Преданность

В сотый раз проверив время на сотовом, Хичоль устало вздохнул и плюхнулся на диван. Он не столько устал от работы, сколько от того, что творилось вокруг. Все, что окружало его, напоминало о нем. Как друг, Хи должен был согласиться с любым решением Гэна. Сладко поет лишь та птица, что летает на воле. Как бы тяжело не было Хиниму, он должен был отпустить слишком дорогого для себя человека. На часах 23:37. Через двадцать три минуты закончится еще один день. Хичоль считал каждую секунду в течение вот уже двух лет. Он не хотел этого делать, считал, что глупо. Но это уже привычка. Точно такая же, как чистить зубы по утрам, заглядывать в соседние комнаты. Вот только в его квартире поселилась пустота. За стенкой не слышно воплей Ынхека и Донхэ, а Шиндон не жалуется на лишние килограммы. Хи теперь один. Надеялся, что так ему будет легче. И ошибся. По привычке звонит по измученному телефону и ждет. – Алло, хен, я слушаю, – низкий голос Шивона отскакивает от пустых стен. Душа Хи просит приехать к нему, успокоить, помочь, но старший молчит. Он этого не хочет. Ши не требовал особых слов, поэтому просто приехал к своему хену. Шивон как никто другой ненавидел это состояние Хичоля. Тот всегда твердил, что сумеет быстро выкинуть из сердца человека, что не зацикливается на прошлом, что не обманывает себя. Тем не менее, шел второй год, а Хи все еще грезил о возвращении своего друга. Хен не хотел этого делать, знал, что глупо, но нуждался в нем. Маленький лучик надежды до сих пор таился в его сердце. Ши вошел без стука и не удивился открытой двери. Прямо как проходной двор. Он готов был прибить Хичоля за такое наплевательское отношение, проявляющееся не только в открытой чуть ли не нараспашку двери, но и в полном беспорядке, голодных кошках и абсолютно пустом холодильнике. Слава Богу, младший по пути заехал в магазин и прикупил еды на неделю, но, кажется, Чолю ее хватит и на месяц. Хиним услышал чужие шаги, но не пошевелил ни одним мускулом. Даже если это грабитель, пусть забирает, что душе угодно, Хи ничего не нужно. Разве что кошки… Ах, бедные животные, хозяин настолько погряз в депрессии, что забыл о своих питомцах. Но Шивон спас бедняжек, хорошенько покормив дорогими вкусностями. С каждым разом он все больше поражался, насколько глуп его хен. – Спасибо… – прошептал старший, услышав громкое урчание его сытых «детишек». – Я стал таким безответственным. – С этим не поспоришь, – отрезал младший. – Как же «мы в ответе за тех, кого приручили»? – Почему они продолжают ласкаться? Я же такой ужасный хозяин, – Хи почесал щечки Беншина, а тот игриво укусил хозяина за палец. – Это то, чего тебе не понять, – Хиним недоумевающе посмотрел на донсэна и замер. Сейчас Шивон выглядел очень серьезно, и ясно было, что он не станет успокаивать Хичоля. – Верность, хен. – Хи опустил голову, дабы скрыть слезы. Он не хочет, но сейчас уже не может остановить их. – Ты обманываешь себя, веришь в невозможное, успокаивая себя тем, что это называется преданностью. Но это не так. Ты прекрасно понимаешь, что давно предал свою любовь, когда впервые набрал мой номер, – Ши говорил ясно и четко, не жалея старшего. – Просишь утешить тебя, отдаешься без остатка, а на утро снова укрываешься в пелену своих глупых надежд, будто ничего и не было. Это ли преданность? – Хичоль без сил снова упал на диван. – Даже если Ханген-хен вернется, ты будешь этому рад? Конечно! Он спросит, ждал ли ты его все это время. И что ты ответишь? Солжешь?! Хен, ты должен быть верен его мыслям и решениям. Тогда без страха в душе ты сможешь сказать, что по-настоящему любишь его. – Я и так люблю его, я не могу без него. – Если ты его любишь, тогда зачем звонишь каждый раз мне? Думаешь, я смогу заменить его? Хорошо, я побуду твоим Хангеном на ночь, если это поможет тебе. Без разрешения, Ши поднял хена и грубо впился своими губами в его. Хи поморщился и попытался выбраться из этих отнюдь не дружеских объятий, но был слишком слаб для сопротивления. В конце концов, сам виноват. Чем бы ни закончилась эта ночь, он не имел права судить кого-либо другого в этом. Шивон резко снял с Хинима рубашку от пижамы и стал покрывать поцелуями молочную кожу. Хичоль морщился, дергался и все еще плакал. После болезненного укуса в шею он вскрикнул. Это не было похоже на его голос, скорее, кричала его душа. Его сердцебиение было достаточно ровным, несмотря на боль, которую причинял донсэн. Ши видел, что Хи только притворялся. Старшему не было больно, всему виной только то, что он привык обманывать себя. И даже сейчас, когда его чуть ли не насилует близкий человек, ему кажется, что он этого не хочет. Но на самом деле Хичолю фиолетово. Младший оторвался от этого бесполезного занятия и хотел было вернуться к себе, но тихий и безжизненный голос остановил его. – Останься… – почти беззвучно прошептал Хи. – Пожалуйста. Шивон понимал, что нужен одногруппнику как никогда прежде. Не больше, чем Гэн, но и не меньше, чем кто-либо другой из мемберов. Ему ничего не оставалось, кроме как просто лечь рядом с хеном, обнять его, поцеловать в макушку и ждать. Ждать вместе с ним. На часах 00:43, до конца дня осталось двадцать три часа и семнадцать минут. Хичоль прижимается к теплому донсэну и засыпает в его объятиях. Он не хочет, понимает, что неправильно. Но не может иначе.