Nagareboshi

      Первый состав баскетбольного клуба Тэйко означает далеко не только зрелищные матчи и увесистые победные кубки. Это ещё и изматывающие тренировки, после которых не то что играть – жить не хочется, и едкие комментарии капитана – вон, одного из новеньких он как-то чуть до слёз не довёл, потом, правда, сам же успокаивал и извинялся, – и никаких каникул. Потому что если тренер Санада сказал – «едем в летний тренировочный лагерь», значит, нужно собрать манатки и переться в этот самый лагерь. В прошлом году тоже так было – Дайки думал, что из Хачиоджи его домой отправят пеплом в урне. Ниджимура, конечно, предупреждал, что будет тяжко, но чтоб настолько… Не легче испытаний тренера Широгане. Уж до чего Дайки был выносливым для своих тогда ещё неполных тринадцати, а когда по вечерам доползал до спальни – засыпал ещё до того, как голова касалась подушки. В этом году легче явно не будет, и у Дайки есть сильные сомнения по поводу одного из игроков стартового состава. Тетсу и обычные-то тренировки выдерживает со скрипом – пару раз уже приходилось таскать его в медпункт, – как бы он не спёкся в этом адском лагере.       Но Тетсу, как ни странно, в первые дня три держится довольно неплохо, только говорит ещё меньше обычного, и в промежутках между тренировками ходит по стеночке – Дайки подозревает, что иначе он просто расползётся по полу бесформенной бело-голубой лужей. На четвёртый его приходится тащить в комнату на плечах, и наутро Тетсу долго извиняется. Дайки даже самому неловко становится – ему-то что? Он покрепче будет, и выносливость явно получше стала – теперь он не помирает после каждой тренировки, – а Тетсу лёгкий, да и спит он на нижней кровати, так что сгрузить его туда – не проблема. Вот если б нужно было на верхнюю затаскивать – Дайки б его точно уронил, но Тетсу боится высоты, поэтому о верхней кровати вопрос не стоял изначально. А вообще, с этими кроватями не обошлось без приключений – на вторую ночь Мурасакибара рухнул со своего верхнего яруса, перебудил соседние комнаты и открыл в Ниджимуре неисчерпаемые залежи заковыристого мата – Дайки такого даже от отца не слышал, когда тот за рулём был, и его подрезал какой-нибудь лихач. После этого делящий с Мурасакибарой комнату Кисе поменялся с ним местами, и в спальном секторе стало тихо.       Впрочем, к концу первой недели Тетсу привыкает, и теперь с ним даже можно поболтать после отбоя – правда, всё равно в сон клонит, и если свисать со своей верхней кровати – можно некрасиво навернуться, но это решается просто – на время ночных «посиделок» Дайки просто перебирается на кровать к Тетсу. Заворачивается в простыню так, что только голова торчит, и Тетсу пристраивается рядом, чтобы можно было говорить шёпотом, а то за стеной начинает звереть Мидорима – слух у него острый, и в ответ чуть ли не на каждый шорох он гулко отбивает кулаком по стене морзянку. Тетсу как-то расшифровал – сказал, что Мидорима велел «заткнуться и спать». Характер у их одиннадцатого был склочный, и нарываться на его брюзжание не хотелось бы.       Обычно они с Тетсу говорят часов до одиннадцати, а потом Дайки ползёт на верхний ярус. Или не ползёт – когда как. Иногда бывает просто лень, а Тетсу компактный, так что не проблема. Подъем у них в половину седьмого – Дайки этого едва-едва хватает, чтобы выспаться, – Тетсу встаёт и того раньше – будильник из него, кстати, куда более приятный, чем из «разминающего голос» Ниджимуры, да и вообще, они никому не мешают.       В этот раз Дайки кажется, что сна было убийственно мало. Тут никакой душ не поможет – неужели сейчас на тренировку тащиться…       – Аомине-кун, ты спишь? – мягкий голос Тетсу пробивается сквозь вязкую дрёму. Дайки сонно причмокивает губами и стаскивает с головы простыню.       – Не... Ну, почти не, – странно, чего ж так темно? Обычно к тому моменту, как в коридоре раздаётся громоподобное «подъём!» солнце уже жжёт через закрытые веки.       – Давай выйдем ненадолго?       Дайки разлепляет глаза и быстро моргает, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Тетсу. Так, секундочку, чего он на втором ярусе забыл, он же высоты боится?.. А, тьфу, это ж не Тетсу на втором, это он сам опять закемарил на его кровати… Но вместо того, чтобы возмущаться по этому поводу, Дайки озирается по сторонам и со стоном ныряет лицом в подушку. Впрочем, это как-то совсем невежливо, поэтому он сперва косится на светящийся циферблат наручных часов, которые опять забыл снять, а затем смотрит на друга с сонным укором.       – Тетсу, два часа ночи…       – Пожалуйста, Аомине-кун, – Тетсу смотрит такими щенячьими глазами, что отказать ему практически невозможно. Дайки вообще очень нравятся собаки. И Тетсу.       – Далеко идти-то? – спрашивает Дайки, пытаясь попасть ногой в нужную штанину. На попавшейся под руку футболке красуется ошалевшая и очень взъерошенная сова в мятой майке и тапках, и с дымящейся кружкой кофе в крыле. Дайки почти уверен, что выглядит не лучше этой совы.       Тетсу с этой своей взъерошенной после сна шевелюрой наоборот выглядит как-то очень… уютно, что ли.       – Не очень. Минут десять, может, немного меньше.       Дайки мысленно мученически стонет. Спать хочется зверски, а пилить куда-то по темноте – наоборот, чуть меньше, чем совершенно не. Но раз Тетсу просит…       – Если я сегодня на завтраке усну лицом в омлете – это будет твоя вина.       – У нас сегодня день передышки, Аомине-кун.       От этого известия Дайки хочется выть. Раз передышка – значит, можно было бы хоть до полудня отсыпаться! Такой шанс!       Иногда, редко, очень редко, Тетсу хочется стукнуть. Легонько совсем. Для профилактики.       Может, днём добраться до этого непонятного «куда-то» можно было и за десять минут, но в потёмках ползти приходится куда дольше. Или это Дайки так кажется? Часы говорят, что кажется. Глазомер у Тетсу хороший, едва ли бы он ошибся.       Дайки отчаянно зевает и трёт глаза тыльной стороной ладони.       – Тетсу, какая муха тебя укусила? – спрашивает он, просто чтобы не заснуть на ходу. – Ты ж обычно не полуночничаешь.       – Иногда полуночничаю, как видишь, – голос Тетсу звучит ровно и почти бодро – только если очень внимательно прислушаться, можно уловить чуть хрипловатые ото сна нотки. Дайки задумчиво мычит в ответ, а затем снова спрашивает:       – Слушай, куда мы вообще идём?       – Тут есть одно местечко, – неопределённо отзывается Тетсу, и за запястье тащит его дальше. Дайки едва не спотыкается – приходится впериться взглядом себе под ноги.       – Ты уверен, что в это "одно местечко" надо идти именно в два часа ночи? – жалобно спрашивает он, споткнувшись в четвёртый раз. Тетсу сперва молчит – наверное, кивает, Дайки не знает – не рискует оторвать взгляд от тропки под ногами, а затем, видимо, догадавшись, что кивок остался незамеченным, подаёт голос:       – Да. И именно сегодня.       Вот засада.       – Как скажешь, – бормочет Дайки, подавляя чудовищный зевок, и немедленно спотыкается снова.       Ну чёрт возьми, а.       – Мы почти пришли, – шуршит Тетсу, и выпускает его запястье. Дайки поднимает взгляд.       Ого. Почти до самого края одного из утёсов дошли. И чего Тетсу здесь забыл, он же высоты боится…       Здесь светлее, чем в низине, в которой расположился их хостел, и деревья как-то остались позади – видно, не рискнули лезть к краю утёса. А вот Дайки рискует, и восхищённо присвистывает – лежащий километрах в сорока на восток Токио похож на моток ёлочных гирлянд, которые, не распутывая, подключили к сети.       – Аомине-кун, ты не туда смотришь, – положив ладонь ему на плечо, окликает Тетсу. – Уже почти половина третьего, да?       – Ну… да, а что?       – Значит, сейчас начнётся, – сухо заключает Тетсу, и садится на землю. Подумав пару секунд, Дайки плюхается рядом.       – Начнётся что?       – Просто смотри, Аомине-кун, – Тетсу поднимает руку и указывает куда-то в небо. Дайки послушно смотрит в указанном направлении.       – Ого...       – Красиво, да? – доносится откуда-то будто бы издалека голос Тетсу. Дайки кивает, забыв издать хоть звук.       Он когда-то видел такое по телевизору – «метеоритный дождь» называется. Вроде как редкое явление. В Токио такое не увидишь – слишком яркое освещение, из-за него и ночью-то полностью темно не бывает. Но одно дело – смотреть по ящику, и другое – видеть своими глазами…       – Ещё как, – Дайки восхищённо выдыхает. – Умеешь же ты такие места находить, что дух захватывает.       – Я просто знаю, что и где искать, – Дайки не оборачивается, но по голосу понимает, что Тетсу улыбается самыми уголками губ. Он давно уже научился читать настроение Тетсу, не глядя. Сейчас Тетсу сидит совсем рядом, касаясь плечом его плеча, и для того, чтобы его прочитать, совсем не обязательно смотреть в лицо.       А, ну да, Тетсу ж постоянно что-то читает, видно, где-то вычитал и о предстоящем звездопаде…       Дайки смотрит, почти не моргая, широко распахнутыми сияющими глазами – ярко-синее небо расчерчивают желтоватые и белёсые точки, оставляя за собой длинные быстро исчезающие хвосты. Их много, очень много, и они всё падают, разрезая синь на длинные светящиеся лоскутки, которые снова и снова срастаются, чтобы их опять располосовало.       – Надо было и остальных позвать, – с нотками сожаления в голосе вздыхает Дайки, и чувствует, как Тетсу мелко вздрагивает. Странно, с чего вдруг…       – Извини, – тихо отзывается Тетсу и опускает глаза. Дайки удивлённо оборачивается к нему – Тетсу молчит всего несколько секунд, но эта тишина странным образом давит. – Я хотел побыть с тобой.       – Ну вот как у тебя получается быть таким милахой, а? – Дайки выдавливает почти искреннюю усмешку и треплет Тетсу по волосам, хотя внутри всё обмирает. Рядом с Тетсу это чувство – не редкость, но всё равно как-то странно. Вот правда, Тетсу своей прямолинейностью и какой-то детской непосредственностью иногда смущает сильнее, чем Хайзаки своими похабными шутками. – Ты же знаешь, я всегда только за.       Тетсу улыбается так светло, что все эти огоньки на небе кажутся блеклыми. Куда там той токийской иллюминации.       Дайки мысленно отвешивает себе оплеуху. Как говорит мама – «молодой человек, вас заносит не в ту степь». Дайки не знает, в какую степь его только что занесло, но от этого становится немного неловко.       Тетсу сидит у него под боком, доверчиво положив голову ему на плечо, и от этого веет уютом и какой-то неуловимой правильностью. Странно, на самом деле. Но ведь это Тетсу.       Дайки медленно, боясь спугнуть, приобнимает его за плечи. Тетсу не возражает.       Дайки частенько обнимает так и Кисе – он вообще очень тактильный, – и, чисто чтоб позлить, Мидориму, но Тетсу – это другое. Совсем другое. И от этого тоже немного неловко. А ещё очень тепло. Дайки нравится это ощущение.       Сидеть так, в обнимку, и смотреть на звездопад – очень здорово, и Дайки в этом угадывается что-то из фильмов Миядзаки, которые он обожал в детстве, да и, чего греха таить, до сих пор очень любит – что-то такое лёгкое и невесомое, почти ненастоящее, сказочное. Тьфу ты, Тетсу бы это куда лучше сформулировал. Да ладно, сейчас это совершенно не важно.       И всё-таки, хорошо, что сегодня день передышки. Можно вот так сидеть очень долго, пока Тетсу не задремлет у него на плече, а потом – нужно просто успеть вернуться в хостел до того, как проснётся Ниджимура. Но даже если он и заметит, что они с Тетсу полуночничали – особо ругаться не станет, в конце концов, он устал не меньше всех остальных, да и вообще, они никому не мешают…