“Брит, прошу тебя, прочти это, если тебе не трудно
Я не говорил тебе о том, что ты такая… такая хорошая… Ты такая добрая и красивая, и потому я сильно печалюсь, оттого что не нужен тебе. Хотя, какое тебе дело до моего мнения о тебе, которое ничего не значит и не должно ничего значить… Я не достоин тебя после всего, что тебе сделал. Я ломал твою жизнь, единственную и неповторимую . Как ты меня терпела всё это время? Я ощущаю свою вину, она разъедает меня изнутри, хотя наверняка ощущаю не до конца. Я не достоин даже просить о том, чтобы ты простила меня. Спасибо тебе за все доброе, что ты сделала мне, потому что трудно быть доброй к моральному уроду. Я надеюсь, что ты забудешь меня как какое-то недоразумение, ошибку судьбы, которая должна быть устранена. Понимаю, я должен был уйти раньше. Я никогда тебя не забуду, потому что… люблю тебя. Прости, что потратил твое драгоценное время. Я слишком поздно всё осознал, и моя гордость сделала меня несчастным, и, поставив себя на твое место, многое понял… Я уеду далеко, чтобы начать новую жизнь. Прощай” На последнем слове рука Элвина дрогнула и застыла на мгновение, но потом с усилием, резким движением дописала до конца. Бурундук подошел к кровати Бриттани, медленно положил листок на подушку, прикрыв одеялом, повернулся и пошел в свою комнату собирать вещи. Он опустив голову. Смотреть вперед не было сил. Он несколько раз ударялся о ножки стола, косяки дверей, но ему было все равно, он не обращал на это никакого внимания. Он думал только о ней. Она никогда не простит его… “Какой же я все-таки идиот…” - пролетело у него в мыслях. “О, гений, да ты сделал открытие! Это невероятно! Зал аплодирует стоя!” - ответил ему внутренний голос. Он должен уйти, хотя каждая частичка, составляющая его внутренний мир, противилась этому. Думая о Брит, Элвин тосковал и мучился, внутри него что-то рвалось на две части. Нельзя заставить чужое сердце любить твое, и у этого милого голубоглазого создания оно живет своей собственной жизнью. В этом небольшом, не огрубевшем сердечке уже нет места для него. - Она не любит тебя, неужели не видишь? Ты сам в этом виноват, так что закрой свой рот и смирись. О чём ты думал раньше, уродец? Все кончено, ничего не изменишь. Ты сам запятнал и проклял свое имя - Элвин опять услышал внутренний голос. - Мне трудно в это поверить… Брит, она не может меня ненавидеть… Она не любит меня, я ей не нужен, но… - Не противься! Кого ты обманываешь? Какой же ты глупый и наивный, мне даже немного жаль тебя стало. Может, тебе напомнить, что ты сделал ей плохого? Сколько времени бы это ни заняло, я всё припомню! - Ты прав… Я понимаю, судьбе не укажешь, с кем тебя сводить или с кем не сводить… Это моя вина. Зачем я к ней привязался? Сейчас так плохо, я страдаю… - Слыхал выражение “Время лечит”? Элвин схватился за голову и начал тихо стонать. Почему же так тяжко стало? Как теперь жить без нее? Теперь жизнь - не жизнь, это существование без всякого смысла. Впереди не сияет звезда, свет которой вселяет надежду и дает силы жить… Он уже говорит с голосом внутри себя, с самим собой. Как он докатился до этого? Как?! Неужели он сходит с ума? Но этот голос, все же, говорит правду, и бурундуку не с кем больше говорить. Одинокий, потерянный, никому не нужный бурундук… Время вряд ли сможет вылечить его. Он почувствовал сильную слабость и упал на кровать, что стояла рядом. Трудно было пошевелиться. Все внутри звенело тысячами кристалликов, которые едва ли держались вместе и составляли одно целое. В доме беспокойно, беспокойно в дальних уголках, беспокойно в больших комнатах. Темнота заволокла почти все, только та самая лампочка горит в глубине дома, не давая заключить себя в темные узы. Бурундук сам не заметил, как уснул, утомленный печалью и тревогой. Элвин плохо спал в предыдущие ночи, но и этот сон был совсем не долгим. Он молча сидел за столом один и пил кофе, смотря куда-то сквозь стоящую напротив стену. Смотрел, не отрываясь, погруженный в свои мысли. За окном лил дождь, как сталь кинжала, сверкала молния. Ударял гром, но между его ударами было долгая, глухая тишина, глубокая и тревожная. Но вот ее стали рассеивать тихие звуки. Послышались негромкие шажки из дальней комнаты дома. Постепенно они слышались все ближе и ближе. Это была Брит. Она шла тихо, но в ее движениях видны были уверенность и некоторая жеманность. На лице была легкая ухмылочка, которая никогда раньше не посещала ее милые вишневые губки. Лицо было холодно и спокойно. В ее взгляде не было тепла,но что-то колкое,острое было в нем, что невольно вселяло тревогу, беспокойство. Никогда еще Элвин не видел ее такой. Она подошла к столу, положила на него сложенный вдвое листок пожелтевшей бумаги.Рыжая бурундушка посмотрела во встревоженные глаза Элвина и приковала его взгляд к своим глазам на несколько секунд. Секунды длились часами. Казалось, она видит насквозь, видит всё,что сейчас чувствует бурундук. Страх медленно закрадывался в душу, но Элвин не мог ничего сделать, он будто окаменел. Она вдруг легонько пощекотала его под подбородком, повернулась и ушла так же тихо и быстро, как и появилась. Ударил гром, и вновь воцарилась тишина. Элвин был в оцепенении несколько минут, будто утонув во всей неясности происшедшего за эту минуту. Затем он протянул лапку, взял листок и осторожно развернул его. Его взгляд упал на строчку на бумаге."Ты мне не нужен.Уходи"
Листок тихо упал на прежнее место с легким шелестом. В груди Элвина что-то пошатнулось и упало, разбилось вдребезги, начало ныть и болеть. Исчезали цвета, все вокруг становилось серым и мутным. Он положил лапки на виски, закрыл глаза, тихо упал на холодный пол. Вдруг до него донесся долгий, щемящий душу звук. Скрипела медленно открывающаяся тяжелая дверь в прихожей. Этот звук эхом отдавался от стен и звенел в ушах. Бурундук вдруг осознал, что эта дверь на улицу открыта не просто так.Она открыта для него. Стало веять холодом, веять отовсюду. Тяжелая дверь продолжала скрипеть на ветру. Одинокая слеза освободилась из его закрытых век. Он видел перед собой её глаза, ее пугающие и холодные, но такие прекрасные глаза… Элвин моментально проснулся, подскочив на кровати, сделал глубокий срывающийся вздох. Прошло несколько минут, пока он отдышался, а сердце колотилось быстрее, чем раньше. Нигде его не оставляет мучение, даже в стране грёз суждено ему быть несчастным… Собирать вещей пришлось немного. Элвин переложил из шкафа, стоявшего рядом с кроватью, толстовки и деньги – все, что ему было нужно. Все остальное он может купить, ведь денег у него более чем достаточно. - Так будет лучше и для тебя тоже. Боль утихнет, раны заживут. Все пройдет. Собравшись, бурундук побрел к выходу. Он не должен плакать, ведь слезами ничего изменить нельзя. Все потеряно. “Я не могу мучить ее, - думал Элвин, - Она найдет себе другого, кто будет лучше меня… Это должно было случиться…” - Ты вынужден смириться с этим, если любишь ее и желаешь ей добра. Элвин едва сдерживался. Губы дрожали. Это было выше его сил. Какая боль может сравниться с душевной? Маленькое сердце бурундука не бесчувственно, не твердо, как стена из гранита. - Началось…Да ты что, мармеладный мишка в сахаре?! Соберись! Ты уходишь ради неё же. Прими это, тебе придется с этим жить! Такси было вызвано, и бурундук подошел к двери. В последний раз он оглянулся, чтобы увидеть свой дом, и все в этом доме, даже мелочи, показались ему такими родными и приятными. Вдруг вспомнились лучшие моменты жизни, все они в одно мгновение пролетели перед его глазами. Эл не мог поверить, что захотел оставить этот милый сердцу дом, эту милое рыженькое создание. Многое оживилось в его памяти. Что бы он ни вспомнил, везде была она… Эти воспоминания были прекрасны, и не нашлось бы слов, чтобы передать то счастье, которым они светились в его памяти. Элвин тяжело вздохнул. Сейчас он уйдет и навсегда потеряет ее, его душа от горя сожмется в клубок материи, не способной больше любить. Но так будет лучше… “Через четыре часа Брит будет здесь… ”, - мелькнуло у него в голове. Опять заблестели два карих глаза… - Делай, что решил, Севилл! Жребий брошен! Вперед! Элвин с усилием стал открывать дверь. По спине пробежала дрожь. Этот скрип… Бурундук, собравшись с силами, толкнул дверь,выбежал из дома,и, не оглядываясь, побежал по направлению дороги. Все в темноте было таким знакомым, таким родным вокруг, но он старался не замечать этого. Неясный страх гнал его вперед, а сердце будто заливалось горечью. Он боролся с собой,чтобы не оглянуться. Чудесные цветы и деревца в темноте слегка шумели и покачивались от легкого дуновения ветерка, будто прощались с ним…