Путь иллюмината

"Подчас бывает необходимо наступление власти тьмы, чтобы последовала новая вспышка света". Адам Вейсгаупт Константин Павлович уже несколько часов мог видеть только тьму, так как глаза его были завязаны плотной непроницаемой тканью. Он не понимал, где находится, сколько времени провёл в неволе и кто его похитители. Тем более он не мог бы повторить того маршрута, который проделал. Постепенно полная картина вчерашнего вечера явственно стала вырисовываться в замутнённом сознании. Вот он в полном одиночестве как обычно гуляет по набережной Невы. Вдруг появляются какие-то суровые люди, задают неопределенные вопросы. Далее следует резкая боль в затылке и... полное забвение. В памяти вдруг всплыл последний разговор с маркизом д'Арни, тот назидательный тон, которым самый опасный преступник Европы совершенно спокойно диктовал отвратительные условия перемены власти в России. Вспомнились холодные глаза, которые смотрели прямо в душу, заставляя слушать и повиноваться... И отчего ранее Константин Павлович не придал этим угрозам должного значения? Стоило сразу же после столь безобразной беседы с маркизом бежать к брату, всё рассказывать, чтобы как можно скорее обезвредить этого дьявола во плоти и всю его тайную организацию. Но что же делать теперь? Великий Князь до крови закусил губу. Ему хотелось заплакать, исчезнуть, уснуть. А лучше вновь стать маленьким мальчиком, чтобы все-все его проблемы решал кто-нибудь другой, сильный и мудрый, а его, Константина, оставили в покое. Вдруг послышались чьи-то шаги. Глаза больно резанула вспышка ослепительно яркого света. Когда же зрение постепенно привыкло к освещению, Константин Павлович смог оглядеться. Огромная сводчатая зала утопала в полумраке. Стены и потолок сплошь покрывали портреты людей, живших много веков назад, среди которых Великий Князь узнал Леонардо да Винчи. Также узник узрел намалеванные сцены каких-то казней, жуткие образы многоголовых чудовищ, пожирающих людей, и прочие ужасы. Словно в церкви, всюду горели длинные зажжённые свечи и факелы. На бревенчатом полу зловеще алой краской была изображена пентаграмма. Казалось, помещение готовили для проведения какого-то неведомого ритуала. При мысли о том, что он сам может стать героем этого действа, Константина бросило в жар. Видимо, в этой зале частенько происходило жертвоприношение или какие-то другие мерзкие богопротивные вещи. В первые секунды после того, как спала повязка, Великому Князю показалось, будто он грезит наяву. Перед ним предстал окруженный свитой загадочный человек, чьё лицо скрывала причудливо выполненная маска. Маска эта будто жила отдельно от тщедушного тела и, казалось, смеялась над Константином Павловичем, наслаждаясь его страхом. Глава иллюминатов восседал на высоком троне, позволяющем взирать сверху вниз на невольника. Руки человека в маске обтягивали тонкие перчатки. При нём находился маркиз д'Арни. - Добрый вечер, - прозвучал высокий голос того, кто прятал своё лицо. – Вот мы и встретились. Константин вздрогнул. Его поразило несоответствие грозного лика, воплощенного на маске, и весьма тихого, вкрадчивого голоса. Это сочетание создавало вдвойне отталкивающее впечатление. - Кто вы? И что вам от меня нужно? – дрожа всем телом, проговорил трусоватый брат российского императора. - А это вам решать, кто мы. Если всё сделаете правильно, значит – друзья. А коли вздумаете противиться решению ордена Просветленных, можете считать нас своими палачами. - Иллюминаты? – Константин произнёс это слово так, будто оно заключало в себе всё вселенское зло, и его лоб мгновенно покрылся испариной. - Вы проницательны, друг мой, и это облегчает нашу задачу. Итак, не трудно догадаться, что у меня есть к вам важный разговор. - Умоляю, развяжите меня – руки затекли, - взмолился Константин. - Я не хочу умирать и поэтому не стану сопротивляться. Человек в маске подал своим людям знак, и веревки, сковывающие движения узника, пали на пол. - Мы сохраним вам жизнь, но за это вы станете безропотно подчиняться нашей воле, - казалось, иллюминат упивался своей властью. - Я слушаю вас, - покорно проговорил Константин, мысленно молясь о том, чтобы эти люди пощадили его. - Вы должны будете подписать бумаги о принятии российского трона. Вы станете новым императором вместо вашего брата. Каждое слово, сказанное загадочным незнакомцем, отдавалось гулким эхом, но смысл от этого не казался менее абсурдным. - Но Вы с ума сошли! Неужели Александр уже подписал документ о своём отречении? - Да, и указ перед вами, - в руках предводителя иллюминатов как по волшебству появилась бумага с вензелями. – Александр уже поставил свою подпись. Теперь очередь за вами. В то же мгновение в комнату ввели другого арестанта, в котором Константин Павлович узнал своего брата. Император больше походил на призрак: спутанные волосы, бледное лицо, ничего не выражающий взгляд. В сиянии сотни свечей он представлялся неживым видением, сотканным из отчаяния и мук. - Я даю вам ровно минуту, чтобы вы смогли поговорить и сделать верный выбор, - сказал глава ордена и перевернул песочные часы, что стояли на подлокотнике его трона. Драгоценные песчинки медленно потекли вниз. Император увлек брата к окну, где они могли беседовать тет-а-тет. - Александр? Но как? – Константин не верил своим глазам. Происходящее вновь показалось ему кошмарным сном, что никак не хочет кончаться. - Да, друг мой, меня тоже поймали эти люди. Но суть не в этом. Ты должен их послушать, иначе нельзя. Иногда нужно перестать думать, просто довериться судьбе и плыть по течению. Ни я, ни ты, никто не виноват в случившемся. Ты примешь то, что сейчас произойдёт. И это мой тебе последний приказ. - О чём ты? Я не понимаю! - Ты взойдёшь на российский престол вместо меня. И сделаешь это добровольно, без агрессии. Знаешь, кровью ничего не решить. Я не люблю насилия, и отец тоже… не любил. То, что говорил сейчас император, походило на бред обречённого. Константин сразу же осознал, что Александр не в себе. Он хотел было кинуться к брату и привести его в чувства, но люди в чёрных капюшонах обступили его со всех сторон. - Я в порядке. Не нужно так на меня смотреть. Александр Павлович как-то странно улыбнулся, как будто все мирские заботы были где-то далеко и совсем не волновали его. Этот взгляд Константин помнил очень хорошо – взгляд человека, который не может найти самого себя. Таким Александр был в ночь на одиннадцатое марта, когда его жизнь, так же, как и жизнь всей России, изменилась навсегда. - Власть – тяжёлая ноша, а я слишком слаб, чтобы выдержать её. Ты же сильнее, хоть сам не знаешь своих возможностей. Прими трон как данность. Это не будет переворотом или провокацией. Я сам собственноручно передаю тебе власть над государством. Это всё равно, что передать эстафету. Помнишь, в детстве, мы играли в салки? Я никак не мог тебя догнать, и мне постоянно приходилось вадить… - Что за бред? Опомнись, ты – наследник своего отца! Перестань нести чушь про детство! Эти люди тебя загипнотизировали! - Вовсе нет.– Александр опять улыбнулся всё той же странной улыбкой, от которой у Великого Князя похолодела кровь. – Я уверен, ты станешь прекрасным правителем и войдёшь в историю, подобно Петру Великому! - Нет! Ты не можешь говорить такое, просто не имеешь права! Ты присягал на царствие! - Могу, братец. А присяга… Ты дашь новую! - Но ведь они убьют тебя, как убили нашего отца! - Эти люди выполняют свои обещания. Выгляни в окно! Там стоит экипаж, готовый вывести меня в любой край света, куда я только пожелаю. И там я смогу раствориться в толпе прохожих, затеряться, скрыться от мирской суеты и зла. Решайся же! От твоего слова зависят наши жизни. - Если ты сошёл с ума, то я ещё нахожусь в здравом рассудке и не могу позволить тебе совершить такую глупость. Нас с тобой уже ищут, и рано или поздно найдут. Эти сумасшедшие обречены. - А что они такого сделали? Пригласили нас в гости? Я здесь по собственной воле, и моё решение обдумано. – Александр взял указ и перо и подошёл к Константину. – Я поставил свою подпись. Дело за тобой. Ну же, давай! - Нет! Делайте со мной, что хотите! Режьте, убивайте, сажайте в темницу и морите голодом, но я не возьму престола! – Последние слова прозвучали так громко, что их услышали все, находящиеся в зале. - Довольно! Минута истекла! - вдруг вскричал человек в маске, который до сих пор молчал. Ему надоела непреклонность Великого Князя. – Если аргументы Александра Павловича мало значат для вас, то мы поговорим по-другому. Тут в комнату грубо втолкнули связанную Варвару. - Нет, не идите на поводу у этих людей! Александр Павлович не знает, что творит, так как находится под воздействием какого-то зелья! Не соглашайтесь на их условия! – закричала Варя. - Если вы откажетесь подписать указ – она умрёт, если нет – будет вашей. Поверьте, мы это умеем. – "Мистер инкогнито" улыбнулся. - Она станет такой, какой пожелаете: скромной или страстной, развязной или дикой, любовницей, прислугой, рабой... Всё зависит только от вашей фантазии. У нас есть приворотное зелье, которое создал Спартак. Константин с ужасом перевёл взгляд на пентаграмму, высеченную на полу. Неужели всё же здесь будет совершено ритуальное убийство, и слова человека в ужасной маске не блеф? Но чью жизнь на этот раз попросят иллюминаты ради своих целей? Его? Александра? Или Варвары Петровны? - Только не Варвара Петровна! – закричал Константин. - Я всё сделаю, лишь бы она жила! Реджинальд Скотт довольно рассмеялся. - Ну вот, так-то лучше, - проговорил англичанин, потирая руки. – Благо, у каждого найдётся своё слабое место. - Когда я выпью зелье, это буду уже не я! Умоляю, не слушайте того, что я буду говорить! Это всё не настоящее! – закричала Варвара, но люди в чёрных капюшонах развязали её и насильно напоили зельем. Она вырывалась, как кошка, брыкалась, норовя укусить своих обидчиков, но не смогла противостоять сильным мужчинам. Варвара Петровна сделала всего несколько глотков, но изменения, последовавшие сразу после принятия напитка, не заставили себя ждать. Перед Константином Павловичем предстала совсем другая, незнакомая Варвара - развязная, похотливая, не имеющая стыда. - Ах, Константин Павлович, со мной что-то происходит, - сказала она, обнажив плечо. – Мне стало так тепло, так хорошо! Ничего не могу с собой поделать – я мечтаю быть вашей! До чего же я была глупа, что раньше этого не понимала! Оба, и Александр, и его брат, смотрели на Варвару ошарашенно. Это походило на колдовство и выглядело просто отвратительно. Варя была словно марионетка в чужих руках, речи её становились все более бессвязными, как у пьяной. Но Константин Павлович вдруг понял, что ему приятна эта метаморфоза, случившаяся с бедной женщиной, и судьба даёт ему шанс быть с нею рядом, которым просто необходимо воспользоваться! У Великого Князя помутнело в глазах – та, о которой он так долго мечтал, была готова принадлежать ему! Да, в этом виновато проклятое зелье иллюминатов, но разве в этом дело? Варвара Петровна была так хороша, так соблазнительна… Константин буквально сошёл с ума. Он уже решился ответить «да» на предложение Скотта принять трон у Александра. Нет, ему не нужна была власть, он не настолько боялся смерти, чтобы решиться на такое преступление, но… он терял голову от одной мысли о том, что Варвара станет его любовницей, причём добровольно! За это Великий Князь был готов на всё, что угодно! - Я… Я не знаю, что и сказать. Я подумаю. Можно? – Глаза у Константина бегали, и он кидал взгляд то на Александра, то на Варвару, которая бесстыдно улыбалась ему и слала воздушные поцелуи. - У вас нет времени на раздумья. Либо вы становитесь новым императором, либо никто из вашей троицы не выйдет отсюда живым! – Англичанин начинал терять терпение. Тут послышались крики и лязганье металла. Несколько людей Скотта упали внезапно замертво, окропив пол свежей кровью. - Это что ещё такое? – Человек в маске не поверил своим глазам. В помещении, словно по волшебству, появились Мишель Лугин, Платон Толстой и Пётр Черкасов. Все трое были вооружены до зубов и сражались с отчаянием. Они быстро нашли логово «Просветленных» по подсказке маркиза д’Арни. - Ну, держитесь, нехристи! – вскричал Толстой, который, видимо, принял на грудь для храбрости. – Спутали мы вам все карты! Мишель и Пётр едва отбивались от неприятелей, которые в момент окружили их плотным кольцом. Особенно свирепствовали два китайца. Они орудовали клинками, словно древние божества, но и без оружия представляли опасность, так как мастерски владели приемами восточных единоборств. - А ну-ка, косоглазые, идите сюда! Платон Платонович сейчас научит вас хорошим манерам! – Толстой взял на себя братьев-близнецов. Шум, гам, стоны раненых… Через некоторое время два китайца уже лежали на полу, истекая кровью. Кавалергарды приблизились к трону Скотта, и было видно, что Великий Магистр ощутил страх и замешательство. - Что вы стоите, д’Арни? – прикрикнул Реджинальд на маркиза. – Устраните это досадное недоразумение в лице троих выживших из ума русских! Люди маркиза тут же обнажили шпаги. Скотт, казалось, ни на миг не сводил глаз с д'Арни, который не знал, как себя повести. Драться с братом и его друзьями он не хотел, однако же, должен был защищать Великого Магистра и дело ордена. Со стороны это выглядело более чем странно: старший Черкасов просто стоял в гуще сражающихся людей и бездействовал. Полились реки крови. Но что могут трое отчаянных бойцов против тридцати, а то и более, маниакально преданных ордену братьев? Вскоре всё было кончено: Пётр, Платон и Мишель оказались обезоружены. - Вот и славно, - сказал Скотт. – Вы трое давно мешаетесь под ногами. Ещё одной проблемой меньше! Как же ненавидел сейчас Иван Черкасов Реджинальда Скотта; как хотелось ему придушить этого зарвавшегося англичанина голыми руками! Но долг есть долг! Он стиснул зубы, пытаясь погасить в себе ненависть, ярким огнём горящую в сердце. Тут случилось самое страшное – Мишель увидел Варю, которая уже повисла на груди у Константина. Она, словно мартовская кошка, изнемогала от страсти к Великому Князю. Глаза её были затуманены пеленой, манящие губы сделались алыми. У Лугина потемнело в глазах от этой сцены. Пётр, Платон и даже сам император были поражены не меньше. - Варвара! Уймись! - закричал Мишель. - Да ты меня не слышишь! Но она даже не взглянула на супруга. Толстой толкнул приятеля в бок. - Друг, Варвару Петровну опоили какой-то дрянью. Она не понимает, что говорит и делает. - Варенька, посмотри на меня, – не унимался бедный муж. – Это же я – твой Мишель! Ты любишь меня, а не его! Варвара вдруг обернулась в его сторону, взгляд её казался ясным. - Я не люблю вас, господин Лугин. Эти слова прозвучали чётко, как гром среди ясного неба, и Мишелю показалось, что она говорит правду. - Вспомни Митеньку – нашего сына! Ты не можешь… Михаил Алексеевич заплакал, не в силах более выносить этот стыд. - Варвара Петровна, - обратился к ней Толстой, - это же мы – ваши друзья. Придите же в себя! - Вы мне тоже безразличны, Платон Платонович. Я люблю только Константина Павловича! Оставьте же меня в покое, наконец! Не желаю знать вас обоих! Скотт, наблюдая эту картину, рассмеялся, не сдержав сарказма. - Как всё оказалось просто! Даже слишком! Всё-таки Спартак был гением! Но его слова утонули в криках и шуме вновь прибывших вооружённых людей. - Пётр Иваныч! Вот вы где! – послышался голос очень кстати подоспевшего Демьянова, который привёл с собой целый полк людей из тайной службы государя. - Что ж так долго, негодник? – ответил ему Пётр, вырываясь из цепких лап иллюминатов, которые его задержали. Появление помощи придало сил и отваги Черкасову, Лугину и Толстому. Они воспользовались минутным замешательством братьев и высвободились. Снова началась драка. Люди в черных капюшонах тут же обступили российского царя и Великого Князя. - Ваше Величество, держите! – крикнул императору верный Черкасов, вовремя бросив своему господину шпагу, чтобы тот мог отражать неприятельские атаки. Себе же Пётр быстро раздобыл оружие у кого-то из убитых. Император, позабыв про раненое плечо, сражался наравне со всеми, в отличие от младшего брата, который от ужаса ничего не соображал, а лишь дрожал как осиновый лист. Краем глаза Черкасов заметил, как сразу несколько людей Демьянова окружили маркиза д’Арни. Им хотелось во что бы то ни стало обезвредить самого сильного и опасного неприятеля. Пётр видел, что Иван лишь защищался от их настойчивых ударов, но сам не нападал. В какой-то момент Черкасов понял, что д’Арни в опасном положении, так как агенты тайной разведки в искусстве боя практически не уступают иллюминатам, и сразу пятеро противников даже для маркиза - серьезное испытание. Петру хотелось отозвать своих помощников, дать им указание не трогать брата, но умом он понимал, что сделать этого не может. Как он объяснит то обстоятельство, что помогает врагу? Ответа на этот вопрос Черкасов не находил. Благо, Иван всё же справился с ситуацией, и помощь оказалась не нужна. Бой шёл ни на жизнь, а на смерть. Вскоре перевес сил был на стороне Черкасова и его друзей. - Держите человека в маске, - прокричал начальник тайной службы. Толстой, который оказался ближе всех к главе ордена, стал атаковать его. Оказалось, что Великий Магистр не мог похвастаться большим умением фехтовать. Техника его была слабоватой и он несколько растерял сноровку. Англичанин явно уступал в силе своему сопернику, допуская ошибки. Платон уже был близок к полной победе. Изловчившись, бравый кавалергард скинул маску с лица того, кто под ней скрывался. Иллюминат беспомощно закрыл лицо руками. Но было уже поздно: его узнали. - Это же Реджинальд Скотт! - вскричал Александр Павлович, который помнил его со времен аудиенции, где глава иллюминатов присутствовал как секретарь при английском посланнике. Толстой подхватил с пола маску, и уже занёс шпагу над побледневшим Скоттом, но фортуна на этот раз была благосклонна к Магистру Запада: кто-то обронил зажжённый факел. Начался пожар. Через мгновение сквозь удушливый чад стало ничего не разобрать. Скотт, вместе с д’Арни и самыми прыткими из братьев, исчез в густой пелене дыма. - Проклятье! Я ничего не вижу! – Толстой тёр глаза. Лугин чихал, Александр, Варвара, Константин и все остальные кашляли. - Уходим отсюда, - скомандовал Черкасов, блеснув окровавленной шпагой. – Верхушку мы уже не поймаем, а остальные разбежались, как крысы с тонущего корабля. * * * Уже на улице Александр Павлович окинул своих спасителей благодарным взглядом. Ему вдруг сделалось не по себе - все: Черкасов, Толстой, Лугин, Варвара, Константин, Демьянов и его отряд, от которого осталась лишь малая кучка людей, были крайне утомлены и измучены. Александр почувствовал резкий укол совести. - Ну что, друзья мои, если бы не вы, не знаю, что стало бы с нами, - проговорил он. - Думаю, все понимают, что эта история неудавшегося переворота должна остаться тайной для всех, - веско сказал Черкасов. - Я распоряжусь, чтобы всех участников этого происшествия наградили. Россия должна гордиться такими своими сыновьями. – Император вздохнул.- Боже, как же я был глуп, отправляясь на тайное свидание с этой польской интриганкой! Моё преступное легкомыслие стоило жизни моим несчастным подданным! Никогда себе этого не прощу! - Полно, Саша. Ты же не знал, что хорошенькая полька окажется приманкой! Любой бы на твоём месте не устоял перед её чарами! - Константин пришёл в себя и с вожделением поглядывал на Варвару, которая ни на миг его не покидала во время драки. – Но кое-что полезное иллюминаты все-таки сделали… Лугин готов был удушить наглеца царской крови на месте. Толстой тоже гневно сжал кулаки. - Если вы, Ваше Высочество, сейчас говорите о моей внезапно вспыхнувшей страсти к вам, то скажу так: ничего на самом деле не было! – вдруг проговорила Варвара Петровна. - Как это? – Константин, как и все присутствующие, были в замешательстве. - Очень просто. Я лишь изображала любовь к вам, Константин Павлович. - Варя победно улыбнулась. - Но как такое возможно? Ты была так убедительна! – Мишель никак не мог забыть слова жены «Я не люблю вас, господин Лугин!», прозвучавших так правдиво. - Я играла, как играют на сцене в театрах. Меня действительно хотели напоить этим ужасным зельем, но Иван Иванович подменил его на простую воду. Естественно, я вынуждена была притвориться влюблённой в Великого Князя, иначе мне бы несдобровать. - Иван… - Пётр вздохнул. - Он всё ещё остаётся для меня загадкой. Лугин бросился к супруге и стал радостно целовать её, позабыв обо всех условностях этикета и даже о том, что здесь находятся высочайшие особы. - Варенька! Ты – прелесть! Как же я тебя люблю! И как я только мог подумать, что ты предпочтёшь мне другого! - Я тоже тебя люблю, Мишенька. Прости меня за то, что попала во всю эту историю! Просто мне уж очень хотелось иметь у себя анатомическую энциклопедию.- Варя как-то устало прижалась к Мишелю, совершенно опустошённая всеми последними событиями. - Дурочка ты моя, - Лугин был счастлив, что всё закончилось. Внезапно взгляд госпожи Лугиной упал на Толстого, который прижимал ладонь к окровавленной брови, тяжело дышал, но всё же улыбался. Молодую женщину захлестнула волна необычайной нежности к этому храбрецу, который дрался как чёрт, чтобы спасти её. Глаза их встретились. - Спасибо и вам, Платон Платонович, - сказала Варвара, высвобождаясь из объятий Мишеля и стараясь не смотреть на Толстого. - Да что вы, Варвара Петровна! Мне за вас и умереть не страшно… Демьянов, умилённый этой сценой, смахнул набежавшую слезу. * * * Итак, узники были вызволены, и никто из наших героев не пострадал. Скотту с кучкой приверженцев и маркизу д’Арни удалось скрыться. Хитроумный план иллюминатов провалился.