, и приходили мечты… И все чаще в этих мечтах возникал загадочный господин Бьякуя. Проявленное им великодушие пленило Хисану, а отстраненность, которую он демонстрировал все остальное время, заставляли ломать голову над его истинным характером. Девушка была уверена, что пустой и равнодушный человек не способен даже случайно пожалеть другого, а значит, господин Бьякуя не так бесчувственен, как про него говорят. Но что с того мне, спохватывалась служанка, имеет он чувства или нет – меня они все равно не коснутся. Хисана гнала от себя неподобающие мысли, но образ надменного красавца неизменно возвращался, без спросу вторгался в ее грезы, и так повторялось вновь и вновь. Она бы ни за что не поверила, что те же самые помыслы терзают гордого и неприступного господина. Кучики Бьякуя стал все чаще ловить себя на том, что старается уйти попозже, а вернуться раньше, а то и вовсе ищет предлог, чтоб заявиться посреди дня – все ради того, чтоб застать в своих покоях новую служанку, наводившую порядок. В виде особого расположения, проявленного к ней еще в первый день, Кучики позволял ей продолжить работу, пока он отыскивал якобы нужные ему документы, то и дело украдкой бросая взоры на тонкую фигурку, прядки выбившихся из прически волос. Откуда бралось странное желание пропустить их между пальцами, откинуть с лица? Взять в свои руки эти пальчики, явно не созданные для грубой работы, нежно погладить покрасневшую кожу ладоней. А потом пойти дальше… Да, он мужчина, а она женщина, и весьма привлекательная, такая хрупкая, беззащитная… но помимо этого он был главой клана Кучики, а она служанкой. И это значило, что у него не должно, не могло возникать таких мыслей не ее счет. Это, в конце концов, нечестно по отношению к ней. Совершенно очевидно, что, приди ему в голову реализовать свои желания, она уступит из одной только воспитанной прежней жизнью покорности, из страха потерять работу. А Бьякуе не этого хотелось. Точнее, ему вообще ничего не должно было хотеться! Бьякуя зверел, свирепел, ставил отказные резолюции на прошениях, расчеркивал размашистыми крестами отчеты лейтенанта, а через несколько минут опять, как мальчишка, начинал глазеть в сторону Хисаны. В тот вечер Хисана отправилась на излюбленную прогулку к озеру по новому маршруту. Огибая заросли ивняка, смотрела на плещущие по небу ветки деревьев, как вдруг что-то привлекло ее внимание. Чуть выше на склоне холма в лучах заходящего солнца пламенели ярко-красные волосы. Лейтенант Абараи! Хисана уже выучила его имя. Что он здесь делает? Ответ на этот вопрос служанка получила незамедлительно. Парень чуть повернулся, и из-за его плеча показалась черная головка принцессы Кучики. Положение фигур не оставляло сомнений в том, что пара страстно целовалась. - Госпожа Рукия! – ахнула Хисана и тут же зажала себе ладонью рот. - Да, - послышался ленивый голос откуда-то слева, - почти каждый вечер они тут встречаются. Как прекрасна любовь, не правда ли? Хисана проследила направление голоса, и ее взору предстал лежащий на траве мужчина. Он лежал в расслабленной позе, подложив руки под голову. Поверх черного косоде на нем было не только белое хаори, но и разукрашенная цветочным узором широкая накидка. Из-под надвинутой на лицо соломенной шляпы виднелись темные вьющиеся волосы, чувственная улыбка и проницательный насмешливый взгляд. - К вашим услугам, прекрасная незнакомка. Кеораку Шунсуй. Мужчина привстал и похлопал по траве рядом с собой. - Присядьте. Если вы будете стоять там столбом, то они вас заметят. А вы ведь не хотите смущать влюбленных? Тем более, что, судя по вашей одежде, Кучики Рукия является вашей госпожой, и ее неловкость может вам дорого обойтись. Оценив мудрый совет, Хисана послушно подошла, представилась и села рядом с Кеораку. Тот незаметно разглядывал девушку из-под полуопущенных век. Злые языки утверждали, что капитан восьмого отряда любит всех женщин без разбору. Это было не так. Он любил не всех женщин, он любил каждую. В каждой он умел находить особую, присущую ей одной прелесть. Вот и в этой девочке было нечто трогательное, чистое, и в тоже время чувствовался стержень. Щунсуй считал, что неплохо читает по лицам. Покорность Хисаны вовсе не была безвольностью, просто слишком много ей пришлось испытать. Далеко не всегда характер проявляет себя в активности и решительности действий. Для того, чтоб перенести тяготы и не сломаться, не озлобиться, порой требуется куда большая сила духа. - А вы тоже прогуливаетесь здесь каждый вечер, не так ли? Сидите вон там и о чем-то мечтаете? Или о ком-то? Хисана покраснела, и Кеораку решил, что определенно заинтересовался. В ход пошли все привычные средства из арсенала опытного дон жуана. Сладкие речи, завуалированные комплименты, смешные истории. Постепенно девушка оттаяла и пару раз над озером пронесся ее мелодичный негромкий смех. Хисана отправилась домой, отметив, что новый знакомый на этот раз успешно отвлек ее от ненужных мечтаний. Однако ночью ей вновь приснился глава рода Кучики. На следующее утро господин Бьякуя опять задержался с утра, вместо того, чтоб уйти в отряд, сидел у себя и просматривал документы. Как обычно в таких случаях, Хисана должна была подать ему чай. Девушка несла поднос по коридору и размышляла над вчерашними событиями. Как всегда ее витание в облаках не принесло добрых плодов. Сама не поняв, за что зацепилась, Хисана споткнулась, и едва удержала тяжелый поднос. Однако стоявшая на краю фарфоровая чашка упала на пол и разбилась на мелкие осколки. Седзи поблизости немедленно разъехались, на пороге показалась госпожа Рукия. - Что такое? Что разбилось? - она пригляделась внимательнее и присвистнула, демонстрируя мальчишеские манеры: - Любимая чашка нии-самы? Не повезло тебе, - однако, увидев на лице служанки неприкрытое испуг, принцесса смягчилась, - ладно, не бойся, выручу. У меня есть точно такая же. Нам когда-то дедушка подарил одинаковые. Моя все равно стоит без дела… Пойдем. Хисана послушно проследовала за госпожой, которая распахнула дверцы шкафа и принялась небрежно перебирать стоящие на полках коробочки. Вдруг как бы между прочим она произнесла: - Ты ведь видела нас с Ренджи вчера у озера, да? Хисана не посмела отпираться, только кивнула. Рукия вдруг попросила не надменным, вполне человеческим тоном: - Пожалуйста, не выдавай нас брату. Я знаю, я была с тобой неприветлива в первые встречи. Просто в том кошельке, который ты отдала нии-саме, лежала записка от Ренджи, и в результате Бьякуя узнал, что Ренджи за мной ухаживает. Конечно, он этого не одобрил. И теперь мы вынуждены встречаться тайно. Я знаю, что в этом нет ничего хорошего, но мы любим друг друга. Я вовсе не такая избалованная девочка, какой меня все считают. То есть, я, наверно, избалованная, но в груди у меня настоящие чувства. И я не могу отказаться от Ренджи. Если Бьякуя узнает… Даже не представляю, что он сделает. Однажды он намекнул, что применит к Ренджи санкции. Я не хочу этому верить, не может нии-сама быть таким жестоким… И с Ренджи я взяла обещание, что он не вызовет брата на поединок. Но все равно я боюсь. Боюсь за них обоих. Ты ведь не выдашь меня? Хисана, добрая по натуре, была тронута искренностью, звучавшей в словах Кучики. Сейчас перед ней была отнюдь не высокомерная аристократка, а обычная девушка, которая пыталась устроить свое счастье. - Конечно, я не выдам вас, госпожа. – Спасибо тебе, - Рукия тепло улыбнулась, - Я так и думала, что ты не станешь мстить или доносить нии-саме, чтоб выслужиться. Он, кстати, быстро это просекает и терпеть не может. Вот, держи. Принцесса вручила Хисане точно такую же чашку, как та, осколки которой лежали в коридоре. Служанка поблагодарила и понесла поднос в покои господина. Когда Хисана вошла с подносом, Бьякуя как раз закончил просмотр документов. Можно было собираться и отправляться в отряд. Собственно, отправляться в отряд можно было еще раньше, но он медлил, ждал непонятно чего… Ее? Прозрачная фигурка, слегка прогнувшись назад, внесла огромный поднос с чайной посудой. Фарфор слабо дребезжал в тишине, не прерываемой ни словом, ни дыханием, ни ее бесшумными шагами. Тонкие руки едва приметно дрожали, пока Хисана неуверенно расставляла на столике приборы. Разумеется, она никогда не обучалась искусству чайной церемонии. Это традиция, принятая в приличных домах, а она жила почти как животное. Ни манер, ни образования… Да как он может вообще он ней думать? Он, двадцать восьмой глава клана Кучики, одного из самых могущественных домов Сейрейтея. Бьякуя разозлился. Сухо отослал служанку и, не притронувшись к чаю, стал собираться на службу. В какой-то момент в рассеянности кинул взгляд в окно и весьма удивился, увидев во дворе капитана восьмого отряда. У них сегодня была назначена встреча для обсуждения кое-каких рабочих вопросов, однако Кеораку никогда не отличался служебным рвением, и было странно, что он решил заявиться прямо в поместье. Хотя Кеораку Шунсуй и принадлежал к знатному роду, но мало общался с Кучики и был редким гостем в поместье. Бьякуя не считал нужным поддерживать знакомство с тем, кто столь явно попирал свой долг аристократа, посвящая все время вину и женщинам. И даже теперь Кеораку явно не торопился к парадному крыльцу, а стоял, привалившись к стене и, судя по жестам, очаровывал некую даму, которую было не видно из-за плеча ее кавалера. Кучики покачал головой. Шунсуй совсем забыл честь и совесть, обихаживает своих девиц где попало. Однако тут все-таки резиденция Кучики, а не дом свиданий. Надо бы при случае намекнуть этому греховоднику, чтоб соблюдал приличия. Бьякуя уже собирался отойти от окна, как вдруг собеседница Шунсуя сделала шаг в сторону и откинула с лица волосы до боли знакомым жестом… От стремительного шунпо капитана шестого отряда взвихрилась пыль во дворе. Хисана ничего не успела понять, как рядом уже стоял Бьякуя. Распущенные волосы разметавшись, закрыли лицо, и устремленный на Шунсуя из-под черных прядей взгляд казался смертоносным. - Кеораку! Чему обязан? - Кучики-сан! Да вот хотел с тобой обсудить одну вещь. Ты пригласишь зайти? - Ах вы все-таки шли в дом? А мне показалось, что в моем дворе вы нашли для себя что-то более интересное. Или кого-то, - Бьякуя пристально поглядел на Хисану, и девушке захотелось провалиться сквозь землю, таким гневом сверкнули серые глаза. Теперь она поняла, почему все так боялись разозлить господина Бьякую. - Быстро возвращайся в мои покои, - цыкнул Кучики, и девушка не посмела ослушаться - Кучики, вы прямо настоящий рабовладелец! Нельзя же так строго, надо давать своим работникам свободу. - Кеораку, вы своим слугам свободу давайте. Хотя ваши и так распоясались дальше некуда. А у нас ваши методы внедрять не нужно. Простите, что не приглашаю вас в дом, но принять вас не могу, сегодня слишком занят. И разъяренный Кучики исчез в шунпо, оставив капитана восьмого в недоумении. Кеораку Шунсуй был снисходителен не только к своим слабостям, но и к чужим. Он много повидал и много пережил, и потому понял, что происходит с молодым аристократом лучше него самого. Что ж, обидно упускать эту девочку, но у него это не первое увлечение и не последнее. И то сказать: напыщенный глава клана Кучики вылетает из дома без кенсейкана, без гинпаку, в домашней одежде. Судя по виду, он как раз причесывался, когда некое чрезвычайное обстоятельство заставило его выскочить навстречу Шунсую. Мужчина усмехнулся. Ну да, только что он своими глазами видел редкостную, прямо-таки невероятную картину: Кучики Бьякуя, который до такой степени потерял голову от ревности, что перестал отдавать себе отчет в своих действиях. А Бьякуя вернулся в покои. Хисана уже сидела там, притулившись в уголке, но при его появлении вскочила. В глазах – недоумение и испуг: чем прогневала господина? Такая невинность… Да, но что-то же она делала во дворе с Шунсуем, о чем-то беседовала? Говорили явно как старые знакомые, а где и при каких обстоятельствах судьба могла их свести вместе? Неважно. Каковы бы ни были обстоятельства, цель, по крайней мере, одной из сторон, совершенно ясна. Капитан восьмого отряда – известный всем серцеед, ему ничего не стоит соблазнить неопытную девочку, заставить потерять голову и поверить вероломным клятвам. От этой мысли Бьякуя готов был буквально взвыть. - Хисана… Я запрещаю тебе выходить за пределы поместья, ты поняла? – нет, что он несет, это абсурд, она же не рабыня в самом деле, - То есть я не запрещаю, но я предупреждаю… – Бьякуя поморщился: опять не то, - Что у тебя с Шунсуем? Все тот же невинный непонимающий взгляд. - С господином Кеораку? Ничего. Кучики навис над Хисаной, пытливо вглядываясь в тонкое личико. Лжет? Или в самом деле не понимает значения тех томных взглядов, что бросал на нее ловелас? Мужчина пытался убедить себя, что им движет лишь стремление уберечь беззащитную девушку от горьких разочарований. Ведь в какой-то степени он за нее в ответе. Раз уж там, в Сейрейтее не смог просто развернуться и уйти, раз уж именно ему адресовался ее счастливый взор… И кто, кроме него позаботится о ней? Она такая хрупкая, нежная, чистая… Глаза по-детски мудрые и невинные, и эти губы, которые, кажется, еще не знали прикосновения мужчины. Бьякуя понял, что его благородные помыслы приобретают какое-то нежелательное направление. - Уйди отсюда, быстро, - скомандовал он. Хисана не вполне понимала, что такого натворила и почему господин на нее злится. Было больно и обидно, она продолжала с надеждой смотреть на Бьякую, медля и пытаясь уловить на прекрасном любимом лице признак хоть какого-то расположения. На любимом? Ну вот ты и призналась себе, Хисана. Ох и дурочка! Пока весь этот ураган мыслей и чувств проносился в уме девушки, она упустила момент, когда еще могла уйти. - Ну, сама виновата, - пробормотал Бьякуя, нагнулся и впился в губы Хисаны с поцелуем. В первый момент он стремился унять охвативший его пожар, потушить его во что бы то ни стало единственным возможным средством. Но почти сразу безумие отступило, и все его существо затопила нежность, всепоглощающее желание пробудить в девушке ответное чувство, доставить удовольствие, вобрать в себя трепет пробуждающейся любви и заставить забыть обо всех невзгодах, обо всем... кроме него. Хисана отвечала ему, и, между прочим, довольно страстно, хотя и не смела обнять и только положила ладошки на плечи мужчине. Разница в росте у них была все-таки очень существенная, поэтому в какой-то момент Бьякуе волей-неволей пришлось оторваться от Хисаны. Осознав, что только что сотворил, Кучики побледнел. Как он мог так забыться?! Он, двадцать восьмой глава клана Кучики?! В это момент маска хладнокровия слетела с аристократа и он стал тем, кем, собственно, был –молодым мужчиной, которого старательно учили стратегиям, боевому искусству, законам, истории, этикету, но оставили без внимания область чувств. День за днем проходил в размеренном ритме, и он не сталкивался с необходимостью как-то восполнить пробел. И теперь он не понимал, что с ним творится. Понимал только, что сделал что-то недозволенное. Бьякуя бешено посмотрел на Хисану и отскочил куда-то в противоположный угол комнаты. Девушка наблюдала за ним расширенными от ужаса глазами. В какой-то момент ей показалось, что господин собирается стучать головой об стену. Но Бьякуя быстро взял себя в руки, бросил ей отрывистое «Прости!» и исчез в шунпо.