Путь иллюмината

Ну, подумаешь, какая жалость - Маленькая, маленькая ложь! Только сердце, отчего-то сжалось В кулачок, и ноет.. Не поймешь Что ему неймётся, не живётся В трепетной, казалось бы, груди. Пусто… Ничего не остаётся После слов: «Лгала я.. Уходи. Неизв. автор. Хорошенькая молодая барыня в красивой голубой шляпке бойким шагом шла по улице и весело улыбалась: погода выдалась просто прекрасной! Лазурное небо оставляло лёгкие голубоватые полутени на снегу, и не было на нём ни единой тучки. В воздухе пахло ванилью, пирогами и будто вишнёвым ликёром; из труб струился серый дымок, рисуя на ветру причудливые завитушки. Она так любила декабрь за серебристое сияние снега, яркое колючее солнце, за морозец, который щекотал нежные щёчки. Как будто бы вернулись те давние деньки в Черкасово, когда вместе с двоюродным братцем Петей и Оленькой они весело бегали по двору, кидались снежками, пробовали на вкус прозрачные сосульки, с разбегу падали в пушистые сугробы и смеялись, смеялись... Это было счастье, простое и такое понятное. А что сейчас? Тоже всё неплохо. Она замужем за прекрасным человеком Мишелем Лугиным, который обожает её, лелеет и балует. - Как же прекрасно, что я доверила Мишелю на пару часиков заботу о маленьком Митеньке! Надеюсь, что муж справится с этим нелёгким заданием! С ним младенчик всегда спит как ангелок и бывает на удивление спокойным, так что бояться нечего. Можно теперь, наконец, и библиотеку пополнить! Так думала молодая мама Варвара Петровна Лугина, отправляясь на книжную ярмарку. Сердце её пело от восторга. Ей давно не удавалось вот так выбраться за покупками. Всё больше времени теперь занимали бытовые дела, которые были для неё в новость: то Митеньку купать нужно, то кашку приготовить, то дохтору ребёнка показать. Варенька несколько скучала по тому времени, когда была барышней. В девичестве она могла просто так сидеть за книгами часами напролёт, ни о чём и ни о ком не волнуясь. Но в целом семейная жизнь устраивала Варвару. Она нашла своё счастье и вполне довольна новой ролью жены и матери. Не хватало может быть каких-то мелочей. Сердце просило каприза, например, раздобыть редкие семена растений, чтобы потом занять себя их разведением и изучением. Понятное дело, что оранжерея, полная странных цветов, покрытых иголками, что тянут свои "жуткие лапы" и совершенно не источают приятного аромата, не вдохновляет Мишеля. Но он молчит, терпит. Стало быть, проблемы как таковой и нет! Не хотелось сейчас думать об оранжерее. Разрослась она уже на половину гостиной! Всё-таки неудачная была идея. Вот прикупить себе несколько книг для библиотеки - дело нужное! Варя шла по базару и оглядывалась по сторонам. Было полно разномастного народу, снующего по своим делам. Чего только не было вокруг: расписные табакерки и ложки, глиняная посуда, яркие шали с чудным орнаментом, тончайшие шёлковые платки... Но ни это занимало мысли нашей героини. - Уважаемый, скажите, у вас есть атлас по астрономии? – спросила она бородатого мужичину в коротком зипуне, который торговал книгами. - Нет, сударыня, только дамские романы и лирические поэмки. Вот, извольте взглянуть, самая модная нынче книжица! Он протянул Варваре небольшой сборник стихов в розовом переплёте. - Ах нет, это мне вовсе неинтересно, - Варвара Петровна вздохнула, уже предчувствуя неудачу. – Скажите лучше, имеется ли у вас что-нибудь по ботанике? Торговец только покачал головой к необычайному расстройству очаровательной покупательницы. - Такого не держим-с. Да и зачем вам, позвольте узнать, подобная литература? Обычно дам вроде вас интересуют совсем другие темы. Варе хотелось объяснить недалёкому собеседнику, что не все женщины столь ограниченны, как того хотелось бы мужчинам, и что она не обязана быть такой же, как большинство. Но убеждать в этом глупого человека она не стала. Пусть и дальше пребывает в своих заблуждениях, ей-то что с того? Мадам Лугина перешла на другую сторону улицы в надежде, что там, быть может, удача улыбнётся юному агностику и ей попадётся хоть что-нибудь мало-мальски интересное! Вот она уже практически обошла все книжные ряды, но ничего так и не приобрела. Настроение молодой особы вконец испортилось. Варя надула губки. «Ну вот, как всегда…». Ей сделалось так обидно, что хотелось плакать. В декабре у Вари именины, и так хотелось побаловать себя, но, видимо, этим мечтам не суждено сбыться. - Может быть, у меня есть то, что вам нужно? - вдруг услышала мадам Лугина голос продавца, у которого оказался самый большой ассортимент литературы. Мужчина лет сорока с чёрными бегающими глазками гордо положил перед Варей огромную энциклопедию по медицине. Книга была настолько толстой, что, казалось, даже этому на вид довольно не хилому представителю мужской половины было тяжеловато её поднимать. – Полюбуйтесь, тут уйма иллюстраций, есть и схемы. Правда, повествование ведётся на немецком. - О… - вот что только смогла воскликнуть Варенька. - Взгляните, мадам, вот подробные иллюстрации пищеварительной системы человека, дыхательной, кровеносной... Варвара Петровна цепко схватилась за книгу. - Это именно то, что я искала, – глаза молодой женщины загорелись от восторга. – Я неплохо читаю по-немецки и вполне смогу понять текст. Сколько же стоит эта замечательная медицинская энциклопедия? - Это очень ценная книга, и стоит она недёшево. Продавец озвучил сумму, от которой у Варвары потемнело в глазах. Она понимала, что просто не имеет права упустить такую полезную вещь, и принялась судорожно искать решение. - К сожалению, у меня нет с собой таких денег, - грустно констатировала любительница научных публикаций. – Но, прошу вас, не продавайте энциклопедию никому другому, я обязательно найду деньги! Черноглазый мужчина задумался. - У меня много клиентов, но для вас, так и быть, я сделаю исключение и подожду до вечера. Я готов немного помедлить, но только до захода солнца. Если сегодня в девять вечера вы не принесёте деньги по этому адресу, считайте, что у книги нашёлся другой покупатель. – С этими словами торговец вручил Варваре листок, на котором был написан адрес. – Заходите в мою книжную лавку, там и расплатитесь. Варя до сих пор думала, что любителей подобных книг в Петербурге не так уж и много, но слова продавца заставили её поволноваться – если энциклопедию купит кто-нибудь другой, то она себе этого не простит! - Девять вечера? Поздновато… - Она задумалась. – Ну раз уж такое дело, то я приду вместе с мужем. - Нет, сударыня, не нужно мужа. Либо вы приходите одна, либо вообще не приходите! Может быть, вы решите обокрасть меня! Понимаю, что звучит некрасиво, но люди бывают разные, и я не хочу рисковать. - Хм… Ладно, будь по-вашему. Приду одна. Сказав это, молодая барыня отправилась за деньгами. На сердце было неспокойно: сумма-то немалая! Одобрит ли Мишель такие непредвиденные траты? Наверняка скажет, что думать больше нужно о хозяйстве… Ещё чего! Не за тем она шла замуж, чтобы превратиться в скучную матрону! А вот и незачем спрашиваться, заранее зная, что последует отказ! - В конце концов, я свободная личность, и вольна поступать так, как мне заблагорассудится! Так рассуждала Варя, отправляясь в ломбард, чтобы заложить свои серёжки с изумрудами, подаренные тётушкой Евдокией Дмитриевной на венчание. - Серёжки что – пустая безделица, а энциклопедия – это же кладезь новых знаний. Да такую книгу в руках подержать – удовольствие, не то что обладать ею! В ломбарде оценили серьги не так высоко, насколько надеялась мадам Лугина. Ну ничего, игра стоит свеч! Варя вдруг подумала, что здесь, в Петербурге, у неё осталось ещё одно довольно важное дело. Но сейчас нужно было поспешить домой, не то Мишель станет волноваться. *** В этот день Пётр как обычно сообщал императору обо всех нарушениях и преступлениях, которые произошли за последнюю неделю. Раньше это входило в обязанности графа Палена, но молодой кавалергард справлялся со своей работой ничем не хуже. - Третьего дня было совершено ограбление табачной лавки. Злоумышленников схватили на месте. Ими оказались двое беглых крепостных. Виновных ждёт наказание. Так же в среду на базаре был пойман отрок, пытавшийся украсть с прилавка говяжью вырезку. Пожалуй, это всё, - сказал Пётр, закончив доклад. - Можешь быть свободен, Черкасов. - Александр хотел было уже отпустить своего верного слугу, но, внимательно посмотрев в его глаза, вдруг решил задержать его. - Постой, мне совершенно не нравится твоё настроение. Ты не просто грустен, а чем-то не на шутку расстроен. Чем же? - Ваше Величество, боюсь, это мои сугубо личные проблемы, и они вам неинтересны... Пётр считал, что не должен омрачать прекрасного расположения духа Александра, просто не имеет на это права. Слишком уж ничтожны его неприятности в сравнении с блеском в этих серых глазах, за который Черкасов готов отдать всё… – Ну же, что произошло? - Дело в том, что мы с Ксенией… расстались. Слова прозвучали сухо и обыденно, как что-то уже пережитое, решённое. Государь удивленно посмотрел на своего кавалергарда. - Полно, Пётр Иванович. Вы с супругой – прекрасная пара. Столько пережить вместе для того, чтобы просто так взять и всё оборвать? Александр помнил парижские приключения, как Ксения однажды самозабвенно пожертвовала собой ради жизней других. Не выходил у него из головы и обряд венчания Черкасова с умирающей невестой, прошедший в русской церкви. Все тогда были уверены, что раненую не спасти. Сколько было слёз, клятв, уверений… Теперь же этот брак рушится на глазах. Неужели такое бывает? Хотя… Лиза ведь тоже когда-то была смыслом жизни молодого цесаревича, его божеством и Вселенной. А что сейчас? Чужие люди… - Тем не менее, – Пётр вздохнул. - Ксения разлюбила меня. Она сама в этом созналась. - Нда… Любовь порой сложнее даже самой высокой политики. – Александр говорил медленно, взгляд его был устремлен не на Черкасова, а на огонь в камине. Он наблюдал за тем, как всего несколько минут назад ярко горящее пламя сейчас превратилось в едва тлеющий огонёк, готовый вот-вот погаснуть. - К сожалению, всё меняется. А самое страшное - то, что меняемся мы сами. Со мной было так, вот теперь и с тобой… Даже такой серьезный и умнейший человек, как Роман Евгеньевич, и тот остыл к своей супруге! Видимо, никто от этого не застрахован. А ведь как он любил Ольгу Николаевну, как страдал, как бешено ревновал! Об этих чувствах складывали легенды при дворе! И даже они закончились, превратились в пепел, подобно дровам в этом камине… Недавно Монго-Столыпин был у меня и просил хлопотать перед Синодом об их разводе с Ольгой Николаевной. Я удовлетворил его просьбу. - Да, мне об этом известно. Всё-таки его чувства к Ольге не были столь сильны как… - кавалергард замялся. - Как твои? – Александр пристально вгляделся в глаза собеседника. - Так ты всё ещё любишь Ольгу Николаевну? - Да. И никогда не скрывал этого. Александр вспомнил яркие голубые глаза Оленьки, нежные ямочки на щеках, едва заметный милый румянец, тонкие руки в блестящем атласе узких перчаток, длинные ресницы... Как можно не любить этого ангела, в чистоте которого так сомневались глупые мужчины, утратившие веру в то, что такие женщины ещё живут на этой грешной земле? - Послушай, Черкасов. Быть может, оно и к лучшему, что Ксения ушла от тебя. Ольга Николаевна теперь свободна. Я уверен, что она не забыла тебя. Странно всё это. Сначала Монго-Столыпин просил о разводе, теперь ты. Правда, ты ещё не осмелился озвучить эту просьбу… Сию проблему, мой друг, не могу решить даже я. При желании я могу ходатайствовать за вас с Ксенией в Святейший Синод. Но обещать ничего, увы, я не могу. Черкасов решился. - Ваше Величество, вы прямо как в душу смотрите. Наверное, развод будет лучшим выходом из сложившейся проблемы. Ксении томительна вся эта ситуация, может быть, даже больше, чем мне. Ей хочется освободиться. Пётр проговорил это на одном дыхании и почувствовал, что сразу стало легче. - Ну что ж, тебе посчастливилось иметь среди друзей русского царя. Думаю, Синод сделает для тебя исключение. – Император задумался. – Слишком много этих самых исключений за последнее время. Впрочем, твою проблему ещё можно решить. А вот мне в жизни повезло гораздо меньше. Первое лицо государства не может развестись с женщиной, которая ему безразлична, а вот любимую приходится прятать ото всех. Но на то я и был избран Богом и стал императором, чтобы делать своих подданных счастливее! Так, помнится, когда-то, в самое страшное для меня время, сказал Роман Евгеньевич. И это правда. Только он предсказывал, что я никогда не смогу быть счастливым после той самой ночи. Но в этом князь ошибся: я нашёл свою любовь с Юлией. Это трудный союз, каждый день терпящий проверку медными трубами, ревностью, обоюдным нежеланием уступать. Но мы оба любим, горим в своих эмоциях, страдаем и живём. Так пусть же и вы с Ольгой Николаевной, наконец, обретете это право чувствовать жизнь. Вы его заслужили. - Спасибо, – Черкасов преклонил колено перед своим государем. - Но не надейся, что проблему с разводом можно будет уладить скоро. - Я готов ждать, Ваше Величество. *** - Ах, Варенька, как хорошо, что ты дома! – Мишель светился от счастья только от одного присутствия жены. – А мы с Митенькой и поспали, и в ладушки поиграли, и покушали… - Мишель, перестань. И когда ты успел соскучиться? Меня не было всего каких-то пару часов, – отмахнулась Варя. Она подошла к колыбели и, убедившись в том, что сынишка сладко спит, поправила ему одеяльце. Лугин с нежностью наблюдал за ней: такая хрупкая, маленькая, почти ребёнок, а уже мамочка. Он вспомнил день, когда их первенец появился на свет. Михаил был на войне с персами и только из письма Евдокии Дмитриевны узнал, что нужно возвращаться в имение, так как жене пришла пора рожать. Любящий супруг тут же отправился в Лугино. Мишель едва не загнал лошадей, так спешил! Но, как назло, все дороги развезло от весенней слякоти. Когда же он очутился у Вариной спальни, то сразу же услышал крик новорождённого! Еле успел! Ему никогда не забыть бледное лицо Вари, её нежную улыбку. А ребёночек показался таким некрасивым: мокрый, как лягушонок, да к тому же красный! Митенька... Как долго они с Варварой выбирали сыну имя! Как горячо спорили по этому поводу! Варя настаивала крестить мальчика Михаилом по имени русского учёного Михайло Ломоносова. Или Гаврилой в честь Гавриила Романовича Державина, столь любимого ею поэта. Но Мишель решительно отринул оба её предложения. Два Михаила в одной семье - явный перебор, а Гаврила... чудное имя какое-то! Мишелю отчего-то казалось, что этак разве что телёнка назвать можно, но никак не его первенца! Лугин предлагал назвать младенца Алёшей в честь погибшего товарища Алексея Охотникова. Но тоже не сложилось, так как у троюродной сестры Мишеля уже имелся сын Алексей. Повторяться не хотелось. Вопрос решился сам собой. Как только супруги увидели детское личико, как тотчас оба определили, что быть ему Митенькой! Ах Варя, милая упрямица! Кто же мог знать, что из неё получится такая прекрасная мать и жена! Ещё только год назад Мишель и подумать не мог, что всё это возможно. Слава Богу, что история с Моабад-Ханом забылась словно дурной сон, и всё совершенно наладилось. Разве что изредка Лугин замечал, что его жена отчего-то грустна. Ну ничего. Конечно, в один миг нельзя вычеркнуть из памяти всего того, что Варе пришлось пережить. Всё-таки ведь она любила этого проклятого перса! Да и по Толстому, должно быть, скучала! Благо, что эти минуты меланхолии у Варвары были редки и коротки и едва ли омрачали семейную жизнь четы Лугиных. Мишель вдруг почувствовал такую нежность к Вареньке, что он не утерпел, подошёл сзади и крепко-крепко обнял её. - Я рад, что ты настояла на своём и приехала ко мне в Петербург вместе с сыном. Помнится, Евдокия Дмитриевна отговаривала тебя от этой идеи, говорила, что негоже с младенцем в путешествия пускаться. Но ты как всегда всё сама решила. - Он сладко поцеловал Варю в ушко и вдруг заметил, что серьги с изумрудами, которые ей так шли, куда-то исчезли. – Душа моя, а где же твои замечательные сережки? - Серёжки? – Варвара притворилась, будто не понимает вопроса. – Я подарила их Оленьке. Они подчеркнут её утончённость, а мне всё равно не подходят. Мишель расстроился. Ох уж эта Варя! Украшений не носит и опять собрала волосы в тугой пучок на затылке, прекрасно зная, что ему нравятся легкомысленные локоны! Вся в заботах о Митеньке! Вон и подол опять кашкой заляпан! Мишелю не хотелось признаваться себе в том, что он предпочёл бы видеть Вареньку несколько другой – загадочной, изысканной, хоть капельку кокетливой. И с локонами, непременно, с локонами! - Варя, это несерьёзно. Ты не носишь ничего из того, что я тебе дарил, но мне казалось, что эти серьги тебе нравились. Могла бы посоветоваться со мной. – Лугин сделался мрачным, словно туча, и этот его тон не предвещал ничего хорошего. – Когда-нибудь ты научишься выглядеть элегантно и женственно? - А вот Платон Платонович ценил меня любой, - проронила Варвара и тут же пожалела о своих словах, заметив, как у Мишеля изменилось выражение лица. – Ладно, Мишенька, не злись. Я не хотела тебя обидеть. Извини, я просто устала после похода на ярмарку. Я пойду в свою комнату, хочу поспать. А ты, пожалуйста, не тревожь меня до утра. - Как скажешь. И ты меня прости, ангел мой. Варя решила, что украдкой уйдёт из дома ради покупки энциклопедии. Она уже чувствовала, что потом ей будет неимоверно стыдно за этот побег. Ей самой не верилось, что это она – Варвара Петровна – сейчас обманывает мужа только затем, чтобы успеть купить книгу и удовлетворить любопытство учёного. Ах, и зачем она это делает, да ещё и в воскресенье, когда особенно нельзя грешить?! Все эти мысли проплывали в её хорошенькой головке, но всё же не перекрывали желания идти дальше в своей маленькой лжи. * * * Варя вышла на улицу примерно в восемь часов вечера. Заметно похолодало, и ей пришлось повыше поднять воротник и закутаться в тёплую шаль по самый нос. В душе уже не было той бодрой уверенности, какая царила ещё днём. Тогда было весело и солнечно, всюду гулял народ, блестел снежок. А сейчас сама погода будто шепчет: "Опомнись, вернись домой, не совершай маленькие грешки, о которых совсем скоро пожалеешь". Отчего-то она чувствовала себя преступницей, лгуньей и испорченной особой, хотя ещё не сделала ничего предосудительного. Но решительная барыня откинула от себя эти мысли. Не поддаваться слабости, а идти вперёд к своей цели! В конце концов, она уже не ребёнок и вправе сама принимать решения! Лугин же, который прекрасно знает Варю, сразу понял, что она чем-то взволнована, хоть и не подал вида. Увидев Варю крадущуюся к выходу в темноте коридора, он нисколько не удивился и решил, что последует за ней, но сделает это незаметно от супруги. Мало ли зачем чудачке Варваре потребовалась ночная вылазка в тайне от него! Лугину думалось, что Варя хочет сделать какой-нибудь сюрприз. Но он не мог не последовать за ней, так как ночной Петербург таит множество опасностей для молодой привлекательной женщины! Слежка. Думал ли Мишель, что опустится до шпионажа? Хотя, почему слежка? Неверное слово. Скорее, он просто решил подстраховаться, вот и всё. А разговаривать и убеждать столь упрямое создание, как Варвара Петровна, всё равно что разговаривать с отражением в зеркале или с собственном эхом. Его переполняла какая-то непонятная тревога, которая чёрной кошкой обосновалась в сердце. Тем временем Варя обогнула улицу и исчезла за домами. Переулок этот Михаил знал как свои пять пальцев. Здесь он с полковыми товарищами проводил практически всё свободное время, здесь, на Милионной, расквартировался и его закадычный друг Платоша Толстой. Чёрт, а вдруг Варя... Да нет, быть такого не может, это всего лишь разыгралось слишком развитое воображение начинающего драматурга! А Варвара тем не менее уверенным шагом подошла прямиком к дому Толстого и скрылась в дверях. Что за наваждение! Неужели самые страшные опасения Михаила подтверждались? Не прошло и нескольких минут, как Варя и Платон, держась за руки, весело смеясь и о чём-то увлеченно беседуя, вышли из дома. Лугин поспешил за ними, но парочка тут же скрылась в карете. Он опоздал. Михаил развёл руками, злясь и проклиная виновников происшествия. Он был ошарашен, опустошён, раздавлен. В душе обманутого мужа и друга закипала злоба; она просачивалась в каждую клеточку организма как смертельный яд. Мишель почувствовал, что ему становится нечем дышать, а руки сами собой сжимаются в кулаки. Это не сон! Его Варя и Платон Толстой... Глупый и одновременно трагичный любовный треугольник снова возрождается фантомом из прошлого! Чёрт возьми! Неужели этот кошмар вновь повторяется?