Расстояния

POV Франа И снова эта серость. Даже удивительно что в такой стране, как Япония, дожди бывают настолько часто. Даже во Франции они столько не идут. Я по привычке сидел на подоконнике в здание Кокуе ленда. Опять меня оставили одного: Учитель снова ушел вместе со своей копией в город, ездить по мозгам хранителям Вонголы, а Кен и Чикуса со мной не разговаривают. Остается только ММ, но я не могу терпеть этого гермафродита, что все так и норовит запрыгнуть в койку к учителю. Она слишком глупа для него. Нет, я не претендую на ее место, мне как-то по душе психи с манией величия, коим является мой сенпай, который сейчас находится в Италии и, наверное, опять забавляется с Мармоном-самой. Глупый ребенок, постоянно пытается сделать больно Белу-сенпаю, от чего из-за него приходится мне зализывать ему раны. Почему я уже не могу закончить это обучение и уехать вместе с недопринцем? Я не хочу делиться с этим мешочком денег. Я ревную? Возможно, хотя... Я ведь и сам ребенок. Мне всего четырнадцать. А Мармону-саме? Двадцать пять? Тридцать? Я даже ведь и не знаю. Сенпай старше меня на восемь лет, и относится ко мне он лишь как к кому-то, с кем я могу хоть как-то провести время, хотя он и говорил, что любит. Но любит ли он меня, как человека, а не как очередного иллюзиониста, связанного с лягушками?.. Но сейчас уже пытается оградить меня от нападок Варии насчет того, что я издеваюсь над ними, а так же что я безэмоциональная сволочь, вроде так они говорили. Такой холодный, мерзкий дождь. Пытаюсь рассмотреть небо. Оно как обычно серое, затянутое тучами. И так уже больше недели. Скучно. Даже не выйти на улицу и не пошастать по окраине. Да и форму жалко пачкать. Как, в общем-то, и всю остальную одежду, которую мне покупал сенпай, пользуясь карточкой Мармона-самы. Надеюсь, ему не попадало за это. Я медленно закрываю глаза и щекой прислоняюсь к стеклу. Такое холодное. Наверное, я таким же кажусь сенпаю, когда касаюсь его щеки или ладоней своими щеками. Да, я всегда отличался холодной бледной кожей, прямо как у лягушки, но при недопринце она почему-то всегда становится теплой, а сердце начинает биться быстрее. Щекам становиться очень тепло. И это только лишь из-за того, что я о нем думаю? Почему? Вот опять. Опять екает сердце. Почему-то мне страшно от этих чувств. Я не хочу их испытывать сейчас. По привычке от незнания, прижимаю ноги к себе, руками обхватывая колени. Ребенок, что еще сказать? Я ничего не знаю такого. Я ничем не отличаюсь от всех. Подумаешь, носитель кольца Ада, которое постоянно задает мне один и тот же вопрос: «Смерть - что это такое?». Почему оно спрашивает у четырнадцатилетнего мальчика? Почему оно вообще у меня? Учитель говорил, что оно нужно, что это сильнейшее кольцо, но... Я не хочу владеть всей этой силой, которая сводит меня с ума, заставляя другим делать больно. Я не хочу, чтобы повторилось то же самое, что и с бабушкой. Снимаю с себя цепочку с кольцом, которое на тот момент уже слегка горело. Не хочу снова входить в этот транс. Хочу показать все свои эмоции, но только сенпаю. Сейчас я больше всего хочу быть с ним. В голове мелькает идея. Мне нужен телефон. Кажется, учитель его не взял сегодня, а номер, тот заветный номер мне записали в тетрадку, где я обычно записываю всякие гадости, касаемые песика, очкарика или же гермафродита. Да, туда как-то даже и сенпай попал... Но это только из-за того, что пытался играть со мной во взрослые игры. Противно. Зачем вообще придумали французские поцелуи? Это же такая гадость касаться чьего-то языка своим. Больше никогда не буду его целовать. Глупый недопринц. И вот опять. Я снова вспомнил о нем, и снова это еканье. Но в этот раз. Больно? Я почувствовал боль? Странно. С одной стороны это как-то странно. Тело как будто пронзают иголки, но с другой... Приятно? Мне до сих пор много чего не понятно в этой жизни. А в будущем узнаю? В будущем... Я буду с ним? Несмотря на то, что мне четырнадцать и я боюсь даже того, что он забывается, когда обнимает меня и начинает целовать мою шею, спускаясь к ключицы и кусать за эту косточку, я все же хочу быть вечно с ним. Это плохо?... По щекам почему-то начинают скользить слезы. Такие холодные, возможно, как этот дождь. Я снял свою маску? Когда? Когда подумал о нем? Но ведь сенпай почти ничего не знает обо мне, я при нем тоже ношу маску... Наверно... Дождь так и не прекращался целый день, и ведь и учителя еще нет. А как же мои тренировки? Ну да ладно, мне же лучше. Хотя бы немного отдохну от этой раздражающей вилки, которой учитель меня постоянно тычет. Хочу полежать. Просто полежать с закрытыми глазами. Что я собственно и делаю. Слезаю с подоконника и возвращаюсь в комнату. В эту тишь и темноту. Ложусь на скрипучую кровать, постельное белье на которой было уже давно серое из-за постоянных стирок. Маленькая комната. Просто четыре стены, даже окошка нет. Лампочка перегорела тут еще три дня назад, но заменить никто так и не удосужился. Как же противно. Я знаю, что тут еще и крысы водятся, но сам никогда не видел, только во Франции, когда приходилось прятаться от мальчишек и собак. Падаю на кровать, закинув руки за голову. И наплевать, что на мне сапоги, плевать, что одежда уже грязная. Я не хочу одевать то, что купил мне сенпай. Эти вещи слишком дорогие. Нет, не в цене. Они мне просто дороги. Глаза сами медленно закрываются, и, я снова вижу цветные картинки, где я и ты. Мы совсем одни где-то в теплых странах. Никто для нас не имеет значения. Мы просто счастливы. Я, надеюсь, этот сон когда-нибудь исполнится...