***
Не то чтобы Луи был против грызунов. Он их не боялся. Ему даже нравились крысы как вид животных. Ему бы понравилась любая другая крыса, принесенная Гарри, когда он отошел бы от шока и убедился, что она ничем не болеет. Просто это был чертов Хамми, понимаете? Луи совсем не нравился Хамми. В первый раз, когда Гарри заставил Луи его подержать на следующее утро после того, как принес, несмотря на протесты Луи: «Ну, Гарри» и «Ему не надо знакомиться со своим папой Луи, о чем ты говоришь», Хамми так сильно вертелся, пока Гарри передавал его Луи, что упал на пол едва просидев на руках три секунды. После этого он запрыгнул на ботинок Гарри, все это время злобно смотря на Луи. — Он боится, — нежно сказал Гарри, подбирая Хамми и прижимая его к груди. — Не переживай, Лу, он привыкнет. — Он не боится, — произнёс Луи с издёвкой. — Он меня ненавидит. — Он не ненавидит тебя! — возмущенно сказал Гарри. — Как вообще кто-то может тебя ненавидеть? Луи закатил глаза и встал. Когда он проходил, то поцеловал макушку Гарри за его глупый идеализм, не утихающий уже три года. Гарри думал, что раз он любит Луи, то все вокруг тоже должны. Хамми определенно не любил Луи, потому что остальных он принимал так, будто они его хозяева, как только встречал. Он нежно тер свой нос о руку Найла, давал Зейну себя погладить и весело бегал в колесе, которое принес Лиам, когда тот приходил, хотя, когда Лиама не было, он даже не обращал на колесо внимание. Подхалим. А Гарри был полностью поглощён рутиной заботы о домашнем животном. Луи приходил домой с тренировок, из магазинов или откуда-нибудь еще, а Гарри сидел на диване и рассказывал чёртовы детские стишки крысе или смотрел повторы "Ходячих мертвецов" и закрывал Хамми глаза, когда кого-нибудь убивали, или расчесывал крысу маленькой Барби-расческой, которую он заставил Луи купить специально для этих целей. Луи начал думать, что у его парня появилась Проблема. Он начал думать, что у него тоже была Проблема, потому что, если забыть про всё это: «Я ненавижу Хамми», сердце Луи сжималось, когда он заходил в комнату и видел, как Гарри лежит на ковре и делает такие вещи, как игра с Хамми в кукольный домик. Хамми терпел эту игру до такой степени, что разрешал запихивать себя в спальню, не убегая и не кусая Гарри. На самом деле, сердце сжималось довольно болезненно, потому что Гарри... Гарри так хорошо это делал, ухаживал за крошечными живыми существами, и Луи хотелось подарить ему столько вещей, которых он пока не мог подарить. У него так хорошо получалось, и он так терпеливо ждал, что Луи ненавидел себя и весь мир за то, что он не мог дать Гарри Стайлсу то, что он хочет. Со временем он всё сделает. Просто... В большинстве случаев он мог себя успокоить и переключиться на "ненавидение" Хамми, который когда-нибудь его убьёт, потому что Гарри не замечал недостатков всех, кого любил, а еще не замечал, что Луи теперь приходится чутко спать после того случая, когда его носки пахли крысиной мочой, хотя Гарри клялся, что Хамми был в клетке всю ночь.***
На неделе они пошли к ветеринару. Врач убедился, что Хамми не был переносчиком каких-нибудь опасных для жизни болезней и поставил укол, чтобы наверняка. Так как он не мог держать Хамми за руку, Гарри схватил руку Луи и чуть не сломал ему мизинец. — Всё будет хорошо, Хамми! — взволнованно сказал он. А Хамми тем временем рассматривал кабинет, как будто вообще не чувствовал иглу. Потом они пошли в зоомагазин, и Гарри спросил: — Что у вас есть для крыс? И продавец отвёл их в отдел для крыс, где глаза Гарри расширились от удивления, а Луи начал было говорить: — Нет... — Хамми достоин самого лучшего, — настаивал Гарри. — Ты хочешь, чтобы он жил в коробке, Луи? Честно говоря, Луи хотел, чтобы он жил на улице, но еще хотел секс где-то на следующей неделе, поэтому придержал свой длинный язык, когда продавец сказал: — У нас есть всё самое лучшее: одежда, игрушки, гамаки, переноски, книги и многое другое. — Что такое переноска? — радостно спросил Гарри, а Луи свирепо посмотрел на мистера «одежда, игрушки, гамаки, переноски, книги и многое другое». Всё, что ему надо было сказать — это «Нет, извините, мы не обслуживаем диких грызунов-мутантов, найденных на улице». Они ушли оттуда спустя час, скупив полмагазина и приобретя в том числе парочку золотых рыбок. Луи уже даже ничего не понимал. Он давным-давно потерял контроль.***
Четыре дня спустя после того, как Хамми незаконно обосновался в их доме, Гарри нужно было уйти на какую-то супер-пупер вечеринку. Само собой, он не мог взять Луи с собой, поэтому тот пообещал остаться дома и присмотреть за Хамми, хотя лучше бы задушил это существо своим испорченным носком. Гарри зачесал в сторону волосы и нарядился в чертовски красивый костюм с красным платочком в правом кармане пиджака, который Луи ему заправил, прежде чем тот ушел. — Я позволю тебе потом завязать мне этим глаза, - пообещал Луи, потому что Гарри до сих пор выглядел довольно расстроенным из-за того, что ему приходится оставлять Луи и Хамми одних. Луи не мог понять, было ли это потому, что он будет скучать по нему, или потому, что он переживал, что Луи подсыпет крысиный яд в еду Хамми. Ха. Какая ирония. Гарри заметно оживился. Он поцеловал Луи медленно и страстно, а тот тем временем раздумывал, не вытащить ли ему тот самый платочек и не связать ли Гарри прямо сейчас, но кудрявый, смеясь, выбрался из хватки Луи, прижимавшего его к стене. — Пол ждет, — улыбаясь, сказал он. — Увидимся, — он уткнулся носом Луи в плечо, когда обнимал на прощание. — Ну, тогда я позабочусь о своих нуждах сам, — беззаботно бросил Луи. — Не-а, — сказал ему Гарри. — Ты дождешься меня, да, малыш? — Гарри не очень-то нежно надавил пальцем на пульс Луи и прикусил мочку уха: его дыхание обожгло Луи. — Возможно, — сказал Луи, вообще ни разу не прерывистым голосом. — Ммм... — сказал Гарри. — Мне нужно будет... — послышался гудок автомобиля, и Луи нахмурился. — Присмотри за Хамми, — добавил Гарри, улыбаясь и собирая ключи и телефон. — Если ты имеешь в виду «не убей его», то да, хорошо, — ответил Луи, облокачиваясь на дверной проём. — Будь хорошим, — сказал Гарри. — А я буду хорошим ночью. — Ты самый нелепый идиот, который когда-либо существовал, — сказал ему Луи, но знал, что его лицо опять делает ту вещь, когда он глупо и влюбленно улыбается и подается вперед для поцелуя так, будто лицо ему не принадлежит вовсе.***
Луи закрыл за Гарри дверь и уставился на крысу. Хамми сидел на диване, вылизывал свою лапу и выглядел так, как будто он был хозяином этого дома. — Думаю, нам следует серьёзно поговорить, — сказал Луи, садясь рядом с ним, выключая «Чужой среди своих», всё равно был повтор. Хамми умышленно отвернулся от Луи, переключаясь на другую лапу. — Что вообще не так? — спросил Луи. — Я не писал в твою клетку, чувак. Но Хамми был не пробиваем. Он так же продолжал сидеть своей серой пушистой спиной к Луи. — Ты что, ревнуешь? Потому что Гарри твой хозяин? Защищаешь свою территорию? Но, друг, я был первым. Луи понимал, что спорить с грызуном из-за парня было как-то смешно, но он не мог отпустить незначительное чувство сомнения, что его собственный ребёнок, может быть, тоже будет его ненавидеть, потому что он не умеет заботиться так же, как Гарри. А может быть, он сам будет его ненавидеть, как ненавидит Хамми. Да, он знал, что его успешное общение с разными детьми полностью это опровергает и что вся эта ситуация с Хамми не повторится с настоящим ребенком, но всё равно переживал. Пофиг. Известные люди странные. Пофиг. — Или это из-за того, что он рассказывает тебе истории про нас? — спросил Луи. Гарри никогда бы сознательно не обвинил Луи, но: — Потому что те истории... Ты не слышал их с моей точки зрения. Гарри весь такой «к черту всё, Луи, давай просто... Кого это волнует? Просто выйдем и всем всё расскажем, и плевать на последствия» и он имеет право так думать, правда, но ты не видел, как ему было плохо из-за всех этих ошеломляющих возможностей. Луи рассказывал про свою жизнь крысе. Многого же он добился. Но он не мог остановиться. — Я единственный, кто знает, что он до сих пор не может с этим справиться. Он звонит мне, говорит, что всё в порядке, но тут же улетает на какой-нибудь изолированный пляж или куда-нибудь еще, а я переживаю и переживаю, но ничего не могу сделать, потому что ему нужно время, он этого заслуживает. Я не могу, понимаешь? Хамми так и не повернулся, но перестал вылизывать свои лапы, что могло что-то значить. — Вот ты можешь себе представить, сколько людей его будут ненавидеть? Он хочет сохранить группу, но в то же время хочет быть со мной и рассказать об этом всему миру. Он говорит, что у нас всё получится, но он не понимает, что если мы признаемся, то потеряем возможность быть успешной группой, а я не хочу, чтобы он потом пожалел, потому что... ты видел его на сцене? Он настоящая суперзвезда. Если он захочет, он может завоевать весь мир. Да, возможно, у нас получится сохранить обе вещи, но всё равно не стоит, потому что мир всё ещё ужасное место, а он так молод и достоин иметь всего, что захочет, а он хочет ребенка, и разве это не ужасно? Я люблю его, он такой... Я хочу завести с ним ребенка. Луи чувствовал себя, как у психолога. Да, он чуть-чуть плакал. Просто после всего этого стало так легко. Он никогда не разговаривал на эту тему раньше. Потом он почувствовал, как что-то залезло на его штаны: Хамми смотрел на него. — Я все равно тебя ненавижу, — сказал Луи, но все-таки начал его слегка поглаживать. — Мы обязаны подождать, понимаешь? — сказал он. — Всё становится сложнее, но... да. Все эти причины... Можешь меня осуждать, но... Да. Хамми ничего не ответил. Луи продолжал его гладить до тех пор, пока ему не стало получше, что случилось тогда, когда Хамми укусил его за указательный палец, показывая, что ему надоело. Он подбежал к пульту от телевизора, тонко намекая на то, что он хочет что-нибудь посмотреть. — Понял, ты тоже всё еще меня ненавидишь, — сказал Луи, широко улыбаясь.***
Когда вернулся Гарри, они смотрели «Ходячих мертвецов». — Ты закрываешь ему глаза, когда случается что-нибудь жестокое? — обеспокоенно спросил Гарри. — Конечно, — ответил Луи. — Он не увидел ни одной капли крови сегодня. — Лжец, — сказал Гарри, но всё же наклонился и поцеловал Луи долго и увлечённо. От него пахло дорогим одеколоном и сиденьями лимузина, а ещё Луи мог чувствовать вкус его любимого ананасового коктейля, который Гарри не очень любил, но пил всегда, когда Луи не было рядом. — Привет, малыш, — сказал он Хамми, который обнюхивал его пальцы и выглядел счастливее, чем был весь вечер. — Я — лжец, он — малыш, — сказал Луи. — Великолепно. Гарри захихикал. — Как всё изменилось. — Осторожней, — сказал Луи. — Не он будет привязывать тебя ночью. Гарри закрыл крошечные ушки Хамми. — Не говори такое перед ним, — ахнул он. — Ему где-то двадцать девять лет по крысиному исчислению, — сказал Луи. — Он может перенести такие вещи. — Он еще ребёнок, — нежно сказал Гарри, целуя Хамми в макушку. — Я дам тебе "ребёнок", — сказал Луи, готовясь жестоко напасть с щекоткой, потому что прошло три года, но им всё равно было 16 и 18. Но Гарри замешкался и посмотрел на Луи. В его взгляде было что-то такое, что заставило сердце Луи сжаться сильнее, чем когда-либо. — Да, — тихо сказал Луи, когда прошло уже какое-то время, а Гарри так ничего и не сказал, смотря на Луи, не моргая; вообще-то ему не нужно было даже ничего говорить, потому что Луи сразу всё понял. — Да, Гарри, у нас с тобой будет ребёнок.