Проклятие

Анна Алексеевна посматривала на Олега как-то странно. Как будто он явился к ней с того света, а не с запахом пива и известием о потере ключа. И даже не стала устраивать скандал, которого он ожидал. Вручила запасной ключ и даже предложила чаю, при этом не спуская с Олега настороженного и одновременно виноватого взгляда. Пока хозяйка звенела чашками на кухне, Олег осмотрел комнату. Серо-голубой ковер на полу, диван, вполне современный плазменный телевизор, шкаф с книгами. На полках, правда, преобладали книги по магии, гаданию, эзотерике, из чего он заключил, что хозяйка явно увлекается подобной тематикой. — Держи, — хозяйка поставила на небольшой столик возле дивана чашку и пододвинула к Олегу вазу с печеньем. — Спасибо. Вы извините еще раз за ключ и за поздний звонок. — Да ничего страшного. У меня прежние квартиранты постоянно ключи теряли. Я даже замки менять перестала. Им надо — пусть и меняют за свой счет. Их же вещи там лежат. А моего ничего ценного и нет. — Ну у меня компьютер разве что только, да одежда. — Ну компьютер тоже вещь ценная, — Олегу казалось, что Анна Алексеевна мнется и все время хочет ему что-то сказать, но не решается. — Пойду я, — сказал он, отставляя чашку. Усталость продолжала брать свое. — Завтра на работу вставать, взбучка от шефа ждет. — И не только от шефа, — вдруг сказала хозяйка, видимо, наконец, внутренне решившись. — Много тебя теперь неприятностей ждет. Увольнение тебе теперь медом покажется… — Вы о чем? — опешил Олег. — И в квартире моей тебе нельзя оставаться! Не думала я, что квартирантов буду к себе не заманивать, а прогонять, но если с тобой что-то случится, это моя вина будет. — Да вы о чем вообще? Вы меня прогоняете? Мы же только договорились с вами. — Договорились! Старуху видел на метле? Которая по комнате летала? Вот тут Олегу стало по-настоящему жутко. — Да, видел, только я так и не понял, приснилась она мне или нет. А вы откуда знаете? — Присниться-то может и приснилась, только мой сын, Сережа, тоже ее видел. Перед тем как… — Тут на глаза Анны Алекеевны навернулись слезы. Олег вообще не понимал, что происходит и откуда эта женщина, сидевшая сейчас перед ним, знает про содержание его кошмаров. — Бабушка моя, Евдокия Андреевна, Царствие ей небесное, в той комнате жила, где ты сейчас спишь. Виноваты мы перед ней были. Я, и муж мой. Мы втроем с мужем и Сережей в гостиной жили, а она уже старенькая была, и из спальни почти не выходила. Тесно нам было там, и Сережа рос. А бабушка крепким здоровьем отличалась. До девяноста лет дожила. А мы злились на нее за это очень. Ведь если б умерла она, комната бы освободилась. А она это, видимо, чувствовала. Мы с мужем с ней просто не разговаривали. Зайдем ей еду принести, или убрать за ней, она спросит или скажет что-то, а мы молчали. А Сережа наш, юный еще был, он ей прямо говорил: «Когда ты уже, бабка, подохнешь — комната твоя мне нужна». А человек пожилой она была, старый, сердце слабое. Плакала много, оттого, видимо, что в старости никому не нужна стала и еще и тяготила, мы слышали часто. А потом взяла и повесилась. Прямо на той кровати. Шею платком к дужке привязала, да так сидя и удавилась. Мы с мужем тогда на работе были, а Сережа в школе. Он ее и нашел, когда домой вернулись. Похоронили мы бабушку, а Сережа в ее комнату и переехал. Чувство жути у Олега в груди нарастало. Он погружался в мир, где на фоне одновременно таких грязных и обыденных вещей проступало нечто темное и потустороннее. А хозяйка между тем продолжила: — Только стал он жаловаться, что там ему плохо спится. Что видит он постоянно бабушку покойную во сне. Вот как ты видел. Маленькая такая, на метелке летает, и проклинает всех, кто ее комнату занял. Мы не верили, а он пугался очень. Даже ночевать дома не хотел. И два года так прошло, а потом наш Сереженька… — Тут Анна Алексеевна, уже не стесняясь постороннего, заплакала. — Анна Алексеевна, прекратите, перестаньте, пожалуйста! Может, не надо мне все это рассказывать! Это же ваша семья, ваше личное! — Нет. Как тебя зовут, Олег? Так вот Олег, это и тебя касается. Сейчас и до этого дойдем. В общем, через два года, летом, пришла я домой с работы, раньше мужа, а Сереженька наш в ванной висит. Он повесился. Оборвал провод, на котором сушилось белье и привязал к трубе. Я скорую вызвала, но куда там, три часа уже прошло. Не откачали его, конечно. До сих пор перед глазами стоит, какой он молодой и красивый в гробу лежал, как живой. Никто так и не узнал, почему он руки на себя наложил. В институте на отлично учился, девушку полюбил, а она его… Муж мой смерти Сережи не перенес, сердце у него слабое было, через месяц тоже ушел. Так я одна и осталась. В той квартире не смогла жить, здесь живу, мужу эта квартира от родителей осталась, а он ее на меня записал. А ту сдаю. Только недолго там квартиранты задерживаются. Не нравится им там. Жалуются, что спят плохо, голоса слышат, тоскливо им. И ищут новое жилье. — А почему вообще мне это вы рассказываете? Я же тоже уехать могу, и вы квартирантов новых не скоро найдете. И откуда вообще знаете, что я там тоже что-то видел? — А потому, Олег, говорю тебе все это, что тебе там особенно опасно. Я ведь знаю, я иногда видеть могу, гаданием теперь зарабатываю, потомственная гадалка Анна, — хозяйка усмехнулась, — Какая я потомственная? Родители всю жизнь на заводе работали. Но кое-какие способности у меня есть. И знаю я, Сережа, что на тебе проклятие. Ты жену бросил молодую, да с ребеночком. А не просто так ты бросил ее. И прокляли теперь тебя за это. И потому ты видишь все, и даже бабушку нашу. Обычный человек почему ничего необычного не видит? Защита у него, аура, как сейчас говорят, его защищает. А у тебя этой ауры почти и нет. Поэтому всех, кто в загробном мире обитает, ты и видишь во сне, и когда засыпаешь. И, Олег, самое главное — они тебя тоже видят. Их к тебе как магнитом притягивает. Ты же молодой, живой, свежий. А им энергия нужна. И будут они с тебя эту энергию брать и с ума сводить, пока ты сам на себя руки не наложишь. А чтоб у меня в квартире это случилось — я не хочу. И так квартирантов сложно найти. Да и виновата буду, что не предупредила, с меня тоже спросят. — Погодите, — Олег услышал про свою жену, — а жена-то моя тут причем? Какое проклятие? И как оно связано с вашей бабушкой? — Попробую еще раз объяснить, — хозяйка вздохнула. — Ты с женой жил, ребенок у вас родился, а ты к любовнице ушел. Семью разрушил. А жена твоя — девушка непростая. На ней проклятие. Кто бросит эту девушку — тот не своей смертью умрет, и скорой смертью. Вот как ты стал к любовнице гулять — проклятие и стало работать. И сейчас из тебя последние силы уходят. Сам же видишь, дела не идут, неприятности, болеть начинаешь. Нету у тебя защиты от загробного мира теперь, вот к тебе все на запах и тянутся оттуда. А в квартире-то бабушкиной их рассадник целый, там они тебя быстро настигнут. — Так а что за проклятие? Как оно работает? И кто — они? — удивительно, но Олег почему-то поверил рассказу Анны Алексеевны, хотя никогда не считал себя склонным к мистике. — Они? Фантомы, сгустки, бесы, призраки. По-разному можно их называть. Обитатели, в общем, загробного мира. Они к человеку присасываются и силы у него отнимают. Удачу, здоровье. А с таким проклятием, как на тебе, могут и смерть подстроить, скорую и быструю. Так проклятие-то и работает. — А Ира, жена моя? Что мне делать-то? Она может снять его? — А вот тут, Олег, я не знаю. Я ведь не всеведующая и всезнающая. Что вижу и знаю, то и говорю. А как проклятие снять, ты сам должен думать. Может быть, в церковь сходить. Или прощения попросить у жены-то. В общем, есть у меня бабушка одна, знакомая, она в деревне живет. Я тебе дам ее адрес, как найти. И имя напишу. Вот к ней съезди, она тебе лучше расскажет. Олег вышел из дома гадалки, сжимая в кармане ключ. Рассказ Анны Алексеевны удачно лег на его и без того натянутые нервы и тоскливое настроение, не оставлявшее его с того самого момента, как он въехал в эту злосчастную квартиру. Возвращаться туда не хотелось, но в то же время ему надо было где-то переночевать. И тут ему пришло в голову, что есть одно место, где он может провести сегодняшнюю ночь, а завтра будет думать, что делать дальше. Олег достал телефон и набрал номер такси.