Падающая звезда

Данная глава посвящается долгожданному возвращению дорогой Ари-тян. Не болей больше! Ворота поместья Кеораку закрылись за спиной Бьякуи, оставляя его наедине с ночной тьмой, дождем и – самое страшное – с самим собой. Хисана! Имя отдавало в сердце мучительной болью. Как она смеет проводить с кем-то вечера? Она нужна ему, необходима, он не может, чтоб она была с кем-то другим. Кучики сам бы не поверил, что способен до такой степени потерять голову. Потребность немедленно найти девушку, вернуть ее в поместье, подальше от чужих глаз – и главное рук! – была настолько острой, что не поддавалась анализу или контролю, и только отсутствие идей о месте пребывания объекта его страсти спасало от дальнейших опрометчивых действий. Бьякуя бездумно брел по дороге и вскоре обнаружил, что оказался неподалеку от места расположения своего отряда. Теперь Кучики стоял на довольно высоком и крутом холме, с которого как на ладони был виден почти весь Сейрейтей: темные громады зданий, редкие огоньки у караульных постов. Сквозь тонкие дождевые нити были отчетливо различимы свежевыбеленные стены казарм шестого отряда. Одно окошко ободряюще светилось в неприютной мгле… Где-то там Хисана… Бьякуя попытался отыскать среди тысяч нитей реяцу ту единственную, что была ему сейчас необходима, но это было невозможно: слишком много духовных сил сплелись воедино, они забивали друг друга, и с такого расстояния их было не различить. Море душ, и где-то в глубине – Хисана, его боль, его страсть, наедине с каким-нибудь солдатом, двумя-тремя банальными комплиментами вскружившим голову бедной неопытной девушке. Она не видела в жизни ничего, кроме жестокости, наверняка остро нуждается в ласке, и пары расхожих пошлых фраз о любви до гроба достаточно, чтоб недалекий прощелыга превратился в ее глазах в сказочного принца. Бьякуя готов был кусать локти при мысли, что, вероятно, и для него не составило бы труда завоевать Хисану подобным способом, если бы только он мог поступиться своей гордостью. Чувство ответственности не позволило ему дать волю желаниям, заставило быть с ней суровым, и это сделало девушку еще более легкой добычей для другого, быть может, отнюдь не деликатного мужчины. И теперь, благодаря его щепетильности, Хисана в объятиях кого-то неизвестного, а Бьякуя носится по ночному Сейрейтею в бесплодных попытках ее найти, сходя с ума от ревности. Но что он может сделать, даже если найдет? Он не вправе запрещать ей встречаться с другим. Он не может ей предложить ничего взамен. Осознание собственного бессилия холодной отрезвляющей волной накрыло разгоряченное сознание, превращая клокочущую ярость в апатию. Кучики устало прислонился к стволу дерева. Лежащий у его ног ночной Сейрейтей показался Бьякуе странной бутафорией, не имеющей к нему ни малейшего отношения. И будто усталый зритель за надоевшим театральным представлением, он наблюдал, как светящееся окно казарм шестого отряда открылось, и из него вылез его лейтенант… «Интересно, почему Абараи покидает собственную комнату таким экзотическим способом?» - отстраненно подумал Кучики. Тем временем Ренджи огляделся и подал руку кому-то, кто находился в его комнате. На фоне тускло светящегося окна всего на миг мелькнула тонкая, трогательно неловкая фигурка. Небо на востоке еще не начало светлеть, когда Ренджи разбудил Рукию. Девушка, завернутая не только в кимоно возлюбленного, но и в отнятое у него во сне одеяло, пригревшаяся и разнеженная, сонно таращила на парня глаза, не понимая, что происходит. Наконец до нее дошло, что это не Ренджи влез с утра пораньше в ее спальню, а совсем наоборот, и теперь ей самое время переместиться по месту проживания. Ренджи терпеливо выслушивал невнятное, невесть кому адресованное бормотанье невыспавшейся Кучики, следя, чтоб девушка не врезалась в стул, не уснула возле умывальника, надела на себя все, что полагается, и ничего не забыла. Сам он чувствовал себя бодрым и воодушевленным, хотя толком выспаться не удалось: крошечная, как котенок, Рукия умудрилась занять большую часть кровати, перетянула на себя одеяло и каждый раз при попытке его отнять начинала ожесточенно сопротивляться. Ренджи провел ночь, примостившись на краю кровати, кое-как прикрывшись походным плащом и зорко следя, чтоб нежные девичьи пальчики не нащупали краешек его последнего покрывала. Однако парень даже не подумал перелечь на запасной футон: Рукия, не довольствуясь отнятым одеялом, жалась в поисках тепла к нему и выглядела при этом трогательно милой. Абарай был воином, проводить ночь без сна было ему не в диковинку, но впервые подобная жертва была обусловлена не необходимостью караулить в засаде пустого, а желанием оберегать сон любимой девушки. Наконец принцесса встала перед Ренджи полностью собранная, но все еще не до конца проснувшаяся. Абарай на всякий случай выглянул в окно: вокруг было тихо и пустынно. Он перемахнул через подоконник, еще раз огляделся по сторонам и дал знак Рукии вылезать. Девушка спрыгнула на руки Ренджи, и пара побежала по направлению к поместью Кучики. Кучики Бьякуя стоял на холме и наблюдал, как его лейтенант провожал обратно в поместье свою ночную гостью - Хисану. А настоящая Хисана в это время мирно спала в спальне своей госпожи. Хотя волнение долго не давало ей покоя, под конец усталость взяла свое, и девушка крепко проспала до того самого момента, когда в окошко влезла Рукия. Пробежка от казарм до поместья полностью разбудила Кучики, прощание с Ренджи было самым нежным, поэтому принцесса чувствовала себя как никогда счастливой и полной сил. - Хисана! Вставай, уже утро! Солнце встает! Служанка привстала на постели: ее-то жизнь приучила просыпаться быстро в любое время суток. - Госпожа Рукия! Доброе утро. Принцесса уселась рядом с Хисаной на футон. - Здесь все было спокойно? - О да, ваш брат не искал вас, - успокоила госпожу Хисана и была как никогда права. Действительно, в эту ночь господин Бьякуя прочесывал окрестности отнюдь не в поисках сестры, хотя предмет его изысканий и находился в спальне Рукии. - Значит, моя вылазка прошла без последствий, - умиротворенно улыбнулась Кучики, даже не представлявшая, во что вылилась ее прихоть. Восторг юности и взаимной любви переполнял ее, ей хотелось поделиться своим счастьем со всем миром. - Хисана, поверь, я не забуду, что ты мне помогла! Если когда-нибудь я смогу тебя выручить – только скажи, я сделаю все, что в моих силах! Хисана улыбнулась: видеть искреннюю радость Рукии уже было для нее наградой. Не так часто на протяжении своей жизни девушке приходилось наблюдать счастливых людей, и это зрелище, как ни странно, пугало ее. Счастье так хрупко, так недолговечно, его невозможно приманить, тем более нереально удержать. Оно будто притягивает зависть ревнивой фортуны и делает его обладателя мишенью для ее стрел. И вот за минутой обманчивой радости следует новый жестокий удар судьбы, сокрушающий все надежды, и ты вновь один на один со всей жестокостью мира, а воспоминания о былом счастье становится невыносимой пыткой, еще больнее терзающей сердце. Однако принцесса Кучики не была похожа ни на кого, кого Хисана знала прежде. Рукия не ведала страха перед судьбой, и Хисана поневоле заражалась от нее верой в победу над всеми преградами. В отличие от своей сестры Кучики Бьякуя вернулся после ночных приключений отнюдь не обрадованным, а, напротив, совершенно убитым. Шинигами кое-как стянул с себя мокрую одежду, забросил ее куда-то в угол спальни, чего не позволял себе с детства, и обессилено упал на футон. Сказались переживания ночи, и аристократ провалился в тяжелый, то и дело прерывающийся сон. К рассвету он чувствовал себя совершенно разбитым и с трудом поднялся с постели. Мысли путались, Кучики никак не мог сосредоточиться. То, что причиной этого отвратительного состояния была служанка, предпочетшая ему лейтенанта, еще больше выбивало из колеи и уязвляло самолюбие. …Увидев Хисану с Ренджи, да еще в ситуации, недвусмысленно свидетельствующей об их крайне близких отношениях, Бьякуя был потрясен. В первый момент в нем вновь поднялось бешеное, непреодолимое желание уничтожить соперника, стереть Ренджи в прах… Но будто ледяная ладонь на разгоряченное чело – память о своем положении, о долге остудила гневный порыв и не позволила завершить безумную ночь катастрофой. Ты Кучики, ты глава клана. Пылать страстью к недостойной – позор. Еще больший позор – показать свою слабость. Но помимо клановой гордости у него еще есть мужская. Если Хисана встречается с Ренджи, то он не вправе препятствовать ее счастью. Разве у Бьякуи есть на нее какие-то права, разве он может что-то предложить ей? Он глава одного из самых великих домов Сейрейтея, она безродная нищенка, между ними пропасть, которую невозможно преодолеть. И кто знает… даже не будь этой пропасти – был бы у Бьякуи шанс? Больно признаться себе, но с Абараем у Хисаны куда больше общего: они оба из Руконгая, Ренджи умеет развеселить, рассеять тревоги, его повадки и незамысловатые интересы должны быть ближе Хисане, чем отстраненность и холодность Бьякуи. Кучики уже давно понял, что привитые ему аристократические достоинства в глазах большинства шинигами выглядят ненужным устаревшим занудством. Пожалуй, одна только Рукия и умудрялась видеть в нем что-то человеческое. Будто в ответ на мысли Бьякуи фусума чуть раздвинулись и из-за них послышался голос сестры. - Нии-сама! – голосок звенел жизнерадостностью. – Простите за беспокойство, но уже время идти на службу. Вы сегодня задерживаетесь? Аристократ не успел сказать, чтоб его не тревожили, фусума разъехались, и в проеме показалось лукавое личико принцессы Кучики. Обычно они с сестрой вместе шли на службу, и она была удивлена, не найдя его в привычное время на крыльце поместья. Теперь же, увидев, что в столь поздний час брат все еще не готов, девушка встревожилась. Бьякуя с потерянным видом сидел возле распахнутых седзи и невидящим взглядом смотрел на любимый сад. Волосы в беспорядке рассыпаны по плечам, плечи опущены, взор еще печальнее обычного. Улыбка сбежала с лица принцессы, она решительно вошла в покои главы клана. - Вам нездоровится, нии-сама? – от внимательного взгляда девушки не укрылась прозрачная бледность лица и залегшие под глазами тени. А еще ей на миг почудилось выражение затравленности, загнанности в родных серых глазах, но Рукия тут же отмела эту мысль об этом как невероятную. Бьякуя – загнан в угол? Нет, никогда! Нии-сама слишком горд. В свою очередь, Бьякую появление сестры натолкнуло на мысль, что причиной скрытности Хисаны и Абарая вероятнее всего является именно Рукия. Вряд ли она в курсе, что ее бывший возлюбленный так быстро утешился и нашел ей замену. А если узнает, ее самолюбие будет подвергнуто серьезному испытанию… быть может, не только самолюбие. Еще недавно Бьякуя с презрением отверг бы саму мысль о том, что его сестра может болезненно переживать ветреность Абарая, однако теперь ему представилась возможность пересмотреть свои убеждения. Кучики вспомнил тот день, когда запретил Рукии и Ренджи встречаться. Мог ли он предвидеть последствия исполнения своего приказа? По иронии судьбы цепь событий того дня началась именно с появления Хисаны… Кажется, в сердцах брошенные Рукией слова о том, что и Бьякуе может выпасть на долю пережить разлад между его строгими принципами и порывами сердца, начинают роковым образом сбываться. Может быть, в это время с небосвода сорвалась и падала на землю сверкающая злая звезда? Говорят, что падающие звезды исполняют желания. А вот о том, что исполненные желания оборачиваются большей трагедией, нежели несбывшиеся, старинные легенды умалчивают. Но сестре лучше ничего и не знать, достаточно того, что сам Бьякуя сходит с ума от ревности и отчаяния. - Я приду в отряд позже, может, после обеда. У меня есть кое-какие неотложные дела. Но тебе не о чем беспокоиться. Голос Кучики-старшего звучал ровно, но это не могло обмануть девушку. Однако, поразмыслив, принцесса пришла к выводу, что усталость Бьякуи вызвана какими-то внутренними клановыми проблемами, которым он всегда уделял много – на взгляд Рукии, неоправданно много – внимания. - Ты так много работаешь в последнее время, тебе стоит больше думать о себе, - наедине сестра с братом обычно оставляли строгие требования этикета и обращались друг к другу на «ты», как когда-то в детстве. Рукия была переполнена счастьем недавнего свидания, и ей особенно больно было видеть брата подавленным. Девушка порывисто обняла его. – Как бы я хотела рассеять все твои тревоги. Кучики-старший нежно погладил прикорнувшую на его плече черноволосую головку. Поддержка сестры, самого близкого и родного существа, была для него особенно дорога еще и потому, что, как он полагал, их объединяло общее горе. От этого он испытывал к ней особенную нежность и желание защитить. - Иди в отряд, Рукия. И если ты так волнуешься за мой покой, то постарайся ко второй вахте закончить отчеты, которые я поручил, - Бьякуя облек свою безграничную нежность в прилично-безразличную словесную форму. Но сестра его поняла. Они посмотрели друг другу в глаза, и в глазах Бьякуи Рукия прочла признательность. Девушка знала, что на большее рассчитывать бессмысленно. Брат никогда не расскажет, что его волнует. Отчасти причиной этому было нежелание разглашать тайны клана, отчасти – стремление оградить ее от ненужных забот, а отчасти – врожденная привычка к самостоятельности. Все вкупе образовало в характере Бьякуи странную, труднопереносимую для окружающих замкнутость. Большинство считали Кучики бесчувственным, но Рукия умела уловить малейшие оттенки выражений его лица и сейчас понимала, что брат благодарен ей – как за поддержку, так и за умение выразить ее, не задавая лишних вопросов. Рукия улыбнулась, слегка пожала руку Бьякуи и отправилась к расположение шестого отряда. Кучики же остался в своих покоях. Он вполне мог бы пойти в отряд вместе с сестрой, но сейчас ему хотелось одиночества. Бьякуя привык переживать все горести и поражения наедине с собой, без свидетелей. Наконец он с привычной тщательностью оделся в капитанскую форму, пристегнул на пояс катану и покинул покои. Навстречу ему по коридору шла Хисана. Растрепанные волосы, серая юката на хрупкой, почти прозрачной фигурке, огромные испуганные глаза. Каждый раз при встрече с Кучики девушка поражалась его красоте и величию. Теперь же ее смущение еще усилилось оттого, что она стала невольной участницей его обмана. Хисана склонилась в низком поклоне, надеясь, что господин не заметит румянец на ее щеках. К сожалению для нее, эта деталь не укрылась от внимания Бьякуи и была истолкована им по-своему: как знак радости счастливой в любви женщины. Сердце шинигами пронзила невыносимая боль, но ни один мускул на лице не дрогнул, когда он прошел мимо служанки, глядя прямо перед собой. Хисана проводила взглядом господина, с тоской думая, что решимость во что бы то ни стало забыть его повержена в прах, хотя сам Бьякуя, наверно, даже не заметил ее присутствия.